Горизонт - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 75

Вода струилась из глаз Фаун и сметалась с ее щек ветром, когда она подпрыгивала в седле. Она едва дышала от ужаса при мысли, что может упасть и потерять ребенка, до тех пор, пока не поняла, что на такой скорости она скорее сломает себе шею; эта мысль была странно освобождающей. Она изо всех сил обхватила лошадь ногами, с каждым жестким прыжком чувствуя, что соскальзывает, затем бросила поводья и вцепилась в луку седла.

Каждое животное в отряде умчалось или попыталось сделать это. Фургон Бассвудов затормозил, потому что двое ведущих мулов запутались в постромках, а фургон Сейджа и Келлы застрял за ним. Грусс, очевидно, свалился с козел, но подпрыгивал за повозкой, пытаясь достать копьем глиняных мышей наверху. Вио забралась на козлы, одной рукой держась за каркас крыши, а другой размахивая железной сковородкой. Фургон был покрыт тучей мышелюдей так же, как они клубились над мертвым мулом.

Они использовали свои крылоруки, чтоб держаться, но, по большей части, раздирали на полосы холщовую крышу ногами-лапами с когтями, пытаясь дотянуться, будто чувствовали что-то внутри. Вио колотила по сжимающимся когтям сковородкой как молотом, и это заставляло их отдергиваться; она била других глиняных мышей по лицам и телам — везде, где могла достать. Она согнала нескольких, но на их место пришли другие.

Крики Вио оборвались, когда мышетварь захлопала крыльями и начала подниматься, сжимая в когтях ее малыша. Ротик Оулета стал квадратным от ужаса и боли, когда они поднимались в воздух. Низ его рубашки, трепеща, обвивался вокруг брыкающихся ножек. Уголком глаза Фаун видела, как одного из молодых дозорных, она не была уверена кого именно, стащили с лошади. Три могучих взмаха крыльями, и он освободился — затем, чтоб упасть со слишком резко оборвавшимся криком и одуряющим хрустом ломающихся костей. Рука, нога, шея? Мэгпи дернулась в сторону, и Фаун не увидела, куда он упал.

Вонь и горячий воздух ударили Фаун в спину, и внезапно когтистая лапа схватила ее за плечо. Ее крик боли превратился в протяжный вопль «Прочь! Прочь! Прочь!», в то время как она колотила тварь руками — лишь затем, чтоб быть схваченной за другую руку, пока огромные крылья хлопали снова и снова. Когти ее были как железные, а тонкие мускулы — как канаты. Не держась за луку, она начала подниматься с седла. Фаун лихорадочно обмотала одну ногу стременным ремнем. Галопирующая Мэгпи тянула их за собой, как будто мышетварь была воздушным змеем, а Фаун — его бечевкой. Если тварь отпустит ее и она упадет, то ее потащит по земле за лодыжку, но если отпустить стремя, то ее утащут, как Оулета…

Копперхед, то идя галопом, то брыкаясь, появился справа в поле зрения Фаун. Даг каким-то образом держался, задыхаясь, его золотые глаза были как у сумасшедшего. Его стального ножа не было видно, но он неистово размахивал крюком и дотянулся по меньшей мере раз, вырвав полосу из кожистого крыла, ударившего его по лицу. Глиняная мышь завопила и вытащила потемневшие от крови когти из правого плеча Фаун.

При следующем взмахе Дага глиняная мышь получила крюком по лапе, отпуская и левую руку Фаун тоже. Она схватилась за седло, обломав несколько ногтей, когда свалилась вниз, но выпутала лодыжку из ремня и упала на землю на ноги, а не на голову, катясь в мокрой земле и траве. Она встала на колени, тревожно оглядываясь вокруг и пытаясь снова увидеть Дага.

Мэгпи унеслась в сторону. Копперхед, обезумев от крылатых монстров над головой, наклонил голову и выдал могучее лягание, которое подкинуло его седока в воздух даже без помощи глиняной мыши. Внезапно вторая глиняная мышь появилась рядом.

— Хватай за ногу! — проскрипела первая, пока Даг вырывался, пинался и бил кулаком. Вторая глиняная мышь запустила когти в один из его ботинков, а затем железной хваткой вцепилась второй лапой в лодыжку Дага. Каким-то образом ухитрившись лететь в паре так, чтобы их крылья не мешали друг другу, они поднялись выше.

