Журнал «Если», 1993 № 10 - Демют Мишель Жан-Мишель Ферре - Страница 11

— Скажу тебе, отче, до чего бы я не хотел дожить, — дрожащим голосом произнес отец Хлориан. — Мысль твоя, преподобный отец, на опасный вступила путь! Еще немного, и я услышу от тебя, что можно плодить потомство не за чертежным столом, опираясь на лабораторные испытания, при величайшей концентрации духа, а прямо в постели, без всяких моделей или исследований, вслепую, наощупь и даже без всякого умысла… Умоляю тебя — и предостерегаю: это не просто нелепицы, это происки Дьявола! Опомнись, отче…

— По-твоему, у Дьявола нет других забот? — ответил упрямый старец. — Но оставим в покое науку детоделия. Подойди-ка поближе.

Я

открою тебе тайну, которая, возможно, тебя успокоит… Вчера я узнал, что

трое

химикантов из Коллоидного института изготовили из желатина, воды и чего-то еще (кажется, брынзы) беловатый кисель, который они назвали Студенистым Мозгом. Ибо он не только решает задачи по высшей алгебре, но вдобавок выучился играть в шахматы и поставил мат директору Института. Как видишь, доказывать, что никакая мысль в киселе не удержится, дело напрасное, а ведь Святейшая Коллегия твердо на этом стоит.

Перевел с польского Константин ДУШЕНКО

Вера Лосева, Алексей Луньков,

кандидат психологических наук

ПО ОБЕ СТОРОНЫ ЗАПРЕТА

Прежде чем говорить о восприятии сексуальной «продукции», реакции на нее зрителей и читателей, мы хотели бы остановиться на более общей проблеме. Особенностью ны

нешнего времени (назовем его по традиции «переходным») является, по нашему мнению, конфликт между прежними навыками восприятия и изменившейся информационной средой. Надо сказать, что навыки восприятия меняются значительно медленнее, поэтому подобный конфликт на какое-то время оказывается неизбежным.

Все дело в свойственной нам привычке воспринимать все, что показано и напечатано, не только как «разрешенное» и «правильное», но и как санкционированное свыше. Как будто кто-то сверху уже за меня подумал не только о том, что мне показывать, но и в том, какое место показанное должно занять в моем внутреннем мире. Ведь для советского человека была продумана и «диета» и сам процесс «пищеварения», так что свобода оставалась лишь для одного действия: открывать рот или нет.

Как водится, длительное подавление какого-либо потока информации приводит к тому, что, когда подавление прекращается, этот поток становится доминирующим. Баланс информационных потоков не может быть установлен сразу, и определенное время продолжается их взаимная «болтанка», борьба за место в восприятии и внутреннем мире человека — потребителя информации.

Прежние навыки восприятия успели сыграть с нами злую шутку: новая информационная ситуация воспринималась по прежней модели — как то, что нам кто-то что-то навязывает. Поэтому здравое предложение «не нравится — не смотри» или «… не читай» воспринимается «в штыки»: «Как я могу не смотреть, если это все время показывают?», «Это само бросается в глаза» и т. п.

Парадокс состоит в том, что, когда информационные потоки были согласованными сверху или, по крайней мере, не противоречили друг другу, многие люди не воспринимали это как «навязывание», хотя именно оно и имело место. Когда же появились потоки, противоречащие друг другу, один из них, вызывающий эмоциональный дискомфорт и необходимость собственного выбора, начинает восприниматься как «навязываемый» и вызывает гнев.

На волне подобного гнева легко переоценить масштабы явления. По нашему мнению, никакого массового «падения нравов» в сфере сексуальности не произошло. Просто стали более слышны голоса с двух крайних позиций «по обе стороны запрета*. Тех, кто считает официозный запрет основным средством поддержания общественной морали, и тех, кто наконец «дорвался» до легализации продуктов своего воображения и призывает присоединиться к личному бунту всех окружающих, компенсируя неспособность реализовать свои фантазии в частной жизни.

Обратите внимание, что и те и другие стремятся «социализировать» свои индивидуальные установки, образуя явно выраженные социальные группы и даже политические партии. Тем самым обе стороны стремятся аннулировать существование тайны человеческой сексуальности, которая, как и любая тайна, требует индивидуального к себе отношения.

На всем протяжении истории человеческой цивилизации человеку предоставлялась возможность столкнуться с существованием тайн через причастность с детского возраста к религиозной культовой практике. Религиозное сознание тем и характерно, что человек получает возможность не ограничивать свое мировосприятие повседневными прагматическими нуждами. Он приучается к мысли, что отнюдь не практика — индивидуальная или общественная — является критерием истины, и что этот критерий лежит за пределами быта и повседневности. Надо сказать, такое мировосприятие отнюдь не делает человека субъективно более беспомощным, чем его материалистически мысливший оппонент. А дело здесь вот в чем.

Наука, увлекшись распространением идеи о собственном всемогуществе, тем самым неявно подавляла идею об индивидуальном могуществе каждой отдельной личности. А могущество раскрывается человеку в момент личного предстояния перед тайной и готовности самому для себя эту тайну раскрывать. Поэтому в любой культуре были ритуализированы моменты рождения, смерти и сексуальной инициации, являющиеся «поворотными пунктами» жизни. Эти события традиционно происходили в присутствии наиболее близких людей и (или) представителя культа.

В любой культуре рождение и смерть, сексуальная инициация (праздник наступления половой зрелости) и свадебная церемония включались в сложную обрядовую практику. Сейчас же рождение и смерть стыдливо прячут в больницу, избегая предстояния перед этими тайнами путем коллективного бегства от них. Момент наступления сексуальной зрелости вообще игнорируется, а уж праздником вовсе не является, что позволяет обществу держать человека в роли ребенка неопределенно долгий период. А свадебная церемония вполне может быть заменена «регистрацией».

Так научно-ориентированная цивилизация подводит человека к мысли, что тайн вовсе не существует, а есть только «загадки природы», которые ученые когда- нибудь коллективными усилиями отгадают.

И если с «загадками природы» так, возможно, и произойдет, то раскрытие Тайны — дело сугубо личное (так же, как и спасение души). Способ постижения тайн не может быть тиражирован, не может быть сведен к некоему общему алгоритму, его возможно обрести только самостоятельным опытом души.

Одна из главных в этом ряду — тайна человеческой сексуальности.

Человеческая сексуальность, как и познание, несет в себе две разнонаправленные тенденции: способность разрушать старые связи с миром и способность устанавливать новые. И каждый человек поставлен перед необходимостью примирить действие этих сил, претворить их противоречие во взаимное дополнение. Подросток, становясь мужчиной, рождается заново: сексуальность отрывает его от мира инфантильных зависимостей, приводит его в новый совершенно неведомый мир.

«А не много ли вы тут философии разводите? — спросит иной читатель. — Сексуальность — прежде всего биологическое явление и необходима для рождения детей.» Такому читателю мы спешим сообщить, что согласно последним данным физиологии и эмбриологии человека, приводимым в широко известной книге доктора Марчеллы Дассано-Маркони «Девятимесячный сон» (М.,1993) и книге доктора Сильвио Фанти «Микропсихоанализ» (М.,1993) выживание плода от момента оплодотворения до родов «похоже на чудо», учитывая все внешние и внутренние иммунологические и другие опасности, сопровождающие его развитие.