Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 35

– Как на него? – закричала Ольга Николаевна, – вы на него ничего не повесите, Артем Иванович! Веля … Величка жив! Величка мне все объяснит! Я все знаю! Я поняла, что вы хотите сделать, вы и ваш Рыдник, вы просто убьете Величку, чтобы все на него списать…

Телефон в кармане Сурикова зачирикал полонез Огинского. На экране был московский сотовый номер. Суриков, побледнев, взял трубку. Голос бесплотного собеседника громыхнул из динамика, как с горы Синай:

– Что же вы, Артем Иванович? Я весь день ждал вашего заявления. Я не люблю ждать.

И раньше, чем Суриков что-то успел ответить, в трубке раздались короткие гудки.

Было уже одиннадцать часов вечера, но в окнах заводоуправления по-прежнему горел свет. Карневич, второй день ночевавший на рабочем месте, сидел на диване в том самом костюме, в котором он, собственно, и ночевал.

Суриков ходил по кабинету взад-вперед перед скептически улыбавшимся Рыдником.

– Это бред какой-то, – говорил Суриков, – просто дикий сон! Она отрезает кусок моего завода и кладет его в глотку своему сыну. Потом она сажает туда своего любовника. Любовнику двадцать шесть, а ей пятьдесят четыре! Потом она хочет назначить этого любовника главой Госкомрыболовства, а деньги за это должен платить я! Я плачу, меня кидают – и я же виноват!

– Конечно ты виноват, – ответил Рыдник, – тебя развели. Сейчас берут с пяти, а назначают одного. Ты же сам мне объяснял: не помнишь?

– Слушай, Савка, я тебя прошу, найди этого Григорьева, этого… альфонса! Господи, лучше уж голубых брать на работу.

Рыдник задумчиво смотрел на Карневича. Тот встрепенулся.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал молодой директор.

– Иди, иди, Сережа, – всполошился Суриков, – ты хоть спал?

Карневич распрощался и вышел.

Суриков и Рыдник остались одни.

– Москва снимает губернатора Озерова, – сказал Суриков.

Начальник УФСБ саркастически усмехнулся.

– Я это знаю, – сказал Суриков, – и я в обойме. Ты знаешь, что мне предложили? Написать заявление на Озерова и его жену. За вымогательство.

– И что же они у тебя вымогали?

– Я заплатил деньги за постановление в пользу «Биоресурса». Я заплатил их Корчевнику прямо со счетов завода. Корчевник никому не нужен, и губернатор тоже никому не нужен. Из него хотят делать показательный процесс. Укрепление вертикали власти и все такое прочее. Я напишу заявление про взятку. И другое, о том, что «Лада» принадлежит ее сыну.

Генерал ФСБ, склонив крупную лысеющую голову, смотрел на своего партнера.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Артем, – это значит, что на заводе нас будет только двое. Никаких «Лад». Никаких диких проектов насчет всяких ярусоловов. Савка, ты понимаешь, что Андриенко – это оттуда же? Что они просто используют его вслепую! Этот гад не понимает, что он работает на меня и на тебя!

– Этот гад, – сказал, усмехаясь, Рыдник, – по моим сведениям, завтра возбудит еще одно уголовное дело. По факту незаконного перевода валютной выручки за рубеж. Они тут, знаешь, кое-что изъяли, пока обыскивали.

Рыдник небрежно выложил на стол две бумаги. Суриков недоуменно поднес бумаги к глазам. Первым шел договор с российским филиалом крупнейшей японской компании «Мицубиси» о поставке очистного оборудования для факельной системы. Первый транш – восемь миллионов долларов – был проплачен шесть месяцев назад. Деньги по второму траншу ушли в прошлом месяце – с санкции генерального директора Карневича.

Вторая бумага была справка ФСБ. Справка гласила, что подписи и печати японской стороны – это сплошная фальшивка и что местонахождение указанного в документах русского филиала «Мицубиси» не имеет никакого отношения к подлинному филиалу фирмы.

– Месяц назад, – сказал Рыдник, – я попросил у тебя пять миллионов. Не для себя, заметь. На благо родины. Что ты мне ответил? Что денег катастрофически нет. Очень интересный платеж – ты не находишь?

