Люди крыш. Пройти по краю - Романова Любовь Валерьевна - Страница 16

Внутри у Чухоня стало холодно, точно в погребе дядьки Хрыся. Глухой с Кайзером все знают. Это с их разрешения проклятый горбун бросил его на съедение грызунам!

— Крысоматери не нужны слабаки! — проворчал Сиплый. — Сами же говорили, чистка рядов…

— Молчааать! — Глухой завизжал и вскочил из-за стола, оттолкнув от себя массивное кресло. — Ты когда в последний раз перечитывал Армагедариум?

Длинный палец постучал по обложке толстой книги. Чухонь сразу узнал ее. «Метро будущего». Армагедариум. Она, как великая ценность, хранилась в каждой Норе. Лежала на почетном месте, под портретом Старшего Сына. Бригадир по вечерам читал ее вслух и подолгу обсуждал с дядькой Хрысем Пророчество, скрытое между строк.

В книге шла речь о будущем человечества после ядерной войны. Жалкая горстка людей спустилась под землю, чтобы укрыться от радиоактивного излучения. Они ютились на заброшенных станциях метро, ели грибы и сражались с монстрами, пришедшими с зараженной поверхности.

— Когда это случится, а Глухой в каждой торжественной речи утверждал, что людям осталось полшага до самоуничтожения, члены Братства окажутся самой приспособленной к новому миру расой. И тогда ничтожества, живущие наверху, узнают, кто на самом деле венец природы. Ждать осталось совсем недолго.

Так говорил Глухой…

Сиплый тоскливо взглянул на книгу и пробормотал что-то невнятное.

— Тебе, похоже, плевать на нашу миссию! Люди, эти мерзкие опарыши, — вот кого должны жрать твои мохнатые зверушки. Крысам хватит одного задохлика раз в неделю, а сильным бойцам место на передовой! Это они — соль Народа! Основа величайшей расы на земле!

Глава Братства распалялся все больше. На его щеках вспыхнули красные пятна, глаза болезненно заблестели. Кайзер вжал в плечи шишковатую голову, а Сиплый, похоже, мечтал провалиться сквозь землю. Хотя куда дальше? И так под землей!

— Распустились! Забыли, для чего живете! Я вас заставлю весь Армагедариум вызубрить! Чтобы ночью в туалет вставали и повторяли до потери сознания! Я…

Голос Глухого вдруг сорвался, глаза вылезли из орбит, на губах выступила пена, и глава Братства повалился на бок.

Кайзер и Сиплый переглянулись. Начальник охраны осторожно обошел неподвижную фигуру, выдвинул ящичек стола и достал маленькую склянку с ярко-зеленой жидкостью. Он склонился над Глухим, привычным движением повернул ему голову и влил несколько капель в ухо.

— Что-то он нервный сегодня, — вздохнул Кайзер. — Говорил я ему: осторожней со стимуляторами. Да разве он кого слушает!

Сиплый взял со стола пульт и направил на один из мониторов, висевших над столом Глухого.

— Давай, что ли, пока не очухался, на крыс посмотрим. У них сейчас все в самом разгаре.

— Включай, — оживился Кайзер. — Это дело я люблю.

На экране появился уже знакомый Чухоню каменный колодец. Шары черепов отчетливо белели среди шевелящейся массы.

— Сожрали уже, — разочарованно вздохнул Сиплый. — Хотя там и жрать-то нечего было. Совсем костлявый попался. Прикинь, этот идиот думал, что его в чесальщики взяли!

Горбун гнусно заржал, отчего у Чухоня заскрипели зубы.

— Раньше таких в Братстве не водилось, — откликнулся Кайзер, приглаживая редкие волосы. — Правильно ты сказал — ряды надо чистить.

Они разговаривали и не подозревали, что прямо над их головами задыхается от ненависти и бессилия маленький Чухонь.

Его мир только что умер. Мир, где ворочался в углу шерстокан, сушились у печки портянки и рассказывал свои истории сварливый дядька Хрысь. Все, что он знал и любил, разлетелось на тысячу бесполезных осколков. Словно чмокнул кроваво-красными губами мохнорыло — смертоносный, похожий на ежика зверек, вызывающий обвалы. Чухонь не успел схватить его за слюнявый рот и теперь лежит под грудой камней раздавленный, жалкий и никому не нужный.

