Колесо Фортуны - де Ченси Джон - Страница 1

Annotation

Риск, страсть, азарт — вот три карты, на которые поставлена жизнь настоящих Игроков. Их судьба не ровная дорожка к белому домику под красной черепичной крышей или солидному банковскому счету, а дьявольская лотерея, в которой шанс дается только тому, кто сегодня у удачи в фаворе. И если на зеленое сукно стола брошены не золотые монеты или хрустящие купюры, а красота, любовь, время жизни, а может быть, страны, планеты, вселенные, Игра становится только увлекательнее.

Роджер Желязны

ПРЕДИСЛОВИЕ

Нельсон Бонд

Уильям Браунинг Спенсер

Джейн Линдсколд

Джефф Бреденберг

Ларри Сегрифф

Барри Молзберг, Кейт Коджа

Дин Уэсли Смит

Пол Деллинджер

Дон Вебб

Джон Де Ченси

Томас Стратман

Джеральд Хаусман

Карен Хабер

Нина Кирики Хоффман

Роджер Желязны

Майкл Стэкпол

Гэйхен Уилсон

Уильям Сандерс

Ричард А. Лупофф

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Роджер Желязны

КОЛЕСО ФОРТУНЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я не игрок в традиционном смысле слова, хотя процесс заключения пари меня завораживает. Пожалуй, я мог бы назвать его квинтэссенцией жизни. Мне с лихвой хватает острых ощущений в реальном существовании, так что нет потребности играть для развлечения. Оглядываясь на свое происхождение и полагая, что исполняю собственное предназначение, я начинаю испытывать такие чувства, будто сорвал Большой Куш. А когда я прикидываю, как мало шансов у человека стать весьма известным профессиональным писателем, то и вовсе ощущаю, что удача здесь поработала больше, чем достигнутое мастерство. Это делает меня излишне консервативным, когда речь заходит о том, чтобы поставить на кон больше, чем мне нужно.

Страховые компании, похоже, специализируются на выявлении победителей — тех, кто успешно поставил на свою смерть, катастрофы и несчастья. В целом среднестатистический персонаж современной действительности постоянно борется с обстоятельствами. В то время как теория хаоса и поведение субатомных частиц провоцируют вспышки непредсказуемости, люди, пытающиеся их обмануть, становятся все более изобретательными. И это хорошо. Это добавляет событиям остроту, дает мне сюжеты и позволяет не чувствовать себя жертвой жесткого детерминизма.

Все же во вспышках удачливости есть нечто восхитительное. В ее единичных проявлениях в некий особенно благоприятный момент. В ее разветвлениях. Подобно многим писателям, я всегда чувствовал, что одно совпадение в рассказе приемлемо, поскольку совпадения происходят в жизни. Но большее количество совпадений — это уже плутовство. Первое является метафорой жизни. Второе — плохим построением сюжета. В ходе одного из случайных обзоров собственной жизни я стал искать в ней поворотные моменты, которые оставляли меня совсем другим человеком в некоем параллельном мире, а также проблески везения — доброго или злого, — которые помогали или мешали мне в этом мире; при этом я пытался, насколько возможно, проследить эти гипотетические пути.

На Лунаконе в 1969-м мне случилось обмолвиться Айзеку Азимову, что в мае того года я планирую оставить государственную службу и стать профессиональным писателем. Он сказал, что на первых порах я буду чувствовать себя не в своей тарелке, приспосабливаясь к новому ритму дня, на какое-то время это может помешать делу, но вскоре пройдет, и пожелал мне удачи.

В мае, еще не освоившись с новым ритмом, я получил письмо от Сильвии Бьюрак, редактора журнала «Райтер». Она сообщала, что недавно просила у Айзека Азимова статью о создании научно-фантастических произведений и тот ответил, что в настоящий момент очень занят и рекомендует обратиться к одному из новых авторов, Роджеру Желязны, снабдив ее при этом моим адресом. До сих пор не знаю, действительно ли он был так занят или просто хотел подбросить мне подработку в тот момент, когда у меня не было регулярных поступлений на счет. Я сильно подозреваю, что второе вернее.

