Ловец тумана - Игнатьев Сергей - Страница 12

– Всего лишь щепотку магии.

– Эльфы-дамагеры пятьдесят третьего уровня, м-м-м?

– Я мог бы рассказывать об этом часами. Но не лучше ли тебе все увидеть самому?

– Откуда он вообще взялся, этот ваш… как его там? Весь этот параллельный мир… Это же не укладывается в голове просто! Как вы, вообще…

– Дело привычки, – пожал плечами Гирбилин. – Есть миры, где вода тверда, а листья на деревьях искрятся, как алмазная крошка… Есть такие, где нет ничего, кроме разрушения и смерти. Миры-заповедники. И миры-помойки. Всю эту совокупность миров мы называем Упорядоченным… Среди них есть Закрытые миры. Миры, которые лишены магии.

– И кто же их закрыл?

– Почему бутерброд падает маслом вниз, а делить на ноль нельзя?

– Ясно.

– Я принадлежу к тем, кто пытался дать ответ на этот вопрос. С давних пор пытался. Еще очень давно. Невозможно давно. Как, по-твоему, сколько мне лет?

– Ну, за тридцатник где-то, а что?

Гирбилин улыбнулся своей неприятной улыбкой.

– За сорок? – предположил Северин.

– Больше, – печально вздохнул Гирбилин. – Гораздо больше. Мы – те, для кого на первом месте стоит Равновесие. Мы адепты Недеяния. Древний орден, у истоков которого стоят Истинные Маги. Двое. Владыка Тьмы, Черный Дракон. И Познавший Тьму, Коричневокрылый Сокол. Те, кого само Упорядоченное выбрало себе в хранители и защитники. Те, кого ныне именуют Новые Боги. Те, кто обороняет мир от адептов Хаоса. Тебе приходилось слышать про Атлантиду?

– Ну-у… Она вроде как утонула.

– Это было только начало. Первые пробы пера. Они всегда были безумны – те, кто посвятил свою жизнь служению Хаосу. Мурин-Альбинский, по меркам вашего мира, – глубокий старик. Пусть тебя не обманывает его моложавая внешность. Но по меркам Упорядоченного, он сущий младенец. И он лишь неумелый подражатель. Имитатор. Как туземцы, строящие из тростника и грязи скульптуры в форме виденных когда-то бомбардировщиков Белых Людей, адепты карго-культа, которые, повторяя форму, надеются вдохнуть в нее прежнее содержание. Надеясь, что, если приложить достаточно усилий, их слепленные из дерьма и палок самолеты вознесутся ввысь. То же самое Мурин-Альбинский проделывает с теми крупицами забытой и запрещенной магии Хаоса, до которых удается дотянуться его жадным лапам. Его кумиры, истинные маги-хаоситы, были повергнуты давным-давно. Новые Боги Упорядоченного, Владыка Тьмы и Познавший Тьму, смогли остановить их. Мурин-Альбинский надеется, что, продолжая дело тех, кого удалось повергнуть Новым Богам, обеспечит себе бессмертие и абсолютную власть. Безумец… Те, древние хаоситы, как и мы, адепты Равновесия, тоже пытались выяснить механизм «закрытия» и «открытия» миров. Но они пошли дальше… Они никогда не стеснялись в средствах. В результате их действий примерно две тысячи лет назад по вашей хронологии произошла катастрофа, последствия которой волнами прокатились по всему Упорядоченному. Появилась Другая Земля. Та, где магические силы живы, где они питают бытие мира. Там и расположен Хмарьевск. Туда мы и направляемся.

– Стойте-стойте… Вы налегаете на то, что наш мир вроде как закрыт. Тогда каким образом Мурину удалось через него прорваться туда, в этот Хмуревск?

– Хмарьевск, – поправил Гирбилин. – Есть определенная категория людей. Там, откуда я родом, такое называют Даром. Или Судьбой. В вашем мире, скорее всего, назвали бы причудой генетики или уникальной мутацией. Врожденная возможность обходить вековечный запрет. Тот, кто обладает этим талантом, может перемещаться между мирами.

– У Мурина, конечно, есть такой талант?

– Такой талант есть не только у Мурина, – Гирбилин подцепил из лежащей на столе пачки очередную соломку и указал ее кончиком на Севу. – Он есть и у тебя.

– Всему причиной эти мои сны, да?

