Воин Заката - ван Ластбадер Эрик - Страница 3

Сталиг закрыл свою сумку и повернулся к ним.

— Я готов. Пойдемте. — Он покосился на Ронина. — Тебе лучше пойти со мной.

— Это, несомненно, развеет скуку, — отозвался тот, не спуская глаз с даггама.

Они прошли по коридору и вступили под закругленный каменный свод. Стены здесь были покрашены в серый цвет. Когда-то ровный и однородный слой краски теперь был покрыт темными пятнами глубоко въевшейся грязи. За долгие годы пренебрежения и упадка краска на стенах кое-где пооблупилась, а кое-где выцвела до белизны. Во многих местах были заметны разбегавшиеся паутиной трещины, напоминавшие цепкие и живучие растения, тянущиеся к свету.

По обеим сторонам коридора тянулись в ряд дверные проемы, расположенные через равные интервалы. Там, где еще оставались двери, они были закрыты наглухо. Пустые проемы зияли затхлой темнотой, в которой смутно угадывались очертания комнат, заваленных по углам бумагами и каким-то мусором. За исключением этих жалких продуктов человеческой деятельности, помещения были пусты — лишь иногда кое-где раздавалось шуршание: то скрежет когтя, то промельк хвоста.

Постепенно серый цвет стен сменился поблекшим синим. Даггамы повернули налево в темный проход во внутренней стене коридора. Сталиг и Ронин последовали за ними. Никто из них даже и не взглянул на неисправный лифт.

Они вышли на площадку огромной лестницы, которая огибала центральную шахту Фригольда. Один из даггамов — тот, который был поразговорчивее, — протянул руку к нише в стене и извлек факел из связанных проволокой просмоленных тростников. Второй «безопасный» достал огниво, высек искру и поднес пламя к факелу. Факел вспыхнул, искры с треском полетели в воздух, оседая на пол черной сажей.

Даггамы, не глядя на Сталига и Ронина, направились вниз по ступенькам. Ронин удивился. Он думал, что их поведут наверх. Он мало знал о загадочных колдунах, но даже из тех скудных сведений можно было с уверенностью заключить, что они занимают самые высшие чины в иерархии Фригольда. Саардины постоянно превозносили их таланты и мудрость, хотя в такой откровенной лести не было необходимости: каждый колдун при вступлении «в должность» и так давал клятву трудиться на благо всего Фригольда. Хотя, наверное, ничто человеческое им не чуждо... Во всяком случае, Ронин всегда думал, что обиталище колдуна должно находиться на каком-то из верхних этажей. И тем не менее сейчас они спускались. Ронин недоумевал. Конечно, никто ничего не знает о колдунах. Говорят только, что все они — не без странностей. И если кто-то из них решил поселиться с нирами на границе Среднего Уровня, то не его это, Ронина, ума дело.

На площадках между этажами лестница расширялась. Они прошли уже несколько этажей. Их тени плясали в мерцающих отсветах факела, метались по каменным стенам и низкому потолку, точно причудливые пародии на человеческие фигуры, — безликие и пустые, не знающие ни желании, ни мыслей, они то бросались прочь, то подступали почти вплотную к своим двойникам-людям.

Наконец они добрались до нужного этажа и вошли в коридор — точно такой же, как тот, с серыми стенами, наверху. С той только разницей, что здесь стены были покрашены в зеленовато-коричневый цвет. Даггам затушил факел и убрал его в нишу в стене.

Здесь жизнь была уже более оживленной. Люди — мужчины и женщины — ходили туда-сюда. Негромкий гул отдаленных голосов наполнял воздух шумом, похожим на шорох прибоя. Они прошли метров двести, не больше, и оказались перед темно-зеленой дверью, которая выделялась среди других. Все остальные двери на этом этаже были тусклого зеленовато-коричневого, под цвет стен. Перед дверью стояли на страже два даггама.

Даггамы — те, что стояли на страже, и те, что пришли со Сталигом и Ронином, — тихонько обменялись несколькими фразами. Потом один из стоявших у двери — тот, который пониже, — кивнул, повернулся и постучал в дверь каким-то условным стуком. Второй стражник открыл ее, и все шагнули внутрь... все, кроме Ронина. Он тоже хотел войти, но один из стражников преградил ему путь.