«Они говорят! Они разумны! Они действуют сообща! О нет, нет…» Фаун пошатнулась под крылатой тенью. Она думала, что кричит, но из ее сухого как кость горла не вырвалось ни звука.

Высоко наверху вертелся, извивался, ругался Даг. Фаун вспомнила упавшего дозорного и закричала наверх «Даг! Не дерись с ней, пока не приблизишься к земле!»

Он дико уставился вниз на нее, казалось, только сейчас поняв, насколько высоко его уволокли, и внезапно замер. «Он услышал, он понял, о, спасибо!» Все еще свободными руками он схватился за горло. Рванул кожаный шнурок, на котором висел нож Крейна.

— Искорка, возьми нож!

Она уставилась на него сбитая с толку, открыв рот. Нож в кожаных ножнах упал, переворачиваясь в воздухе, в заросли, где отскочил, неповрежденный, от мягкой земли.

Она взглянула вверх и увидела, как Дага поднимают выше, еще выше…

На некотором расстоянии воющего малыша несли на восток; за ним мышетварь, хлопая сумасшедшее крыльями, несла Тавию, борясь за высоту из-за ее большего веса. Фаун не думала, что злобные создания могли весить больше сорока фунтов, с крыльями и прочим, но самые большие, кажется, могли унести сотню. Фаун весила меньше. Она скорчилась в грязи, найдя хорошо укорененное деревце, чтоб держаться за него, когда прилетят мышетвари — но они, казалось, не могли схватить свою жертву так низко без того, чтоб не запачкать крылья об землю. Сев же, они становились неловкими и от них можно убежать даже ей, подумала она.

Она снова подняла голову. Фургоны и всадники достигли укрытия под деревьями, оставляя на своем пути след из мертвых и раненых глиняных мышей.

Бойня была безутешной. Лошадь Тавии лежала на земле с распоротым, кровоточащим животом, издавая ужасные звуки. Несколько мышетварей были привлечены ее беспомощностью и вились над ней, как раньше над мертвым мулом, но большинство выживших поднялось в воздух и направилось за своими товарищами, уносящими пленников. Они издавали искаженные визги, в которых отчетливо слышалось «Полетели!» по отношению к голодным отставшим.

У кромки леса с востока Фаун заметила Сумах, которая пришпоривала свою лошадь, то скрываясь за деревьями, то показываясь, в слабой попытке догнать улетевших.

Фаун поползла вперед и подобрала разделяющий нож, сжав его дрожащими, окровавленными пальцами.

Вит прискакал к Фаун галопом из-под деревьев, соскользнул с седла, забросил ее наверх и забрался сам. Она едва дышала, заикаясь и задыхаясь, но убрала нож под рубашку, когда они ее раз рванулись к деревьям. Когда они, наконец, достигли защиты от ветвей, она соскользнула с седла и упала на колени; ее слишком трясло, чтобы она могла стоять. Она хотела бы упасть в обморок, чтоб сбежать из этого ужасающего момента, но ей никогда не удавался этот фокус.

Так что ей пришлось подняться и разбираться со всем, что бы ни было дальше.

— Он дал тебе свой нож! Почему он бросил тебе свой нож? — прохрипел Вит. — Вот уж чего не стоило!..

Прибежала Нита, с диким взглядом, вся в царапинах:

— Я видела. Сумасшествие! У Дага такой же хороший шанс использовать его, как и у нас… даже лучше! Отсутствующие боги, это ведь единственный разделяющий нож, который у нас остался!

Фаун уставилась со страхом сквозь листья на светлое пустое небо и подумала «Нет. У него есть еще один».

Глава 19

Люди мечтают о полетах, слышал Даг. У него же, наверное, будут о них кошмары в будущем, если он выживет. Прямо сейчас они не выглядели настолько…

…особенно если посмотреть вниз! Он судорожно вдохнул воздуха. Мир дико крутился под ним, как огромная зеленая живая карта. Хлопающие крылья глиняной мыши напоминали шатер, который сорвало бурей. Лошади с такого ракурса казались странными — безногими, круглыми, с опущенными как у ищеек головами. Копперхед и Мэгпи бежали без всадников и брыкались. Фаун упала? Где? Вон там. Она неподвижна? Нет — она рванулась, побежала и нырнула под деревце, которое казалось слишком маленьким для того, чтобы прикрыть ее.

Жива. Все еще жива.