Путь изгоя - Катюричев Михаил Сергеевич - Страница 16

Ранним утром меня буквально вытаскивают из кровати, цепляют на руки арнириевые кандалы и куда-то ведут. В главный корпус академии, точнее сказать не могу. Конвоем выступает все та же пятерка магов, ауры лучатся напряжением и ненавистью. Меня приводят в большой зал-амфитеатр со сводчатым потолком. Здесь может поместиться немало народу, но сейчас тут почти никого нет. Семеро человек в белых мантиях сидят за центральной трибуной. Слева писарь, судя по количеству бумаги и письменным принадлежностям. Плюс моя охрана. Меня ставят на массивный каменный диск в центре зала, и охрана делает пару шагов назад. Диаметр диска – метра полтора. По краю – какой-то узор.

От разглядывания диска меня отвлекает голос:

– Темный маг, называющий себя Даркином, предстал перед Белым советом магов, дабы ответить за свои преступления, – разносится по залу.

О, так это и есть Белый совет? Интересно. Пытаюсь рассмотреть сидящих напротив мужчин. Глаза режет от слепящего сияния, темное зрение слетает само собой. По периметру диска в потолок бьют лучи нестерпимо яркого света. Точнее, это магия такой предельной, невероятной силы, что видна даже простым зрением. Что-то похожее шло от архимага, но он свою силу сдерживал и контролировал.

– Не пытайтесь использовать энергию, подсудимый.

Это крайний слева маг. На вид ему лет сорок. Голос спокойный, уверенный. Я не могу увидеть его ауру, но особой ненависти в нем не чувствуется. Клетка снова гаснет.

Слово берет толстый маг, сидящий в центре. Вот его чувства даже читать не нужно, его лицо искажено ненавистью:

– Вчера этот темный маг убил ученика академии мерзким, запрещенным колдовством! Он применил темную силу для удовлетворения собственной жажды убийства. Напал на беззащитного! Я требую его немедленной казни!

– Я вчера никого не убивал. Маг…

– Молчать! – От вопля толстяка, казалось, стекла бы полопались, если бы в зале было хоть одно окно. – Ты лжешь, ублюдок! У нас есть показания пятерых свидетелей! Как ты смеешь…

Дальше минут пять брани, обвинений во всех грехах и просто истерического визга. «Председатель» уже красный как помидор. Дальше начинаются крики и вопли с мест. В общем-то разнообразием они не отличаются. Опять обвинения и требования моей смерти. Обидно. И этот фарс они называют судом? У меня не то что адвоката нет, мне даже слово сказать не дают. Никаких доказательств. Что за пять свидетелей? Народу там было явно больше. Остальные молчат? Или их показания суд просто не устраивают? Похоже, дело принимает скверный оборот. И архимага не видно. А ведь он, кажется, глава Белого совета. Меня решили побыстрее грохнуть, пока Корвус не может за меня заступиться? Вероятно. Нужно валить. Как? Антимагическая защита диска мне не по зубам, придется бить вниз, одним ударом, пока не включилась защита. Но, если мы сейчас находимся на первом этаже, значит, внизу земля. Попытаться разбить сам диск? Это явно артефакт, но вот получится ли? Могу и не успеть. Минут через пятнадцать вопли затихают.

– Темный маг по имени Даркин, вы признаетесь виновным в умышленном убийстве с использованием запрещенной магии и приговариваетесь к казни. Ваше последнее слово?

Собираю волю в кулак:

– Я невиновен. Свидетели лгут. Я готов открыть свою память мессиру архимагу Корвусу.

Вот так. Раскрыть память – это последний способ доказать свою правоту. Что-то вроде харакири в Древней Японии. Впрочем, для большинства местных магов раскрыть свою память и есть самоубийство, слишком много скелетов они хранят в своих шкафах. Такого Белый совет от меня не ожидал. Я вообще не должен был знать о подобном нюансе, так что спасибо Виссе. Нарастающий шум перекрывает голос того мага слева, что предупреждал о применении силы:

– Мессир архимаг сейчас отсутствует и не может быть свидетелем вашей невиновности. Вы можете открыть свою память любому члену совета.

Ага, уже бегу!

– Я настаиваю на кандидатуре архимага и готов подождать его возвращения.