– Твои сны – это, если можно так выразиться, лишь побочный эффект. Это напоминание. Ты никогда не принадлежал этому миру. Судьба твоя связана не с ним, но с судьбой Упорядоченного в целом. Это в твоей крови. Много-много поколений назад, должно быть, устав от скитаний между мирами, твой далекий предок решил осесть здесь, на Терре. Поколения сменялись, и завещанный им Дар никак не проявлял себя. Пока не родился ты. Твои сны всегда были с тобой, с самого младенчества, верно? В тебе всегда была эта связь – с тем магическим двойником Терры, куда нам предстоит отправиться.

Северин кивнул.

– Меня не покидает ощущение, что я сплю, – сказал он. – Что все это какой-то дурной сон, бред. Наверное, я валяюсь с температурой в собственной кровати. Завтра я проснусь и пойму, что ничего этого не было. Ни корпоратива, ни Жанны, ни вас… Но если это и впрямь сон… то чем я рискую? А если нет – что мне остается? Я готов… Поехали к этой вашей Точке Перехода.

2

Они сошли с электрички на затерянной посреди леса платформе. Спустились по хлипкой ржавой лесенке, побрели по заметенной снегом дороге к дачному поселку.

Северин постарался одеться наиболее соответствующим для предстоящего им предприятия образом. Но уже на двадцатой минуте прогулки загреб за голенище левого «мартинса» изрядную порцию свежего снега, почувствовал, что смертельно устал, замерз и хочет вернуться назад, в Москву, домой, в тепло…

Они брели и брели, мимо потянулись выступающие из сугробов штакетники, уснувшие до самой весны дачные «ивановские» домики. Через заборы свисали, пригибаясь от тяжелого снежного груза, голые ветви яблонь и слив. Все участки были похожи друг на друга, как близнецы. Непонятно было, как Гирбилин тут ориентируется.

Но вот он, наконец, остановился. Снег у потемневшей от времени калитки был потоптан.

Северин подумал, что этим самым путем, вполне возможно, его спутник пришел в их мир, чтоб вторгнуться – незваным гостем – в его, Северина, скучную и бестолковую жизнь. Впрочем, незваным ли? Или…

Гирбилин освободил петли калитки от массивного ржавого замка. Оглянулся по сторонам. Пустая предосторожность. В поселке, кроме них, не было ни единой живой души.

Хрустя снегом, проваливаясь по щиколотку, они побрели мимо двухэтажного домика с расписанной морозными узорами застекленной террасой.

Гирбилин уверенно шел к дальнему краю участка, где приютился покосившийся серый сарай.

– Только не говорите, что эта ваша Точка Перехода расположена в сортире…

– Хозяюшко-батюшко, пусти ночевать, – пробормотал Гирбилин, отпирая замок на сарае, со скрипом распахнул дверь, кивком предложил следовать за ним. – Это не сортир… Это – баня.

Внутри было темно и тесно. Гирбилин, гремя ведрами и задевая локтями за штабеля ящиков, протиснулся на середину помещения, опустился на корточки, спиной к Северину, и завозился там, подцепив ножом что-то примерзшее, громко хрустнувшее, со скрипом растворил что-то, с шорохом передвинул…

Северин почувствовал странный запах. Пахло прелой листвой, забродившими яблоками, пахло болотной тиной, застоявшейся водой, плесенью и грибами… Запах резкий и в то же время приятный, какой-то… Какой-то «свой», родной, близкий.

– Точка Перехода, – распрямляясь, прошептал Гирбилин.

Северин подошел, прищурился, вглядываясь в полумрак.

В дощатом настиле пола был люк, рядом лежала сдвинутая крышка.

Запах тины и плесени исходил оттуда, из темного провала, снизу.

Там, внизу, во тьме, что-то маслянисто поблескивало и плескало, сдавленно булькало, словно и не стояли за дверями сарайчика предновогодние минусовые температуры; словно тут, в этой затерянной посреди укутанного снежным одеялом дачного поселка бане, действовали свои природные законы.

– Но это, – пробормотал Северин. – Это же… яма. С водой. То есть я хочу сказать, а где портал? Врата, или я не знаю… Или там, типа, шкаф с шубами, в который заходишь, а выходишь, и вот уже на пригорке сидит чувак с копытами и играет на дудочке!

– Ты разочарован?

– Разочарован?! Да я с вами свихнусь совсем. Постойте… Вы что хотите… Чтоб я туда прыгнул? Туда, вниз?!