Искатель. 1978. Выпуск №5 - Смирнов Сергей Анатольевич - Страница 6

— Действуй!

Начинается маневр выхода на расчетную трассу. Корпус космического корабля мелко вибрирует. Марс на командном экране медленно плывет вверх, смещается вправо и наконец застывает неподвижно.

— Трасса расчетная! — докладывает Меркулов. — Завтра утром переходим на орбитальный полет.

Непривычен, странен горизонт близкой планеты. Яркая синяя полоса высвечивает верхний полукруг Марса, от нее в космос расходятся лучи, тоже синие, но более прозрачные, мягкие. Эти удивительной красоты голубые лучи уходят далеко-далеко и словно тают в черной пустоте космоса.

Ночь наступает быстро. Контуры Марса расплываются. Еще кое-где выступают желто-синие пятна самых высоких кратеров, но и они прямо на глазах исчезают, будто проваливаются куда-то в глубь планеты.

Восход солнца чем-то похож на земной.

Причудливо изгибаясь, движется по поверхности планеты линия терминатора — границы, отделяющей день от ночи. Она напоминает узкий, медленно поворачивающийся серп. Освещенная поверхность неудержимо увеличивается. Полюс еще в тени, а облака над ним уже светятся. Над самым полюсом они белые-белые, так и слепят глаза!

Справа и чуть выше полюса одно-единственное облако. Очень плотное, почти красное… Кажется, на него можно сесть, как на ковер-самолет из детских сказок. Приборы подтверждают: красные облака в десять раз плотнее, чем белые, полярные, возможно, это лишь пыль, поднятая близкой бурей.

Двести двадцатые сутки полета.

До Марса немногим более тысячи километров. Включились тормозные двигатели.

Нарастают перегрузки…

Кажется, что они длятся бесконечно, но проходят считанные минуты, и вот земной корабль «Вихрь» становится спутником Марса. Весь экипаж в командном отсеке у самого большого экрана. На нем проплывает участок планеты, густо усеянный кратерами. Марсианские кратерные воронки очень похожи на лунные. У некоторых точно в середине — центральная горка. Внешние склоны кратеров в глубоких морщинах.

— Что это? — Марина указывает на темное продолговатое насекомое, скачками несущееся по бугристому склону кратера.

— Это тень нашего корабля.

— Мы отбрасываем тень на Марс! — Марина радостно улыбается. — Наша тень! Товарищи, мы же не видели живой тени вот уже больше семи месяцев…

— Бросить тень на бога войны Марса? — Акопян притворно хмурится. — Не знаю… Не знаю, как встретит он этот вызов!

— Не мы одни осмелились! — подхватывает шутку Карпенко. — Смотрите, наша тень догоняет кого-то…

На поверхности планеты бегут две тени: продолговатая, с короткими ножками бортовых антенн — тень космического корабля «Вихрь» и круглая, похожая на футбольный мяч — тень вечного спутника Марса — маленькой планеты Фобос.

…На третьем витке орбитального полета погода на Марсе начала портиться. Всю поверхность планеты застлала дымка поднявшейся песчаной бури. Место посадки Хеллас исчезло с экранов.

Двести двадцать первые сутки полета.

Пыль поднялась над Марсом на восемнадцать-двадцать километров. Планета словно утонула в багровом океане. В редких разрывах пылевых облаков мелькают причудливо изрезанные склоны ущелий, вершины горных хребтов, желтые равнины плоскогорий…

Атмосфера Марса сильно разрежена. Днем почва на экваторе прогревается до тридцати градусов тепла, за ночь температура падает до минус ста и ниже. Такие температурные скачки вызывают резкие колебания атмосферного давления. А это ветры, бури, колоссальной силы смерчи, поднимающие десятки тысяч тонн пыли и песка на высоту в несколько километров…

Работавший на ЭВМ Калантаров закончил расчеты и, глядя на бумажный листок, озадаченно пробормотал:

— Сто девяносто метров в секунду…

— Скорость нашего «Вихря»? — не отрывая глаз от экрана, спросила Марина.