– Этот платеж как раз подтверждает мой тезис. Потому что это деньги Ольги Николаевны.

– Вот как? – спросил Рыдник, – а она уверена, что их получил я?

Суриков несколько мгновений озадаченно молчал. Потом вгляделся в бумагу, оторопел и воскликнул:

– Господи… так это… в сентябре! Ах этот сукин сын Карневич!

– Не надо, Тема. Это твой фирменный прием. Мне объяснять, что денег нет, потому что они у губернаторши, а губернаторше объяснять, что денег нет, потому что их украл я.

Генерал-майор встал.

– Дело о гибели подводной лодки – это вопрос национальной безопасности, и к нему, конечно, подключится ФСБ. От моей позиции в этом деле очень много зависит. Тебе будет очень сложно без меня найти Григорьева, и еще сложней добиться от него нужных показаний. Тебе будет очень сложно без меня доказать, что оффшорки принадлежали сыну губернатора, а почему я должен это доказывать?

И Рыдник швырнул в лицо своему партнеру договор с «Мицубиси».

– Это недоразумение, – проговорил Суриков.

– Прекрасно. Для начала давай его исправим.

– Я завтра позвоню, – сказал Суриков, поглядывая на часы.

– Мы через час вылетаем в Корею. Вместе. Я уже заказал чартер. Артем, не заставляй меня жалеть, что я когда-то принял твою сторону. А не Данилы Милетича.

Савелий Рыдник хорошо помнил, как он в первый раз встретил Данилу Милетича.

Это было в девяносто третьем году, когда майор МБ Рыдник получил по своим каналам информацию о том, что российские бандиты закупили через корейцев в Японии две тысячи тонн высококачественной бумаги, идентичной той, на которой печатались российские рубли.

Первую партию свеженьких рублей перехватили на границе. Между российскими бандитами и их корейскими партнерами началась свара, кое-кого взорвали, и вскоре родное ведомство, очередной раз сменившее фамилию, имя и отчество на Министерство Безопасности, выяснило, что остаток рублей лежит в Пусане и ждет покупателя. Во избежание сложностей решено было рубли выкупить. Дело поручили Савелию. Ему изготовили паспорт на имя Михаила Демченко и биографию, в которой фигурировали две отсидки, а в напарники дали лейтенанта Егора Осокина.

Операция прошла на диво легко. Савелий сошел за русского уголовника, сбил цену до полумиллиона долларов и перешел границу в районе Ушт-Тарьи, где его поджидал Егор.

Переход по лесу продолжался двое суток. Они бы уложились и побыстрее, но плечо оттягивали две огромные сумки вроде тех, в которых мешочники таскают на рынок лифчики и пуховики.

На маленьком аэродроме в Усть-Луньске Рыдник с Осокиным предъявили кое-какие бумаги и прошли без проверки на посадку.

Когда они затаскивали сумки в кабину небольшого ЯК-40, Савелий заметил у трапа невысокого полноватого человека лет сорока. Он суетился и спорил со штурманом.

– А вам, товарищ генерал, придется оружие сдать, – донесся до Савелия почти заискивающий голос летчика.

В самолете чекисты сели в самый хвост. Савелий вытащил из рюкзака шкалик водки. Нарезали огурчиков, посадили третьей хохочущую стюардессу. Пол-литра уже опустели, когда Рыдник вспомнил, что они забыли предупредить отдел о прилете.

– Танечка, – взмолился он, – сходи к пилоту, пусть он свяжется с 31-й комнатой, чтобы нас встретили.

Танечка ослепительно улыбнулась и поднялась. Рыдник потянулся, чтобы погладить ее бедро, и внезапно столкнулся взглядом с генералом, возвращавшимся из туалета. Лицо генерала было желтым, с нездоровыми мешками под глазами и мясистым носом, в крыльях которого засели редкие белые прыщики. Глаза задумчиво смотрели куда-то за поясницу Рыдника, туда, где за брючным ремнем покоилась кобура с торчащим из нее ПМ.

Рыдник радостно улыбнулся.

– Товарищ генерал, – сказал он, – садитесь с нами.

Генерал пошел багровыми пятнами и заспешил вперед.