Он вскочил на ноги и побежал.

Впереди маячил темный вход в тоннель. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит через горло. Отчаяние стучало в висках. Он всего лишь корм для крыс! Еженедельное развлечение! Ничто и никто! Чухонь спотыкался, падал, разбивая в кровь руки и колени, вставал и бежал дальше.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Дорога петляла, то сужаясь до душной щели, то расширяясь, подобно автомобильной трассе. Разодранные ноги перестали чувствовать боль. Багровый туман затянул все вокруг пульсирующей пеленой. Вконец обессилев, Чухонь рухнул на груду щебня.

Тупик. Некуда бежать. Некуда и не к кому.

Урррррр… Урррррр… Урррррр…

Странный звук до отказа заполнил узкое пространство коридора. Земля завибрировала. С потолка посыпался песок. Чухонь оглянулся.

Два красных, словно раскаленные головешки, глаза, не мигая смотрели из темноты. Теряя сознание, он услышал собственный крик, полный тоски и ужаса.

Ну почему, почему она не кошка, а непонятно кто? Женька ощутила, как внутри нарастает предчувствие катастрофы. Ей слишком нравилось быть одной из Людей крыш, чтобы радоваться сейчас своей исключительности. Она прекрасно понимала: оказаться не такой, как все, — значит стать отверженной.

Как масло не смешивается с водой, так и Женя никогда не растворялась в толпе своих ровесников. Класса до пятого она еще пыталась примкнуть к какой-нибудь из компаний, но каждый раз вставала перед необходимостью ради этого отказаться отчасти себя. Среди благополучных девочек-отличниц Женя отчаянно изображала интерес к разговорам о мальчиках и обсуждению домашних заданий. Рядом с бесшабашной галеркой, состоявшей из представителей обоих полов, она мучительно пыталась участвовать в шумных играх. Но все эти неуклюжие порывы к сближению заканчивались одинаково — очень быстро Женя оставалась одна. Ее ровесники неизменно распознавали в ней существо другой породы. Да и она никогда не чувствовала себя уютно в их компаниях. Потихоньку отчуждение одноклассников стало привычным, как становится привычной тишина в доме одинокого человека. Вот только иногда так хотелось оказаться среди похожих на себя людей — найти своих. Еще пять минут назад она думала, что ей это наконец-то удалось.

Женька уже собиралась попросить Шепота никому не говорить о его открытии, но в это мгновение дверь, ведущая к фонтану, беззвучно распахнулась. На пороге комнаты черной тенью возникла Марта.

— Почему ты не сообщил в Башню, что она у тебя? — угрожающе зашипела глава клана кошек и шагнула на залитый неровным светом паркет.

Дремавший возле ног Шепота Боров вскочил и сипло захрюкал. Но стоило из-за спины женщины появиться Нику с Диной, как пес обиженно заворчал и спрятался за диван. Противников оказалось слишком много для его не самой храброй тушки.

— Здравствуй, Марта! — ответил Шепот, не вставая. — Сколько же лет ты у меня не была? Впрочем, я не сильно скучал. Лучше скажи, почему ты отпустила подростков одних? Ведь прекрасно знала, кто попал к тебе во фратрию.

— Уже в курсе? — Марта подошла к камину и повернулась спиной к огню. Разглядеть выражение ее лица стало почти невозможно. — Я была сегодня очень занята — общалась с коллегами из Нью-Йорка.

— Неужели задумали снимать сиквел «Женщины-кошки»? — криво усмехнулся старик. — Представляешь, Женя, обычные люди даже не догадываются, что все эти бетмэны и человеки-пауки — работа людей крыш. Наши американские собратья готовят почву для выхода из тени детей Лунной кошки. Так сказать, создают с помощью кинематографа положительный образ.

— Тебя это не касается, Родион. Ты давно уже не глава клана. Женя, вставай, мы уходим.

Та в нерешительности посмотрела на старика. Ей слишком о многом хотелось его расспросить.

— Марта, а твой народ знает, что в клане появился полиморф?

— Это не твое дело! Женя…

— Я не пойду! — Женька сама не поняла, откуда в ней взялось столько наглости, чтобы перечить Марте. Просто она чувствовала, что должна окончательно разобраться в происходящем. Здесь и сейчас. — Я никуда не пойду, пока не узнаю, кто такие полиморфы.