Где живет колдун - Олейников Алексей Александрович - Страница 56

Клаус выглянул наружу всего один раз – когда земля вздрогнула и на него посыпались банки с краской, а сквозь дверные щели ударил невозможный свет – оранжевое зарево колоссального пожара. Шеф безопасности увидел, как, объятый пламенем, рушится Фреймус-хаус – крошатся и осыпаются бетонные стены и облицовочный кирпич, плавятся и лопаются балки, трещат перекрытия. Как бегут прочь все – еще оставшиеся в живых люди, скачут крокоты, прыжками уносится химера, как корчитсяобъятый пламенем василиск и тлеют прочие, неизвестные ему твари. А затем из-под земли, из самой глубины подземелий, поднялось солнце – разбрасывая яростные протуберанцы, сжигая сетчатку глаз одним своим прикосновением. Хампельман еще успел увидеть, как громадный огненный шар умалился в размерах и обернулся пылающей птицей, раскинувшей торжествующие крылья, разгоняющие тьму Самайна, и потерял сознание.

Альберт Фреймус прибыл на рассвете. Шофер гнал лимузин на максимальной скорости, не жалея ни мотора, ни покрышек и не обращая внимания на дорожные указатели, камеры наблюдения и посты полиции – сейчас Главу Западного ковена не мог остановить никто.

Колдун вышел из машины. Сухой мох трещал под ногами. Его личный шофер, Гарри Торнфельд, шел впереди, сжимая автоматическую беретту. Гарри было дурно. Он был в Сомали, был в Афганистане, он был в таких жутких уголках мира, о которых не знает ни один географ и которые ни один спутник не отыщет. Но сейчас ему было очень страшно.

Резиденции не существовало.

Оплавленный холм камня и стекла, к которому от жара нельзя было приблизиться и на сто метров. Десятки растерзанных людей, чьи останки были разбросаны, как игрушки гигантского младенца-людоеда. Под ногами хрустела запекшаяся кровь, скрипели высушенные кишки, трещали обглоданные кости. У внешнего периметра замерла, будто в ожидании, странная троица, но никто из них даже не шевельнулся, когда подъехала машина.

– Шеф. – Гарри трясущими руками поднял пистолет-пулемет. Мимо него промчалось чудовище – алого цвета, на львиных лапах, с человеческим лицом и длинным скорпионьим хвостом. Монстр беззаботно грыз человеческую руку. Оглянулся на них и принялся зарывать ее в землю.

Шофер побледнел. Эта тварь вела себя, как кот, поймавший слишком много мышей. Он запасал еду! Фреймус поднял трость, и чудовище замерло, потом присело и униженно заелозило брюхом по земле.

– Она не опасна, Гарри. Найди Хампельмана. Он… – «темник» прикрыл глаза. – В одной из подсобок. Тех, что уцелели.

Шофер удалился. Фреймус повернулся к одержимым, и те быстрее, чем ударит сердце, оказались возле него. Положили у ног хрупкое тело.

– Маргарет, ты оказалась полезна, – улыбнулся колдун. – Кто бы мог подумать. Добро пожаловать во Фреймус-хаус, мисс Далфин.

Дженни не отвечала, погруженная в темный глухой сон без сновидений. Грудь ее почти не поднималась, и воздух втекал в легкие тоненькой струйкой.

– И ты здесь.

Из глубины болот появился Калеб в компании двух крокотов. Псы игрались кусками колючей проволоки, перекусывая ее на мелкие кусочки.

– Хотя бы что-то уцелело…

– Гарри, отнеси мистера Хампельмана в лимузин и вызови спецтранспорт из резервного гаража, – распорядился колдун, когда шофер с телохранителем с трудом притащили грузное тело шефа безопасности. – Мы переезжаем. Да, и вызови команду – здесь необходимо все подчистить.

– Куда именно переезжаем? – поинтересовался Гарри.

– На север. Поближе к морю. – Лицо Фреймуса исказила гримаса ярости. – Мне необходимо уединение. Следует многое обдумать.

Его никто и никогда так… не оскорблял. Резиденция, на которую потрачено больше десяти миллионов, уничтожена. Лаборатории! Мастерские! Оборудование! Материалы – зародыши, редчайшие ингредиенты и соединения. Его библиотека!

