Сирены - ван Ластбадер Эрик - Страница 37

– Только не надо напоминать мне о моих возможностях, дружище!

– Я говорил о всех ребятах...

– Ты – тяжелый случай, Бенно. Просто поразительно. Тебе ведь глубоко наплевать на ребят, не так ли? Ну да. Тебя волнуют только доходы.

– Крис, «Хартбитс» сопутствовал успех в течение, м-м, семнадцати лет отнюдь не случайно. Даже ты должен признать это.

– Допустим.

– Все дело в музыке. Ребята живут ею. Ты стал отходить от того, гм, к чему все привыкли, и это приносит одни неприятности всем нам. Господи, я думаю не о себе. Мы превратились в проклятую индустрию. Судьбы многих людей зависят от успеха или неудачи очередного альбома. И вот я послушал несколько твоих собственных новых вещей, которые...

– Теперь мы, наконец, добрались до самого туманного вопроса, не так ли, дружище?

– Пэт ставил мне черновые записи...

– Моих песен...

– Я имею право услышать их. Ты забыл, черт возьми, кто я такой?

– Как я мог, Бенно.

– Так-то лучше.

– Музыка – это не твоего ума дело...

– Мое, когда мне кажется, что она может повлиять на...

– Кто тебе сказал, что ты – господь бог, чтобы судить?

– Вы – обнаглевшие негодяи, полагаете, что обладаете монополией на божественный престол или как? Определенные решения должны быть приняты. Затем-то я и пришел сюда.

– Да, и что касается музыки...

– Решения, касающиеся продолжения карьеры.

– Послушай, ты, ублюдок...

– И одно такое решение уже принято...

В контрольной комнате воцарилось молчание, и воздух вдруг стал густым и удушливым. Сердце Дайны тревожно забилось, словно птица, попавшая в силок.

– Что ты имеешь в виду, черт побери?

– То, о чем я только что говорил. Группа не позволит тебе порвать контракт.

– Группа?

– Видишь ли, по этому вопросу прошло голосование.

– Без меня? По чьей инициативе?

– Найджела и... моей. Это было необходимо. Надо было прояснить...

– Убирайся ко всем чертям, козел. Ты вызываешь у меня отвращение.

– Это ничего не решит.

– Прочь, Бенно. Сейчас же. Или через минуту тебе придется ползти на брюхе...

– Когда ты останешься, то поймешь...

– С этого момента тебе не удастся извлечь из меня никакой музыки.

– Крис...

– Ни единой ноты! Ни единой, пока я не обрету свободу.

– Существуют законные способы, но я не хотел бы прибегать к их помощи сейчас. Когда ты...

– Знаешь что, Бенно? Я внезапно неважно себя почувствовал, понимаешь? Возможно, что-то серьезное, вроде вирусного гепатита. Так что, по крайней мере, в течение шести месяцев на меня рассчитывать не приходится.

– Я могу позвать врача, чтобы...

– Альбом, Бенно, новый сингл и проклятое турне – все коту под хвост. И привет!

Вновь наступила тишина, в которой зазвучал голос Бенно, удивительно ровный и спокойный.

– Я даже на мгновение не допускаю, что ты говоришь серьезно, Крис. Стоит турне начаться – первый концерт в Сан-Франциско на следующей неделе – и твое настроение совершенно изменится.

– Ты просто не слушаешь меня. Я сыт по горло всей вашей компанией и не желаю иметь с ней больше ничего общего.

– Ты совершаешь серьезную ошибку, Крис.

– Господи, ты заговорил, как армия твоих придурков адвокатов. Исчезни. Просто исчезни.

– Ладно, поговорим через пару дней.

Дайна услышала, как за спиной Бенно захлопнулась дверь, и в ту же секунду задыхающимся от ярости голосом Крис прорычал:

– Чтоб им всем провалиться!

Она села на кушетке в позе человека, выскакивающего из игрушечной детской шкатулки и, вывернув шею, попыталась заглянуть на пульт.

– Ты еще здесь? – Обойдя вдоль стены, Крис очутился перед Дайной. – Да, – он усмехнулся. – Единственная из всех. Я был уверен, что ты уже испарилась. – Он почесал кончик носа. – Что за ублюдок этот наш менеджер! – Вдруг из его горла вырвались лающие звуки, изображавшие смех. Потом он пожал плечами. – Черт побери. Сегодня вечером я не в состоянии сделать что-либо по этому поводу. Как насчет того, чтобы смыться отсюда, только живо.

