Колесо Фортуны - де Ченси Джон - Страница 34

— Вот человек, о котором я тебе говорил, Джоко, — сказал я.

Эд заулыбался своей идиотской ухмылкой.

— Пожми Джоко руку, Сэмюэль.

Миллар приблизился и с видимым отвращением пожал руку Джоко.

— Сэмюэль хочет посмотреть скачки, Джоко.

Эд нажал пару кнопок, которые я ему показал.

Через несколько минут началась передача, которую отредактировала Высокая Задница.

Миллар смотрел на экран довольно равнодушно. «Что ж, — подумал я, — ему станет интересно через пару часов».

Передача кончилась. Миллар обменялся с Эдом рукопожатием, и мы направились обратно в контору.

Миллар задал всего один вопрос:

— Почему сирианцы называют своих псевдодельфинов традиционными английскими именами?

— Это старый обычай. Азартные сирианцы ничего не знали о гонках, пока земляне не научили их этой игре.

И это, мальчики и девочки, сущая правда. Если хотите кого-нибудь надуть, старательнее делайте Уроки. Любое авторитетное лицо в «Сплендиде» подтвердило бы эту информацию, вздумай он ее проверить. Поощряйте любознательность лохов. Когда их бестолковое расследование докажет правоту ваших слов, воображение довершит начатое вами.

Миллар поставил пятьдесят кредитов на Морскую Свинку и чуть не сорвал банк. Он был готов к большой афере.

Когда я на следующий день зашел за Милларом, он играл с какой-то маленькой игрушкой. Несколько проводков и стеклянные шарики — она напоминала бемианский абак. Он, казалось, с головой ушел в свои вычисления. Мне не хотелось его беспокоить. Я надеялся, что он прикидывает, сколько денег поставить, и хотел дать ему время остановиться на большой красивой цифре. Когда мне показалось, что он наконец пришел к определенному результату, я окликнул его.

Миллар поднял голову от игрушки, и на какое-то мгновение я был ошеломлен силой его взгляда. Серый свет, вырывавшийся из его глаз, не был ненавистью, или жадностью, или любой из человеческих эмоций, которые я знал. Некоторое время мне казалось, что меня затягивает в эти скважины серого света. Я просто не мог заставить себя отвести глаза. Он опустил взгляд, и я, освободившись от наваждения, раза два моргнул. Мне захотелось вновь присмотреться к этому человеку — убедиться в том, что он — тот самый слабовольный баран, которого я вознамерился кинуть. Абака больше не было видно: Миллар как-то незаметно для меня ухитрился его спрятать. Меня настораживает подобная ловкость рук. Если речь не идет о репертуаре иллюзиониста в варьете, то это может означать привычку к карманному оружию. Я взял на заметку просигнализировать Высокой Заднице, чтобы она просканировала его на предмет оружия, когда он войдет в зал. Впервые я начал сомневаться в непогрешимом чутье Высокой Задницы.

Я предложил ограничиться тремя гонками, чтобы не вызывать подозрений. Миллар может сделать небольшие ставки в двух первых заездах и проиграть, а затем, громко посетовав на то, что его отпуск заканчивается меньше чем через час, поставить всю пачку на последнюю гонку.

Монитор Джоко показал, что в первом заезде выиграет Соня Том, во втором — Сэм Шламбергер, а в третьем, ко всеобщему удивлению, — восемь к одному — Первый Пловец Уатта.

Миллар мрачно поблагодарил Джоко за шоу. Мы направились в контору.

Войдя, я сделал знак Высокой Заднице, и она просигналила в ответ, что у Миллара нетникакой техники. Как это может быть, чтобы не было никакой техники? У всех что-нибудь да есть, особенно у туристов.

Он поставил двадцать кредитов на первую гонку и проиграл. Он поставил десять на вторую и проиграл. Затем (с соответствующими причитаниями) поставил ошеломительные три тысячи пятьсот кредитов на Первого Пловца Уатта. Это превосходило мои самые смелые ожидания. Как только началась трансляция (еще одна фальшивка — разумеется, победить должен был Первоклассный Сью), я выскользнул из двери. Моим намерением было спрятаться в читальне колледжа на пару часов. К тому времени Миллар уедет.