Обычных зверей и людей он был готов списать по графе «Сопутствующие расходы». Но от экзопарка, собираемого годами, осталась лишь мантикора и пара крокотов. Он даже был готов смириться с потерей василиска или грифона, но они освободили его феникса! Колдун не сомневался, что пожар, испепеливший здание, вызвал именно феникс – слишком чудовищное здесь бушевало пламя.

К тому же это нападение отвлекло его от ритуала. И гончая, которую удалось вызвать, оказалась не столь сильна, как могла бы быть. А это означало, что поиск Печатей затянется. Фреймус поморщился и внес и этот пункт в список долгов Магуса, чрезвычайно разросшийся за последнюю ночь. Единственное, что радовало «темника»… Он присел и погладил Дженни по щеке.

– Ты мне сильно поможешь, дорогая.

Судороги, передернувшей лицо Калеба, он не заметил.

Сухой, искусственный воздух, профильтрованный сквозь сложную систему очистки. Вода – выпаренная, сконденсированная, безжизненная. Искусственный свет.

Стекло, бетон и сталь. Ничего живого вокруг. Ни комочка земли, ни травинки. Нет даже окна, чтобы понять, день сейчас или ночь.

Дженни сидела на алюминиевой койке в больничной пижаме. У нее отобрали все – оружие, одежду и оставили лишь мамин кулон. В нем не было магии. Лишь серебро и камни-цирконы.

«Утро, – отрешенно подумала девушка. – Наверное. Еще одно утро».

Она заплела еще один узелок на нити, которую вытянула из натяжной простыни на тюремном матрасе. Узелков было тридцать два.

«Ноябрь прошел, – вздохнула Дженни. – Скоро Рождество. В магазинах украшают витрины, начинаются распродажи, колокольчики над лавками не умолкают. Свежей выпечкой пахнет».

Она потерла сухие глаза, и на правой руке зашелестела узкая полоска бумаги, браслетом обнявшая запястье. Дженни хотела плакать. Она хотела рыдать и колотить подушку кулаками. Но и в этой малости ей было отказано.

Она не помнила, как очутилась в этом помещении – узкой камере, полтора на два метра. Выход перекрывала бронированная дверь с окошком, куда по утрам и вечерам просовывали поднос с едой – почти безвкусной кашей, вареными овощами и кусочком блеклого мяса. Безвкусно, но питательно. Фреймус заботился о здоровье пленницы. Во всяком случае, от голода она не страдала. Ее пытали изощренней и гораздо мучительней.

Ее мучили неизвестностью.

Она не знала ни времени суток, ни времени года, ни того, где она находится. Эта камера во Фреймус-хаусе или ее перевезли в какой-нибудь другой особняк колдуна? Чем закончился штурм здания? Почему Марко не спас ее? Или он не смог? Жив ли вообще кто-нибудь, кроме нее?

Жив ли Лас, ее Лас?!

Она ничего не знала. И ничего не могла сделать – вокруг все было мертвым, а разговаривать с неживым дед ее не научил.

Дженни не могла даже нормально выспаться. Каждую ночь ее мучил один и тот же кошмар – косматый черный паук, сидящий на ее запястье, вонзает свои жвала и пускает по вене струю своего яда. И она способна лишь бессильно наблюдать, как под кожей проступает черная, распухающая вена и как яд медленно движется вверх – к локтю, плечу и затем… когда его жгучий ток касался сердца, Дженни просыпалась.

Лежала, вся в испарине, дрожала, скинув тонкое синтетическое одеяло. И на руке шуршала проклятая бумажка с какими-то символами. Точно такие же листочки были на Маргарет. На том чудовище, в которое она превратилась… Дженни не хотела, не желала об этом думать, она хотела сорвать эту проклятую бумажку, выйти на улицу, вдохнуть живой воздух. Но едва она касалась бумажной ленты, дикая боль валила ее на пол. Она не могла нормально спать, и Дорога Снов была закрыта – ее ночные пути сторожила косматая тварь.

Удрать отсюда было невозможно. Не было надежды и не было сил. Но Дженни еще держалась – на природном своем упрямстве, на злости и на отчаянии. Отчаяние тоже может быть опорой.

Каждое утро она вставала и начинала тренироваться – отжиматься, растягиваться и использовала стены как инвентарь для прыжков, переворотов, сальто. Только два раза она пропустила тренировки – когда к ней приходил Альберт Фреймус.

Девушка, стиснув кулаки, была готова драться до последнего… пусть только кто-то войдет, пусть покажется, пусть даст ей хоть какую-нибудь точку опоры в этом искусственном мире!