Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 75

Бемиш спихнул девицу с колен, покопался в бумажнике и высыпал на ладонь тамошнюю мелочь. Он выбрал из мелочи давно там валявшийся, как он правильно помнил, десятицентовик, показал его девице и постучал пальцем по серебряному «единорогу», размером с куриное яйцо, квадратному и с круглой дырочкой посередине, с надписью во славу государя Меенуна.

— Поменяемся? — сказал он.

Глаза девицы распустились от радости. Она быстро потащила ожерелье с шеи. Бемиш схватил ее за руку.

— Слушай, дура! — сказал он. — Если взять один десятицентовик, и еще один, и еще сто, и еще тысячу и набить этими десятицентовиками вон тот ларь в углу, — то весь этот ларь будет стоить меньше, чем одна эта серебряная монета. Ясно?

Девица кивнула.

— А теперь проваливай отсюда, — сказал Бемиш. Глаза девицы погрустнели.

— Так мы не поменяемся? — спросила она, глядя на десятицентовик с нескрываемым вожделением. Бемиш отдал ей десятицентовик и вытолкал вон.

Когда на следующее утро Бемиш встал, Киссура и его свиты уже не было, они ускакали ни свет ни заря.

— Скоро я их нагоню? — спросил Бемиш у хозяйки.

— Нет, — сказала хозяйка харчевни, — вам, господин, надо ехать в объезд, через Белый Перевал, а они поскакали напрямик. К вечеру будете в замке.

— А они?

— Гм, — засомневалась женщина, — если днем подтает и будет лавина, то, конечно, первым приедете вы, а если лавины не будет, то они, конечно, поспеют раньше.

— А тяжелая там дорога, напрямик?

— Не знаю. С тех пор, как старый Шан сломал там шею, по ней уже лет десять не ездили.

Горная дорога петляла, как плеть тыквы. Вдруг пошел крупный, с клочьями снега дождь. Дворники не успевали очищать стекло. Бемиш жутко боялся за Киссура: тот, конечно, не старый Шан, но шею сломать может.

Горные эти места были дики до крайности. В прибрежных районах некогда процветала торговля, и десятка три лет назад местные города, наподобие Ламассы или Кудума, могли похвастаться сильными коммунами и обилием торговцев. Гражданская война в империи перевернула все: люди из замков подняли головы, сыновья торговцев ушли в их дружинники, дочери — в наложницы. Спрос на воинственную аломскую знать был такой, что средний рыцарь в империи мог награбить за два месяца больше, чем средний торговец — наторговать за два года. Когда же война окончилась, оказалось, что торговцы в Ламассе повымерли за нерентабельностью, и людей со звезд встретила земля разбойников и бандитов.

Руки империи едва дотягивались в этот странный край; официально ответственность за порядок в окрестностях нес владелец замка, но он-то обычно и был первым бандитом. Ни о какой разработке залежей нельзя было и думать, потому что к горным инженерам тут же подъезжали люди на лошадях, но с гранатометом под мышкой и требовали ясак.

Ни один проезжий не был тут в безопасности. Самый гнусный случай произошел года три назад, когда вице-президент Мирового Банка, любитель-альпинист, черт его дери, вздумал с двумя своими друзьями покорить здешний пик Айч-Ахал.

Еще на подъезде к пику он попался в плен к одному из местных родовитых бандитов и был препровожден в замок. На следующий день в банк пришел факс с фотографией вице-президента, сидящего на цепи в самой настоящей земляной яме, и требованием выкупа в один триллион денаров. Уставной фонд Мирового Банка составлял пять триллионов денаров.

Пресса взвыла.

Галактика потребовала от империи принятия решительных мер. Галактика потребовала узнать, в каком из замков находится пленник. «Да в любом — пожал плечами посол империи, — кому попался, там и сидит». Галактика потребовала принятия решительных мер по отношению к этакому краю.

Хозяин замка известил, что в случае решительных мер. пленнику перережут глотку. Выручил Мировой Банк Киссур. Он срочно прилетел в свой замок и позвал окрестных сеньоров на пир и совещание. Те явились. Киссур бестрепетно арестовал три десятка съехавшихся к нему гостей и объявил, что расстреляет вечером всю эту публику, если вице-президента не выпустят.

Сеньора, захватившего вице-президента, среди гостей Киссура не было. Были, однако, его деверь и тесть. В ту же ночь вице-президент был выпущен безо всякого выкупа. Киссур впоследствии даже не соизволил встретиться со спасенным им человеком.

Уже к вечеру Бемиш выехал на главную и единственную улицу Черной деревни, вдалеке, над горой, на мгновенье мелькнул в разрыве облаков замок, со стеной, зубчатой, как кардиограмма.

В эту минуту на мокрой дороге показался гусь.

Бемиш ожидал, что гусь посторонится и даст место автомобилю, потому что, с точки зрения землянина, дороги были предназначены для машин, а не для гусей. Но с точки зрения гуся, дороги были предназначены именно для гусей, и вследствие этого несовпадения во взглядах гусь уставился на машину с любопытством, а потом повернулся к ней спиной и нагнул голову.

Впоследствии Бемишу объяснили, что надо было снизить скорость и проехать поверх гуся, и гусь был бы здоров, и машина была бы цела. Но Бемиш не знал обычаев здешних гусей.

Он вывернул руль вправо и нажал на тормоз. Машину развернуло, как перышко. Бемиш влетел в кусты ежевики, бывшие в деревне вместо изгородей, едва не расшибив голову о руль. Машина вздрогнула и замерла. Бемиш хлопнул дверцей и пошел смотреть.

Передние колеса сидели глубоко в придорожной. канаве, и одно из них попросту отвалилось. Бемиш оглянулся. Гусенок, отчаянно кося глазом, торопливо побежал с дороги прочь. «Сукин сын!» — громко сказал Бемиш.

Быстро темнело, накрапывал дождь. Нечего было и думать починить машину. Собака за ежевичной изгородью старалась, как противопожарная сигнализация. К ней постепенно присоединялись все новые и новые псы. Что же до людей — деревня как вымерла.

— Эй, — заорал Бемиш, — хозяева!

Кричать пришлось довольно долго. Наконец дверь домика растворилась и с порога спросили:

— Ну? Чего кричишь в темноте?

В проеме двери что-то поблескивало, человека же видно не было.

— Телефон у вас есть? — спросил Бемиш.

— Телефона нет. Веерник есть, — ответили за порогом.

Бемиш осклабился:

— Веерник у меня есть у самого.