Крис привез ее в «Дансерз» – клуб, расположенный неподалеку от Родео-драйв, в который был открыт вход только для его членов. Внутри он походил на дворец с зеркальными комнатами. Главная из них имела круглую форму и была опоясана вдоль стен стойкой бара. Сквозь прозрачный пол комнаты открывался вид сверху на заросли тропических растений, поэтому каждый взгляд под ноги вызывал ощущение потери ориентации. Стены, выкрашенные черной блестящей эмалью, были покрыты электрическим мхом бесчисленных переплетавшихся нитей цветных огоньков, двигавшихся бесконечными волнами по кругу. Каждый час, словно напоминая посетителям о времени, на танцевавших в середине площадки проливался сверкающий дождь из «звездной пыли», источник которой прятался где-то наверху.

Крис и Дайна пробивались сквозь толпу, погружаясь все глубже и глубже в атмосферу, полную запаха пота, неистового движения и оглушающей какофонии музыки.

Они не обращали ни малейшего внимания на устремленные на них взгляды, на загорелые и раскрашенные лица с вытаращенными глазами, сновавшие вокруг точно мелкие рыбки возле акулы, на темные губы, прижатые к розовым ушам партнеров, так что те могли услышать слова за грохотом.

Вскоре откуда-то появились фотокамеры, а после нескольких поспешно сделанных секретных звонков, прибыла группа своеобразных прилипал. Они словно существовали только для того, чтобы быть рядом со звездами, тереться об их бока, подражать, взирать всегда полными обожания глазами, купаться в их ауре, жадно поглощать исходящее от кумиров волшебное излучение, подобно современным вампирам, питающимся духовной энергией, вместо крови.

Крис вертел Дайну вокруг себя, положив руки на ее бедра. Пот градом катился с их лиц, струйками стекая на пол, под которым кроны карликовых пальм раскачивались из стороны в сторону, словно тоже не могли устоять перед бешено пульсирующим ритмом.

Майка Криса потемнела от пота; блузка прилипла к телу Дайны, но они продолжали танцевать, безразличные к фотовспышкам, то и дело загоравшимся вокруг, и шуму, подобному неумолкающим ни на секунду раскатам грома. Они сами не заметили, как музыка в их ушах превратилась в ритмичный гул. Наконец, их перегруженный слух перестал воспринимать что-либо, а они все не останавливались, двигаясь в такт пульсации ударных, беззвучно отдававшейся в подошвах мощными толчками.

В какой-то момент они вдруг очутились у стойки бара, где Крис заказал две невероятных размеров порции джина с тоником. Впрочем, большую часть содержимого стаканов они вылили друг другу на голову. Они весело смеялись, отфыркиваясь, жадно поглощая остатки джина, не чувствуя его вкуса. Крис запрокинул голову назад, и Дайна с интересом наблюдала за тем, как перекатывается под кожей его кадык, пока Крис, вытряхнув ледяные кубики из стакана, не бросил их ей за блузку.

Дайна подпрыгнула, точно ужаленная, громко завизжав, однако за грохотом динамиков этого никто не услыхал. В тот же миг Крис вновь увлек ее за собой на площадку, которой уже не было видно за сомкнувшимися вокруг них плотным кольцом любопытных, завороженно наблюдавших за ними, слегка переминаясь на месте в такт музыки, подергивая бедрами и мелко тряся грудью.

У Дайны от всего происходящего кружилась голова: ей казалось, что сгустки живой энергии отовсюду проникали в ее тело через глаза, уши, нос. Она не заметила, как хрупкая скорлупа, внутри которой пряталось ее сознание, разлетелась на части под воздействием мощных сил, скрывавшихся в ней. В результате Дайна включилась в невидимую, но осязаемую энергетическую цепь высокого напряжения, и теперь ток, пробегавший по ее телу, вызывал у нее дрожь.

Сознание, освободившееся от оков времени и пространства, влекло ее то в темную комнату на три этажа под землей, похожую на выгребную яму, охраняемую бетонными псами, то на булыжную мостовую, к сетчатым ограждениям, поставленным вокруг гор разбитого кирпича, кострам, разведенным в урнах, и теням, мечущимся на закопченных стенах.