Итак, я написал статью. После публикации мне очень скоро позвонили из секции научной фантастики Индианского университета с предложением преподавать у них.

Я ухватился за это и в первый же день по прибытии — на традиционной вечеринке, где меня представляли, — познакомился с редактором «Райтер’с дайджест» Джеймсом Брэди, который вел там курс журналистского мастерства. Он похвалил мою статью и упомянул, что «Райтер’с дайджест» публикует серию интервью с жанровыми авторами и что у них уже побывали все, кроме фантастов. Не соглашусь ли я надиктовать интервью в один из следующих вечеров? Я согласился, это заняло меньше двух часов, аванс мне показался чрезмерно щедрым, но гонорары, как выяснилось, этим не ограничились. Позже Брэди неоднократно заказывал у меня материалы для журнала, а один из них открыл передо мной далеко идущие перспективы.

Я был приглашен в Индианский университет еще на два лета, в одно из которых моим техническим ассистентом работал молодой писатель Джордж Р. Р. Мартин. Это явилось началом долгой дружбы. Как далеко распространяются вспышки удачи? Если бы я не знал Джорджа, он бы никогда не переработал мой рассказ «Последний защитник Камелота» для «Сумеречной зоны», дав мне при этом потрясающие рекомендации по редактированию для телевидения. Или я никогда не создал бы такой персонаж, как Кройд Кренсон для серии Джорджа «Дикие карты».

Вместе с тем мы с Джорджем могли познакомиться каким-нибудь иным образом, и все сложилось бы именно так, как сложилось. Где лежит точка отсчета? Хотя не могу утверждать наверняка, я все же считаю всю описанную последовательность результатом первоначального благодеяния, оказанного мне Добрым Доктором. Время от времени я думаю об этом, надеясь на существование нравственного закона вселенной.

Каждый рассказ в этой книге рассматривает проблему удачного выбора под особым углом зрения. В конце концов, написать рассказ — это игра, издать книгу — это игра, купить книгу — это игра и прочитать книгу — тоже игра.

Я хочу поблагодарить вас, дорогой читатель, за участие в этой игре.

Роджер Желязны

Нельсон Бонд

ПРЯМАЯ СВЯЗЬ С РАЕМ

Телефон затрезвонил перед рассветом. Звонил Маркус Кейн. Его голос был тонок и искажен расстоянием, но, как всегда, искрился весельем.

— Блейк, детка, это Маркус. Как поживаешь, браток?

Блейк Арнольд сморгнул сон с ресниц и вскипел.

— Ты что, совсем спятил? — брюзгливо спросил он. — Ты знаешь, который час? Четыре утра! А я только что избавился от прадедушки всех головных болей на свете.

Внезапно он запнулся. Раздражение сменилось растерянностью.

— Маркус? — повторил он. — Маркус Кейн?

— Он самый, — отозвался далекий радостный голос. — Собственной персоной, безо всяких подделок.

— Но это невозможно, — сказал Блейк. — Марко… ты же умер!

Телефон на миг замолчал. Это было не вполне молчание, скорее собеседник переводил дух, прежде чем отозваться. Затем донесся ответ, столь же жизнерадостный, как и предыдущие реплики.

— Это точно, — ликующе сказал Маркус. — А разве это имеет значение?

— Значение! Имеет ли это значение? Марко, откуда ты, черт подери, звонишь?

— Чертей здесь нет, — засмеялся Маркус. — Я звоню из другого места. Я добился этого, малыш. В полном смысле слова. Награда за хорошее праведное житье. Хочешь верь, хочешь нет, а я звоню тебе с небес.

Арнольд опустил сдавленно хихикающую трубку на колени и недоверчиво уставился на Нее. «Это все не на самом деле, —подумал он. — Это сон. Самый проклятущий шизоидный сон, какой мне когда-либо снился. Не кошмар. Потому что ничего страшного в нем нет. Нельзя пугаться знакомого голоса, который смеется, шутит и называет тебя деткой, совсем как пять лет назад во Вьетнаме. Это дико. Ненормально. Совершенно невозможно».