Журнал «Если», 1995 № 03 - Браннер Джон - Страница 8

Человек создал совершенно новую среду обитания. В городах почва погребена под асфальтом и бетоном, воздух насыщен выхлопными газами. Кажется, здесь способен выжить только человек. Однако, как считает известный английский зоолог Д. Эттенборо, многие растения и животные не только приспособились выдерживать тяжкие условия, но иногда даже отдавали им предпочтение. Вертикальные фасады зданий оказались удобны для гнездовий городских голубей.

Американские стрижи, как правило, сооружают свои гнезда рядом с дымоходами и вентиляционными шахтами. Некоторые «переселенцы» привлечены изобилием корма.

К примеру, термиты предпочитают пластмассу: они объедают оболочку электрокабелей (что порой чревато авариями). Но в пластмассах нет абсолютно ничего питательного. Возможно, насекомым доставляет удовольствие сам процесс жевания? Ведь многим нравится жевательная резинка…

Джеймс Маккимми

ПОСМОТРИТЕ МНЕ В ГЛАЗА!

Джозеф Хейдел медленно обвел взглядом пятерых мужчин за обеденным столом. Дымок сигары скрывал испытующее выражение его глаз. Месяца через три Хейделу стукнет пятьдесят два, но ему не дашь больше сорока. Этот плотный человек с тонкими бесцветными волосами, словно прилипшими к черепу, был Президентом Высшего Совета и занимал этот пост — высший на оккупированном Марсе — четыре года. Переводя взгляд с одного лица на другое, он машинально барабанил пальцами по столу — получалась тихая непрерывная дробь.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Облеченные высшим доверием, тщательно проверенные и просвеченные до мозга костей в метрополии на Земле, они составляли ядро правительства Марса.

Пронзительно светлые глаза Хейдела прищурились, а пальцы убыстрили дробь. Кто из них? Кто самозванец, подставная фигура? Кто из них марсианин?

Садлер сухо нарушил молчание:

— Это не совсем обычная встреча, мистер Президент? Хейдел прикусил сигару. Посмотрел прямо в глаза Садлеру.

— Да, Садлер, не совсем обычная. Мы собрались по особому поводу.

Он усмехнулся, не выпуская сигары изо рта:

— Сегодня мы разоблачим волка в овечьей шкуре. На него смотрели пять пар глаз. Садлер, Михэн, Локк, Форбс, Кларк. Один из них… Кто?

— Я что-то себя плохо чувствую сегодня, — промямлил Локк. — И не совсем улавливаю, о чем идет речь.

— О, конечно, — Хейдел снова усмехнулся. — Сейчас я все объясню.

Он ощущал необычайный прилив бодрости в этой предельно острой драматической ситуации. Каждый нерв — как струна, мышцы подрагивали в боевой готовности. Он мыслил стремительно и четко, и слова легко слетали с языка.

— Суть дела, — изложил Хейдел, — проста и ясна. — Он стряхнул пепел и резко наклонился вперед. — Джентльмены, среди нас предатель! Шпион!

Он выждал напряженную паузу, пока жало его сообщения поразит слушателей. Затем небрежно откинулся назад.

— И сегодня вечером я разоблачу его. Здесь, за этим столом.

— Вы говорите, один из нас, — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Кларк.

— Совершенно верно, — подтвердил Хейдел.

— Ничего себе история, — криво усмехнулся Форбс. Эдвард Кларк откашлялся.

— Могу ли я осведомиться, сэр, как это было обнаружено и почему подозрения пали именно на членов Высшего Совета?

— Конечно, можете, — резко ответил Хейдел. — Не стоит подробно говорить о неприятностях, которые выпали на нашу долю. Все вы о них знаете. Но вот откуда они пошли — это уже важно. Помните историю с миссионерами?

— Когда мы решили обратить на путь истины Восточный индустриальный район?

— Вот именно, — подхватил Хейдел. — То жуткое избиение.

— Да, текли реки крови, — согласился Джон Михэн.

— Мы потеряли шестьдесят семь миссионеров, — скорбно произнес Хейдел.

— Я помню ноту Марса с извинениями, — сказал Форбс. — Мол, мы поклонялись нашим богам двести тысяч лет и будем продолжать это делать. Примите уверения… Ну и нервы у них.

— Дело не в этом, — грубо оборвал его Хейдел. — О том, что эти шестьдесят семь человек были миссионерами, никто не знал. Кроме меня и вас пятерых. Это был первый случай, — уточнил он. — Есть и второй. Помните, когда мы отменили систему свободного выбора?