— А ты куда? — Он умудрился задать свой вопрос тоном одновременно скучающим и презрительным.

— Я с целителем.

Ронин встретился взглядом со стражем и не отвел глаз. Круглое, с двойным подбородком лицо даггама казалось несоразмерно большим для маленького носа картошкой и близко посаженных глаз неопределенного грязного цвета. Вот он — прекрасно отлаженный механизм, подумал Ронин про себя. Машина мгновенного реагирования, неукоснительно исполняющая любой приказ. Я таких повидал немало.

Даггам распахнул квадратную пасть. Его мясистые красные губы двигались с явной неохотой, как дверцы проржавелой калитки.

— Ничего не знаю. Давай-ка вали отсюда, пока не нарвался на неприятности.

Охранник толкнул Ронина в грудь, но тот не сдвинулся с места. В глазах даггама промелькнуло удивление — он привык, что ему подчиняются беспрекословно. Ему нравилось, что другие боятся его. Нравилось вызывать этот страх и любоваться им, как палачу нравится любоваться ужасом своих жертв. Но в глазах незнакомца не было страха, и даггама это, видимо, обеспокоило. В нем закипела глухая злоба. Он принялся яростно теребить кинжал, висевший у него на груди.

Рука Ронина легла на рукоять меча. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в этот момент в дверях не возник целитель.

— Сталиг, ах ты старый, рассеянный...

Целитель широко распахнул глаза:

— Ронин. А я тебя потерял. Пойдем.

Ронин шагнул вперед, но даггам опять преградил ему дорогу. Охранник, похоже, разъярился не на шутку. Он свирепо замотал головой. Угрожающе блеснул клинок.

Но тут за спиной у Сталига появился еще один человек. Худое длинное лицо. Раздвоенный подбородок, упрямо выдающийся вперед. Высокий лоб. Черные как смоль волосы, такие гладкие и блестящие, что они отдавали синевой. Большие, широко расставленные глаза пронзительно-голубого цвета. Их пристальный взгляд, казалось, впитывал в себя все, ничего не упуская, и при этом он не выдавал ничего.

— Тихо, Марш. Пропусти этого парня, — прозвучал повелительный голос. Человек этот явно привык, что его приказания исполняются беспрекословно.

Марш среагировал мгновенно, освободив Ронину дорогу. Но он лишь исполнил приказ. Когда Ронин прошел, даггам проводил его взглядом, исполненным тихой ярости, стараясь, однако, не выдавать своих чувств, чтобы не навлечь на себя гнева саардина.

Ронин очутился в вестибюле, откуда можно было пройти в две комнаты. Та, что слева, была обставлена опрятно и по-деловому: большой рабочий стол, несколько столиков в ряд у стены, походная узкая койка. Обшарпанные шкафчики, развешанные по стенам. В центре комнаты — одинокий стул. Там было темно, но Ронин все же сумел разглядеть распростертую на кровати фигуру.

Другая комната, справа, была не настолько «функциональной». Вдоль стен стояли низенькие кушетки и мягкие кресла. На самой дальней кушетке за накрытым к трапезе столом с удобством расположились даггамы — среди них Ронин заметил и тех двоих, что приходили за Сталигом. Сам Сталиг стоял в вестибюле в компании двух «безопасных» и черноволосого командира. Ронин подумал, что для того, чтобы соорудить подобное помещение, пришлось, наверное, выломать часть стены. Двухкомнатные апартаменты были редкостью даже на Высшем Уровне, а уж здесь, внизу...

— Эй, Ронин, — окликнул его целитель. — Это — Фрейдал, саардин службы безопасности Фригольда.

Фрейдал отвесил Ронину легкий поклон — при этом длинное его туловище как бы переломилось в поясе. Жест показался Ронину несколько театральным. Саардин не улыбнулся. Взгляд его пристальных глаз, в которых нельзя было прочитать ничего, лишь на мгновение задержался на Ронине, а потом саардин опять повернулся к Сталигу, чтобы продолжить прерванный разговор.

Фрейдал был одет во все серое, за исключением высоких серебристых сапог и такого же цвета косых нашивок. Интересно, отметил про себя Ронин. Ботфорты длиной по колено служили отличительным знаком саардинов, а косые нашивки — чондринов. Выходит, Фрейдал — и верховный лорд-главнокомандующий, и одновременно тактик. Глаза и уши в одном лице.