Бомба для банкира - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 37

— Облегчился? — спросил Валерий. — Застегни ширинку и катись.

Сергей молча поднялся и вышел из ресторана.

Валерий кивнул на охранника и сказал:

— Таня, потанцуйте с Володей.

Таня пошла танцевать с Володей. Шакуров и Сазан остались за столиком одни.

— Сазан, — зашептал Шакуров, — я не знаю, как он получил этот ордер на обыск. Я клянусь, что… — Я сильно подзалетел, Саша, — сказал Сазан. — В этой историей с «Ангарой» банк не при чем. За «Александрией» стоит Севченко, и это он не хочет отдавать ссуду. А какая ему вожжа под хвост попала, — ума не приложу. Он может что-то лично иметь против Ганкина?

— Ганкин тебя подставил.

— Он для этого дурак. Он бы пошел ко мне и рассказал бы, что его душит проклятый партократ и представитель бюрократического капитализма, и я бы даже в один бордель и то не стал бы с ним ходить.

— И что ты теперь будешь делать? Выйдешь из правления банка и оставишь их подыхать?

— Нет, — сказал Сазан, — я не могу выйти из правления банка. Если я выйду из правления, ты же первый, Саша, скажешь: «Сазан не смог заставить людей заплатить по суду, а мы что, рыжие, что ли, платить без суда?»

— Так что же ты будешь делать?

Сазан взглянул на часы:

— Нам с Таней пора домой. До завтра.

Сазан вывел девушку из ресторана, подсадил в машину и сам сел с другой стороны. Машина медленно пробиралась сквозь запруженный иномарками обледенелый двор. Таня куталась в новую шубку — подарок Сазана — и подавленно молчала.

— Ты огорчена?

— Он очень страшные вещи говорил, этот милиционер.

— Ты же знаешь, что я бандит, — усмехнулся Валерий.

— Нет. Ты не такой, как все.

— Ты много бандитов знаешь, чтобы сравнивать?

— Твои люди. Этот Мишка Крот… — Он к тебе приставал?

— Нет, что ты. Он твою девушку пальцем не тронет. А если бы тебя не было, он бы меня изнасиловал.

— Мишка Крот хороший человек, — сказал Сазан. — Мы с ним начинали. Мороженое продавали.

— Какое мороженое?

— Разноцветное. В вафельных стаканчиках. Вышел я из тюрьмы, начало перестройки, а у меня голубая мечта идиота: торговать мороженым.

Машина уже выехала на бульвар, и Сазан осклабился, когда какой-то шустрый «Мерседес» подрезал его, выскочив в левый ряд к светофору.

— Открыли кооператив, наскребли денег, — продолжал Сазан, когда поток вновь тронулся, — друзья помогли, — стали торговать мороженым. В детстве меня мамка только подзатыльниками вдосталь кормила, я на эти киоски с мороженым как на окошечко в рай глядел. А тут я сплю и во сне вижу — сеть ресторанов по всей Москве и над ресторанами надпись «У Валерия».

— И что же?

— А ничего. Наехали на нас через месяц. А чего? Люди торгуют, а мы нет, у людей деньга есть, а у нас нет, — Христос делиться велел.

— А вы?

— А мы что, рыжие, что ли, свое отдавать? Взял я этих рекетиров собачьих и набил им морду. Бизнес был тогда в пеленках, и рекет был в пеленках, глупые были ребята и жадные. Через неделю приходит Сашка Шакуров, — он тогда компьютерами торговал. Так, мол, и так, у меня тоже просят. «Ладно, — говорю я, — покажу я этим твоим просителям, что такое афганская выучка». Показали. Ну, у меня друзей много, у каждого друга — еще друг, и к каждому какие-то подонки цепляются. Прошло два месяца, я гляжу, — кооператив наш захирел, потому что мы в полном составе шляемся и за чужого дядю морды бьем, а я сам валяюсь в постельке со сквозным плечевым. Ладно. Вылечился я. Через неделю опять приходит Сашка: «Помогай, говорят, опять с меня хотят». «Извини, — говорю, Саша, — не могу я бесплатно свою шкуру под пули подставлять, у меня завтра фирма прогорит». И вообще, если в меня стреляют, мне тоже нужна оргтехника.

— А Саша?

— Помялся-помялся, а делать нечего: лучше мне платить, чем дяде Васе. Вот так.

— А потом?

— Что потом?

— Ну, если все изменится. Будет она, эта сеть ресторанов?

— А, мороженое-то? Да пропади оно пропадом. Чтобы я был Сазаном, а стал Дед Морозом… Тут они доехали до квартиры Тани на Садовнической набережной, и Сазан усмехнулся, заметив, как в полуметре за ними остановился красный «Жигуль».

— Ты все запомнила, как надо делать? — спросил Сазан.

— Да.

— Вот и умница, — и Сазан, открывая дверь подъезда, прижал к себе девушку и стал жадно целовать, не обращая внимания на людей в «Жигулях».

Когда Сергей приехал в свою квартирку на Войковской, мир за стеклом был уже черный, как лист копирки. Позвонил Алябьев и сказал, что Сазан приехал с девушкой на ее квартиру на Садовнической набережной, и вскоре в окнах у них потух свет. Сергей сидел на кухне и смотрел, как Люся, отставив назад быстро располневший круп, ловко вытаскивает из духовки противень с пирожками. В соседней комнате без толку говорил телевизор, — Иришка была у бабушки. Сергей, закрыв глаза, думал о Сазане и светловолосой девушке, и о том, что они делают сейчас.

— Люся, — сказал Сергей, поднимаясь, — брось ты эти пирожки. Пошли в комнату.

В два часа ночи Сергея разбудил телефонный звонок. Говорил дежурный Агатов.

— На Варшавском десять минут назад была перестрелка. Пятеро убитых, шестой сдох только что. Мы приехали до конца перестрелки, они погрузились в машины и не подобрали трупы.

Когда Сергей вылез из дежурной машины, на ночном шоссе шел дождь. В лужах вспыхивали и ломались отражения фонарей, и верхушки деревьев близ дороги время от времени озарялись призрачным светом, словно ангел спускался на землю, — это поднимались с противоположной стороны на холм редкие машины с противотуманными фарами.

Стреляли, собственно, не на Варшавском, а на разбитой, неосвещенной дороге, сворачивавшей влево неподалеку от окружной.

Дорога была перегорожена цепью, на которую наскочила, расстаравшись, одна из патрульных машин. С одной стороны дороги уходило в ночь голое поле, пахнущее свежевывезенным навозом. С другой стороны начинался откос. Под откосом стояла высокая палка с табличкой: «Свалка мусора категорически запрещена», и вокруг таблички, до леса, простиралась эта самая запрещенная свалка, оскалившаяся в темноте ржавыми черепами консервных банок и увенчанная пустым и старым, как ореховая скорлупа, остовом предположительно «Мерседеса». Сергей обошел свалку и увидел, что с другой ее стороны лежит шесть человек в позах мороженого минтая. Тут же шла отвесная траншея, полная воды, — кто-то в прошлом году рыл здесь кабель. Вода при свете фонарика отсвечивала красным, и участковый с помошником, ругаясь, вылавливали из траншеи труп.