Я решил почитать что-нибудь о местных руинах. Всегда полезно освоить туристический жаргон.

Когда лет двести назад на Новом Марсе основали колонию, руины были признаны достаточно интересными, чтобы привлечь группу археологов с Земли, из университета Старого Чикаго. Приземистые строения были сделаны из квадратных базальтовых балок. Многогранные формы комнат, например, девяти- и десятигранные помещения, не имели аналогов ни в одном из известных типов архитектуры, хотя эксцентричный (а ныне полностью дискредитированный) профессор Уильям Циммерман предположил, что они напоминают руины, обнаруженные в Нан-Мадоле на Земле. После двух десятилетий интенсивных исследований ученые пришли к трем заключениям. Первое: возраст руин составляет свыше двухсот тысяч стандартных лет. Второе: невозможно представить, что за особи в них обитали. Третье: скорее всего это были примитивные твари, иначе они до сих пор были бы где-нибудь поблизости.

Измучив себя археологией, я перешел к самой популярной теме: к войне. Война шла на противоположной стороне границы, поэтому вызывала лишь любопытство. Бывали дни, когда мы ненавидели Землю и надеялись, что земляне потеряют половину своих колоний. Пусть Белатрин захватит Землю. Но сегодня мои фронтирские чувства дремали. Я мог думать только об одном. Деньги. Моя доля (после компенсации расходов) составит около трех тысяч кредитов. Это поможет мне вести образ жизни, к которому я привык за два года пребывания на планете. Три томительных часа наконец окончились.

И я направился в контору за своей долей. Оставался, конечно, шанс, что Миллар не уехал. Прежде такого не случалось, любой землянин скорее согласится потерять состояние, чем провести месяц на этой жуткой планете — с таинственными руинами или без оных. Но у Церкви был запасной план в виде мальчиков Заркова, двух здоровенных свирепых наемников. Если Миллар предпримет какие-нибудь действия, не подобающие такому барану, каковым он является, то мальчики Заркова мгновенно распылят его на атомы.

Входя в зал, я уже мысленно тратил свои деньги и издевался над параноиком Эмбоем.

Переступив порог, я услышал два громких хлопка. Пробки от шампанского. Мои денежки лежали перед Высокой Задницей красивой стопкой. Это была лучшая афера, прокрученная Церковью. Одной рукой я пересчитывал деньги, а другой поднимал бокал синтетического новомарсианского шампанского.

И тут вбежал Эд.

— Мистер Каллин, этот человек, он вообще-то устроил в вашей квартире разгром.

Стало быть, Миллар не отправился покорно на туристический корабль. Впрочем, он мог бы три раза разнести мою квартиру в щепки, и я все равно не остался бы внакладе; но, черт возьми,это было дело принципа. Я кивнул мальчикам Заркова (и Высокой Заднице, которая обожала драки), и мы приготовились добраться до моего дома и поджарить барашка.

Эд (или Миллар) оставил дверь раскрытой. В коридоре мерзко пахло — в случае нужды вы можете воспроизвести подобный аромат, смешав в равных пропорциях горячий деготь и свежие нечистоты. Мы ворвались в квартиру с оружием наготове.

То, что мы обнаружили внутри, стало причиной моей необычайной популярности во всех средствах массовой информации галактики (во всяком случае, в секторах, контролируемых землянами и сирианцами). Впоследствии все здание, где находилась моя квартира, и я сам в придачу были отправлены на Землю, где нас долго потом прощупывали, выстукивали и сканировали.

Первое, что я увидел, была лужа красно-коричневой жидкости на полу. Как позже постарался объяснить Эд, Миллар вернулся в мою квартиру, некоторое время манипулировал со штуковиной, а потом просто растаял.В луже мы обнаружили несколько костей человеческой руки, три стеклянных шарика и титановую трубочку, содержащую свиток платиновой фольги, и еще три тысячные купюры. Свиток представлял из себя лучшую художественную работу по платине, известную в обитаемой вселенной. На свитке содержалась надпись обычной красной эмалью, которой была придана гибкость посредством неизвестного процесса, до сих пор заставляющего земных химиков вскакивать по ночам. Надпись гласила: