Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 40

Садясь в машину, Шаваш сказал:

— Инис прелестна, Теренс. Говорят, вы сделали из нее себе секретаршу? Наверно, она так же умна, как и красива?

— Да.

— Никогда не поверю! А впрочем, вот вам пари: возьму вашу секретаршу к себе на две недели и, если я останусь довольным, я должен вам пятьдесят тысяч.

Бемиш молчал.

— Господин Бемиш!

— Я не могу сделать вам этого одолжения, господин вице-министр.

— Ну тогда уступите хотя бы на ночь. Пусть она потом сама выбирает.

— Слушайте, Шаваш, а вы не предлагали Киссуру уступить вам на ночь Идари?

— Какое тут может быть сравнение, — возмутился Шаваш, — Идари — высокопоставленная дама, а тут что? Дочка мелкого взяточника, вы же купили ее за тридцать тысяч, вас надули, взяв вдвое против обычной цены…

— Убирайтесь, господин вице-министр, — сказал Бемиш, — пока не ушиблись о мой кулак.

Вечером, после того как все гости разъехались, Бемиш поднялся в спальню. Инис лежала в постели. Бемиш присел на краешек одеяла, и женщина, приподнявшись, стала расстегивать на нем пиджак и рубашку.

— Этот чиновник, Шаваш, просил меня подарить тебя ему, — сказал Бемиш. — сначала надеялся, что я сам предложу, а потом не утерпел и попросил всеми четырьмя копытами. Я его чуть не зашиб.

Инис вздрогнула.

— Не отдавай меня Шавашу, — сказала она. — Это скверный человек. У него дома пять жен, и для каждой есть плетка. Ночи он пропадает в веселых переулках, а днем запирается со своими секретарями, — неделю назад один из его секретарей повесился от этого самого, а сказали — от растраты. А как он ведет себя в срамных домах!

Бемиш покраснел. Как Шаваш ведет себя в срамных домах, он знал по личным наблюдениям. И вряд ли сам Бемиш в это время вел себя намного лучше.

Когда на следующий день Бемиш поднялся наверх, комната Инис была пуста. На столе сиротливо белела записка: «Я ненавижу его. Но он позвонил и сказал, что повесит моего отца».

Через час Бемиш был в министерстве финансов. Он отшвырнул испуганного секретаря и возник на пороге кабинета Шаваша.

— Вы подонок, — сказал Бемиш, — я все расскажу Киссуру. Я расскажу государю…

— И комиссии по защите прав человека, — закивал чиновник. — Я не хочу ставить вас в неудобное положение, господин директор. Уверяю вас, отец Инис заслуживает веревки — вот здесь у меня лежит его дело. Ужасное дело — все те пакости, которые может совершить мелкий, глупый и очень жадный взяточник, пакости, которые кончались гибелью. и бесчестием. Верите ли, что он, за взятку, переменял имена в ордерах на арест после конца Чахарского восстания, принял, как целую, дамбу, которая обрушилась через месяц и погубила целую деревню? Уверяю вас — если вы нажалуетесь государю, отца ее казнят непременно…

— Отдайте мне мою жену, — закричал Бемиш.

Чиновник неторопливо поднялся с кресла, обошел стол и очутился совсем рядом с землянином. Бемиш увидел близко-близко его внимательные золотистые глаза и длинные, чуть накрашенные ресницы.

— Что вы хотите от меня, — сказал Бемиш, — контрактов? Взяток?

Шаваш, не отвечая, улыбнулся землянину. Шаваш был еще очень красив, разве что самую малость полноват для своего роста, и Бемиш с удивлением заметил в его волосах несколько седых нитей.

Шаваш медленно поднял руку и вдруг стал расстегивать пиджак Теренса. Бемиш обомлел и закрыл глаза. Жаркие руки скользнули ему под рубашку, и совсем рядом послышался мягкий голос:

— Кто хочет напиться, не ссорится с ручьем, землянин.

Бемиш не испытывал отвращения. Но он несомненно испытывал ужас. Губы Шаваша оказались возле его губ, и прошла, наверное, минута, прежде чем Теренс понял, что они целуются. Потом где-то вдали зазвонил телефон.

Бемиш очнулся.

Пиджак его был расстегнут, а рубашка смешно топорщилась поверх брюк, и в самих брюках тоже что-то топырилось. Маленький чиновник стоял перед ним и смотрел на землянина смеющимися глазами.

Бемиш, как неживой, поднял руку и вытер ладонью рот.

— Катись отсюда, — сказал Шаваш, — бери свою наложницу и катись. Она мне надоела. Она всю ночь в постели скулила.

Бемиш бочком-бочком попятился к двери, повернулся и полетел наружу.

— Ты хоть застегнись, — издевательски закричал вслед чиновник.

Бемиш, оборвав ручку кабинета, выскочил в предбанник. Что-то свистнуло в воздухе, и к ногам Бемиша, растопырив разноцветные страницы, хлопнулась пластиковая папка. Это была папка с делом отца Инис. Бемиш подхватил ее и побежал дальше.

Никто не верил, что Киссур подружится с землянином. Гринмейлер, выскочка, хапуга, съевший недавно с помощью ЛСВ небольшую компанию по производству автоматических дверей и использовавший ее только как ступеньку для того, чтобы съесть что-то побольше, один из тех молодых людей, через которых Тревис делал свои деньги, пустое место без Тревиса. Этот человек и на Уолл-стрит имел самую паршивую репутацию. «Самый голодный из негодяев Тревиса», — сказал про него директор компании по производству автоматических дверей, будучи уволен со своего места. И чтобы Киссур, который даже благовоспитанного президента какого-нибудь «Морган Джеймс» считал ростовщиком и висельником, — чтобы Киссур подружился с этим финансовым конокрадом?

Дружба между землянином и Киссуром служила предметом довольно беззлобных сплетен: все как-то ожидали, что либо землянин назовет Киссура бандитом с родословной, либо Киссур попрекнет землянина страстью к стяжательству. Но когда Киссур подарил Бемишу усадьбу, — в пяти главных управах задумались и переглянулись.

Как-то Бемиш был у префекта столичной полиции, подписывал какую-то бумагу с синей полосой. Префект поздравил его с усадьбой, вздохнул и сказал:

— Вы напрасно слишком близко стоите к Киссуру. Знаете, как он начал свою карьеру? Он ограбил, с семью товарищами, правительственный караван. Они убили тридцать шесть стражников, и голову начальника каравана Киссур насадил на шест, хотя этот человек не был ни в чем виноват, кроме как в том, что у него были дети и старуха мать, которых ему надо было содержать. А потом Киссур поссорился с разбойниками, потому что главарь не хотел уступать ему первое место, и зажарил главаря в земляной печи.