— И снова была кровь, — напомнил Садлер.

— Сорок восемь жертв, — вставил Хейдел. Столько колонистов, которых мы облекли полномочиями венчать любую пару на этой планете, разъехались по всем материкам, чтобы покончить с этой омерзительной свободной любовью.

— Сорок восемь провозвестников справедливости и морали погибли, — с пафосом сказал Форбс.

— А вы помните ноту с извинениями? — Хейдел повысил голос. Он смотрел Форбсу прямо в глаза.

— В общем и целом, конечно, — сказал Форбс, спокойно встретив взгляд Хейдела. — «Вам нравятся ваши обычаи, нам — наши». Какой цинизм!

— Неслыханный! — отозвался Хейдел. — Однако и здесь никто, кроме нас, шестерых, не знал, какие обязанности возложены на сорок восемь человек. Не стоит входить в детали других инцидентов. Вы должны помнить их. Мы хотели ввести свободную прессу, учредить галерею изящных искусств. День марсианина, соревнования по вольной борьбе, и так, далее.

— Я отлично помню эту историю, — заверил Форбс. — Марсиане швырнули борца на улице под автомобиль. Ему переломало все кости…

— Одним словом, все попытки внедрить здесь наши культурные традиции встречались в штыки. И причиной наших неудач могла быть, по логике, только утечка информации из Высшего Совета. Сегодня вечером мы должны выяснить, кто из нас ответствен за это. — Низкий голос Хейдела эхом отдавался в углах огромного обеденного зала.

Пятеро застыли в ожидании. Форбс скрестил свои длинные ноги. Садлер внимательно изучал ногти. Михэн рассеянно щурился. Кларк сплетал пальцы. Локк разглядывал сигарету.

— Кессит! — позвал Хейдел. Седовласый мужчина в черном фраке дворецкого появился в комнате.

— Мы выпьем. Вина, пожалуйста, — приказал Хейдел. Губы его на мгновение дернулись, обнажив крепкие зубы.

Дворецкий принес и поставил на стол серебряный графин с вином.

— А теперь, Кессит, — обратился Хейдел к дворецкому, который застыл в ожидании, — принесите, будьте добры, из моего стола пистолет.

— Он растянул в улыбке губы. Он владел ситуацией.

Хейдел взял пистолет из рук старика.

— Еще одно, — велел он. — Зажгите свечи на столе и погасите свет в комнате. Меня всегда тянуло к романтике. Свечи и вино…

— Какая прелесть! — радостно сказал Локк.

— Великолепно, — подтвердил Форбс. Хейдел кивнул, ожидая, пока дворецкий зажжет свечи и погасит свет. Когда за ним тихо закрылась дверь, желтые язычки пламени тихо заколебались, отражаясь в лакированной поверхности стола.

— Теперь, джентльмены, предоставим слово древнему персонажу из XX века. Весьма красноречивому персонажу, хочу добавить. Его зовут П-38, если мне не изменяет память. — Хейдел резко поднял пистолет, и язычки пламени всколыхнулись, бросая блики на черную рукоятку и на ствол голубоватой стали. — Мое увлечение, — отрекомендовал Хейдел. — Хочу добавить, что не только коллекционирую эти маленькие игрушки, но и неплохо владею ими. И намерен кое-что вам продемонстрировать.

— Любопытно, — сказал Михэн.

— Это должно быть очень забавно, — вежливо сказал Форбс.

— Надеюсь, так оно и будет, — отозвался Хейдел. — А теперь прошу вас убедиться, джентльмены. — Он нажал защелку, и черный магазин выскочил в его подставленную ладонь. — Я зарядил его пятью патронами. Только пятью. Видите?

Пятеро откинулись на спинки своих кресел.

— Теперь, Михэн, — обратился он к человеку, сидящему напротив, — не могли бы вы отодвинуться немного левее?

Михэн торопливо отодвинул свое кресло влево.

— Вот так, — кивнул Хейдел и с грохотом положил перед собой пистолет. Наступило гробовое молчание.

— Отлично. Теперь я могу дать объяснения. Несколько дней назад скончался доктор Кигли, шеф нашего исследовательского отдела. В канун смерти он сделал важное открытие. Как вы знаете, марсиане по своим физическим параметрам ничем не отличаются от землян, и не было никакой возможности точно идентифицировать их. И вот теперь это возможно, продолжал он. — Доктор Кигли…