— Скорость ветра на Марсе. Ураган, по сравнению с которым земной двенадцатибалльный шторм — приятный ветерок! Придется ждать на орбите, пока стихнет ветер.

Двести двадцать седьмые сутки полета.

Буря на Марсе стихает. Спиральных смерчей уже не видно. В просветах очень плотных, коричневых, почти черных облаков нет-нет да и промелькнет какой-нибудь зубчатый хребет или кратер. По прогнозу на Марс можно садиться завтра к вечеру.

Двести двадцать восьмые сутки полета.

…Атмосфера Марса светлеет с каждым витком. Тяжелая пыль оседает, открывая взору все новые и новые картины.

Корабль летит по круговой орбите на высоте около трехсот километров. Скоро Хеллас — место высадки экспедиции.

Внизу простирается широкое ровное плато, на горизонте — полукругом горы. Недалеко от центра плато высится старый огромный кратер. Лучшего места для посадки не придумаешь!

Координаты сняты. Посадка через один виток.

— Надеть скафандры!

Посадка в скафандрах — категорическое требование Центра управления полетом.

Все молча, сосредоточенно одеваются, хотя каждый в глубине души считает эту предосторожность своеобразной причудой руководителя полета Игоря Петровича Волнового — старого космонавта, еще помнившего о катастрофах при посадке на Луну, — но все тщательно проверяют и подгоняют детали одежды.

Горизонт Марса на командном экране пополз вверх — корабль начинает снижение.

— Всем занять свои места!

— Акопян, приготовь «Крыло»!

— Есть!

Включился двигатель.

Плавно нарастают перегрузки. Корабль тормозит. На экране проносятся желто-коричневые облака. Скорость их движения около двадцати метров в секунду.

— Высота полета сто двадцать километров.

— Температура корпуса триста сорок градусов.

— Высота девяносто километров, корабль на курсе.

— Высота пятьдесят километров, корабль на курсе.

— Акопян, выпустить «Крыло»!

— Есть!

Хлопнули выстрелы ракет. По бокам «Вихря» начали расправляться серые полотнища крыльев.

— Высота двенадцать километров, корабль на курсе.

Полотнища раздулись, крылья приняли расчетный профиль.

«Вихрь» переходит на планирующий полет.

— Высота два километра!

Скорость корабля замедляется. Из днища корабля выходит причальный брус.

Заработали планетарные двигатели. Впереди по курсу ровная, свободная от валунов площадка.

— Высота шестьсот метров!

В обзорных экранах видно: за кораблем тянется густой шлейф пыли.

«Вихрь» зависает. Облака пыли, видимость — ноль. Толчок. Есть Марс!

— Якоря!

Движение руки Меркулова, и шесть мощных брусов с пневматическими якорями намертво соединяют «Вихрь» с планетой.

— Сцепление полное!

Теперь никакая марсианская буря не страшна кораблю. Он стронется с места только по воле человека!

— Убрать «Крыло»!

Пыль вокруг корабля медленно оседает.

Борт «Вихря» покидает шесть кибернетических «жучков», которые должны осмотреть корабль и место посадки.

«Жучки» расползлись в разные стороны. Вскоре на командный пульт поступили первые сообщения передвижных автоматических разведчиков.

Наружная температура 85 градусов… Слой пыли на месте посадки маленький, с удалением от корабля увеличивается: три сантиметра, пять, шесть… Причальный брус исправен… «Крыло» убрано полностью.

— Трап вышел полностью, — доложил Акопян.

Сведения от автоматов-разведчиков прямым ходом шли в вычислительную машину, и пока она их не обработает, из корабля не выйти. Двинулся трап — значит, все в порядке!

Трап вышел. Сейчас должен быть сигнал… Вот и он.

Виктор Сергеевич повернулся спиной к пульту, облегченно улыбнулся.

— Все, ребята, приехали! — После паузы твердым, не терпящим возражений голосом, скомандовал: — Всем отдыхать! В шесть ноль-ноль первая разведка.

Виктор Сергеевич ушел. Оставшиеся еще некоторое время спорили: кто выйдет из корабля первым? Марину этот вопрос не волновал. Она знала твердо, что попадет в первую группу, и когда ступит на планету, обязательно скажет: