Сирены - ван Ластбадер Эрик - Страница 50

– Я не люблю лжецов, Алли. А ты – один из них. Лжец. Я слышал каждое слово, сказанное тобой, и мне не понравилось ни одно из них. Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты отбиваешься от рук. Тебе нужно занять чем-то мозги в эти холодные зимние ночи, и тут я помогу тебе.

– С этого момента я больше не имею с тобой никаких дел. Вот так. Тебе придется поискать другого партнера, детка, потому что ты мне надоел. – Он взглянул мимо Окасио. – А, Смайлер. Как ты можешь лизать задницу этому спику? Ты хоть сколько-нибудь уважаешь себя?

– Я уважаю себя, брат. И не меньше других.

– Тогда скажи этому вонючему спику: до свидания, Бэби. Давай, я хочу услышать это. Ты будешь работать со мной, Смайлер, если у тебя найдется достаточно мужества.

К этому моменту почти все танцы прекратились, и гости собрались в полукруг, наблюдая за разворачивающимся представлением.

Смайлер огляделся вокруг, потом кинул быстрый взгляд на Окасио, по-прежнему не отрываясь смотревшему на чернью тиски, сдавившие его кисть. Еще раз осмотревшись по сторонам, Смайлер уставился на Бэба.

– Ладно, детка. Я согласен. Да. Теперь я свободен так же, как и ты.

– Ты слышал это, Алли? – тихо спросил Бэб. – Теперь убирайся отсюда. Беседы с леди – не твоего ума дело, ясно? Иди и поищи ту белобрысую шлюху, с которой ты спал последние месяцы. Вперед, Бэби. – Он с отвращением отбросил от себя ладонь Окасио, словно тот был болен проказой.

В поднявшемся гвалте Дайна услышала, как позади нее Трип, вздохнув, сказал:

– Бэб, дружище. Ты настоящий мужик с яйцами.

– Брось, – ответил Бэб, выбираясь из центра столпотворения. – Яйца тут ни при чем. Но ни один ублюдок больше не сможет учить меня. Я покончил с этим раз и навсегда, понятно? Я больше не потерплю ничего подобного, и все. Я могу смириться с разным дерьмом, когда речь идет о бизнесе, однако этот козел плохо кончит в самом недалеком будущем. – Опустив глаза, он увидел все еще открытый нож в руке друга.

– Че-о-орт! – протянул он. – Теперь ты понимаешь, о чем я говорю. Мне не следовало встревать и мешать тебе всадить свою игрушку в эту недоношенную свинью! – Он улыбнулся и, обняв одной рукой Дайну, другой дружески хлопнул Трипа по спине. – Проклятье! – вскричал он. – Давай веселиться!

Рубенс большими шагами направлялся к автомобилю Дайны, припаркованному в десяти метрах от входа в аэропорт «Пацифик Вест». В одной руке он держал гигантский дорожный чемодан, а в другой – выглядевший так же внушительно «дипломат». Его знакомый вид, лицо и походка, к которым она уже успела привыкнуть, заставили девушку невольно улыбнуться.

– Что, черт возьми, случилось с тобой? – поинтересовался он, заглянув в открытое окно со стороны правого переднего сидения: вечером над Лос-Анджелесом прошел небольшой дождь, и Дайне пришлось поднять верх. Девушка молча повернула голову и посмотрела на Рубенса. – Подвинься. Я сяду за руль.

Она уступила без малейшего возражения и, прислонив голову к дверце, ждала, пока он забросит чемоданы на заднее сидение и заберется в салон. Усевшись на водительское место, он притянул Дайну к себе. Их губы встретились, но она все же успела сказать:

– Ты должен был оставить мне свой номер, – прежде чем зарыться лицом в его плечо и, крепко обняв, прижаться к нему. У Рубенса хватило ума некоторое время не говорить ничего. Где-то сзади раздавались пронзительные звуки автомобильных гудков; мимо с шипением проносились машины, спешившие в город. Уже стало довольно холодно.

Наконец, она выпустила его из своих объятий.

– Сегодня на рассвете погибла Мэгги, – ее голос звучал странным и чужим. – Ее убили.

– Убили? Как? Кто?

Она поведала Рубенсу все, что знала сама.

– Меч в кровавом кольце, – задумчиво повторил он, когда Дайна рассказала о том, что Бонстил обнаружил сбоку на колонке. – Ты уверена?

Дайна кивнула.

– А в чем дело?

– В том, что в прошлом году были совершены два особо злодейских и мрачных преступления в Сан-Франциско, а после Нового года еще два или три в Орандж Каунти. И в каждом случае на трупе жертвы или возле него находили тот же самый знак, нарисованный кровью.

Дайна вздрогнула.

– Я чувствовала, что лейтенант не сказал мне всего, что знал.

– Дайна, как ты сама узнала о случившемся?

– Я была вместе с Крисом вчера вечером. Он так обкурился, что мне пришлось везти его домой: сам бы он не добрался. Мы зашли в дом и... увидели ее тело, запиханное в...

– Господи! – он испустил протяжный вздох и завел двигатель «Мерседеса».

– Какого черта ты провела всю ночь в компании Криса Керра? – поинтересовался он выехав на автостраду в сторону Сенульведо.

– Я заглянула к ним в студию, и мы пошли с ним потанцевать. Что тут такого?

– Ничего, просто у него особая репутация.

– Какая?

Рубенс быстро взглянул на нее.

– Перестань, Дайна. Парень не может пропустить мимо ни одной девчонки.

– Я не девчонка.

Он резко надавил на педаль газа, и автомобиль ринулся вперед, отозвавшись ровным гудением.

– Да, должен признать, что ты слегка старовата для его специализированного вкуса.

– Знаешь, ты – настоящий ублюдок, – гневно воскликнула она. – Ему была нужна моя помощь, и я помогла ему. Он мой друг.

– Всего лишь друг?

– У тебя нет причины ревновать меня. Да и потом вы в некоторых вещах очень похожи.

– Боже, надеюсь, ты шутишь?

– Я – нисколько.

Он устремил взгляд в окно и замедлил скорость.

– Ты в самом деле невыносима.

– Рубенс. – Он ощутил ее прикосновение. – Давай не будем ругаться. Сегодня утром я видела такое, чего не следовало бы видеть никому.

Рубенс вел машину через Вествуд Виллэдж, направляясь в сторону бульвара Сансет. Возле кинотеатра «Плаза», где шла «Риджайна Ред», стояла длинная очередь в основном из молодых ребят и девчонок.

– Только посмотри на это лицо, – сказал Рубенс, бросая взгляд на вывешенную снаружи афишу с ее портретом. Он очень быстро гнал машину вдоль бульвара, переключая скорости на перекрестках, вместо того, чтобы тормозить. Наконец, круто свернув вправо на Бел Эйр, он опять поехал медленнее. – Я повез нас этим путем, чтобы взглянуть, как у тебя идут дела. Я могу выведать настоящие цифры в «Парамаунте», но мне хочется самому увидеть очереди.

Дайна положила руку ему на плечо.

– Мне тоже. – Она издали увидела, что Мария, уходя, оставила для них свет включенным, и деревья, посаженные вдоль подъездного пути, светились в темноте искусственным светом. – Мне так хотелось, чтобы ты позвонил.

– Я звонил, – отозвался он, – но тебя не было дома. Она отвернулась.

– Извини. Это была глупость с моей стороны.

– Ничего. – Он остановил машину и заглушил двигатель. Во внезапно наступившей тишине Дайна услышала стрекот сверчков, перекликавшийся с тихим гудением остывающего мотора. – Зато я дозвонился Берил. Я хотел, чтобы это дело продвигалось.

– Какое дело?

Он прикоснулся к волосам Дайны.

– Я нанял ее.

– Для картины?

– Для тебя.

– А что Монти думает на ее счет?

– Забудь про Монти. Она отстранила его руку.

– Ты поговорил с Монти на чистоту, да?

– Монти не в состоянии тягаться с Берил, – он с силой вглядывался в ее лицо. – Он отстал от жизни.

– Рубенс, он должен знать. Если он не одобрит...

– Послушай, Монти все больше стареет. Он устал, у него пошаливает сердце. Я считаю, только, пожалуйста, не перебивай меня, я считаю, что настала пора подыскать тебе другого агента.

Дайна ядовито посмотрела на него.

– Бьюсь об заклад, что у тебя есть что-то на примете. Рубенс решил не увиливать.

– Да, один или два человека.

– Я не стану увольнять Монти, Рубенс. Так что забудь про них.

– Дайна, он тянет тебя назад. Это бремя у тебя на плечах, которое ты не хочешь... Она не выдержала.

– Выбросить, как ненужную тряпичную куклу.

– Можно сказать, что в каком-то смысле он и стал чем-то вроде этого. Ты выросла. Теперь, он – часть твоего прошлого. Он слишком стар; для него не найдется места там, куда ты приближаешься. Есть другие люди, способные тебе помочь в пути.