На самом-то деле я могу открыть свою память и Виссе, но это сделает ее врагом совета. Если они так хотят меня убить, то жизнь одной пришлой магички их не остановит. Только архимаг обладает достаточным авторитетом, чтобы заставить совет признать мою невиновность.

Звуки нарастающего гвалта отсекает как ножом. Видно, кто-то позаботился о звукоизоляции. А судя по жестам, обсуждение идет бурное. Наконец слышимость снова возвращается. Толстый маг велит страже меня увести. Лицо у него такое, будто он съел килограмм лимонов. Так бы и любовался!

По сравнению с нынешним местом пребывания моя первая камера – номер люкс. Круглый каменный колодец диаметром метра два и глубиной примерно пять. Сверху колодец закрыт решеткой. Арнириевой, разумеется. Кажется, в нашем мире такая тюрьма называется зиндан. Если архимаг не вернется в течение недели, я сойду с ума или подхвачу воспаление легких. После первой бессонной ночи на каменном полу я понял, что здорово переоценил свою выносливость и трех-четырех дней будет вполне достаточно.

Корвус вернулся через три дня. Увидев мою грязную физиономию с красными от недосыпа глазами, архимаг задал один вопрос:

– Ты действительно не виновен и готов открыть свою память?

– Да.

– Тогда мыться и спать. В таком состоянии ты не выдержишь процедуры. – Куда ты пошел? – Голос остановил меня у самой двери. – Туда иди. – Маг указал на вход во внутренние покои. Посреди комнаты ждала горячая ванна. Как меня переносили на кровать, я уже не помню.

Процедура проверки памяти была жутко неприятной. Ощущение такое, будто у тебя в душе кто-то ковыряется. Причем немытыми руками. Да еще и память начала чудить, подсовывая почему-то самые грязные и неприятные моменты. По окончании процедуры архимаг, кажется, был очень зол. То есть эмоции не ощущались вообще, но именно это и настораживало. И говорил он короткими рублеными фразами:

– Неприятные ощущения? Пройдут. Жди в своей комнате. Вызовут. – И только дверь хлопнула.

Я пошел в комнату – а что еще делать-то? Сел и попытался расслабиться при помощи дыхательных упражнений. Вызвали меня примерно через час.

Кстати, в этом мире время измеряют несколько иначе. У них сутки (по моим ощущениям, их продолжительность равна привычным земным) делятся на двадцать тайсов. Каждый тайс состоит из десяти нимов. Ним делится на десять звитов, а уж звит – на десять ахенов. Один ахен равен примерно четырем-пяти секундам. Ну и раз уж начал о времени, в месяце ровно тридцать дней – три декады. А самих месяцев в году здесь все-таки двенадцать.

В общем, местный скажет, что стража явилась за мной через восемь нимов, но мне как-то привычнее в часах и минутах считать. Главное, что стража все-таки проводила меня до памятного «зала суда». Тот же диск-клетка, тот же стол, за которым сидят семеро. Ненавижу! У архимага, оказывается, было персональное место. Он сидел позади совета на возвышении. Возвышения не видно из-за стола, но вот кресла там в прошлый раз точно не было. С собой Корвус его носит, что ли? Тоже мне, Зевс на Олимпе! И снова голос, звучащий ниоткуда.

– Маг по имени Даркин, с вас снимаются все обвинения. Вы можете идти.

Ах, с меня просто «снимаются все обвинения»! Ни слова о лжесвидетельстве, ни слова об этой пародии на суд! Я даже не оправдан! С меня просто снимаются обвинения. Сделали милость.

– Светлые маги! – выплевываю эти слова, вкладывая в них все презрение и ярость, что клокочут внутри меня. Разворачиваюсь и почти выбегаю из зала. Хорошо, что двери открываются в обе стороны, иначе я бы их вынес.

К архимагу меня пригласили уже под вечер. В знакомый «официальный» кабинет главы академии я вошел спокойный, как айсберг. Где-то внутри бурлили эмоции, обиды, переживания, но море моих страстей было покрыто толстым панцирем льда.

– Произошедшее весьма прискорбно, – начинает архимаг. Он делает паузу, как бы предлагая мне высказаться, но я молчу. – И очень некрасиво.

Я молчу.

– В данной ситуации маги Эрании повели себя не лучшим образом, и мне стыдно за своих учеников и коллег. Но я уверяю тебя, все виновные будут наказаны!