Белый ниндзя - ван Ластбадер Эрик - Страница 47

Со-Пенг похолодел. Он был зол на себя за то, что расхвастался тогда, сказав, что видел тандзянов и может опознать их. И вот теперь По Так рассчитывает, что у него, Со-Пенга, на руках козырь, который он пустит в дело, когда дойдет дело до раскрытия карт.

Но в то же самое время Со-Пенг понял, что он не ошибся в По Такс. Внезапно он почувствовал, что все его недобрые мысли о самсенге куда-то испарились. По Так показал себя человеком, который верит в свои идеалы и готов за них умереть. Со-Пенг не знал лучшего определения для понятия «герой».

Пожалуй, не было ничего странного в том, что По Так произвел такое впечатление на Со-Пенга: это был человек с яркой индивидуальностью, а мальчик вырос в семье, где отца фактически не было.

Они проплывали мимо деревни. Детишки купались в реке, брызгались водой и звонко смеялись. Двое из них поплыли за их сампаном. Рулевой крикнул, чтобы они побереглись, указывая рукой на появившегося на поверхности воды крокодила. Мальчики заверещали от страха и повернули к берегу. В их глазах Со-Пенг заметил выражение, которое он видел недавно в глазах умирающего тигра, за минуту до того, как По Так добил зверя. Со-Пенг чувствовал, что ребятам не спастись: крокодил уже раскрыл свою зубастую пасть.

Один из людей По Така потянулся к винтовке, но Со-Пенг остановил его словами:

— Кровь привлечет еще больше крокодилов.

Перегнувшись через борт, Со-Пенг сломал толстый сук, затем прыгнул в воду прямо на крокодила и сунул этот сук прямо в пасть. Бедняга начал метаться во все стороны, вспенивая воду ударами хвоста.

Дети смеялись, выбираясь на берег. Они показывали пальцами на посрамленного хищника и обирали с тела присосавшихся пиявок.

По Так втащил юношу на борт, и лодка двинулась дальше вверх по течению.

— Где это ты такому научился? — спросил он.

Со-Пенг засмеялся:

— Я рад, что у меня получилось, — сказал он. — Мой друг детства Цзяо Сиа катался на крокодилах побольше этого. Знал, как надо обращаться с любым животным. — Он пожал плечами, — Гипнотизировал он их, что ли? Не знаю. Но факт, что все его слушались, и ни один никогда не причинил ему вреда.

По Так смотрел вверх по течению реки, где в голубой дымке поднималась к небу гора Гунунг Мунтахак, подножье которой утопало в изумрудной зелени джунглей.

— Да, не помешали бы нам здесь способности твоего друга, — задумчиво проговорил он. Потом с улыбкой повернулся к Со-Пенгу. — Хорошо, что ты с нами, парень. Не так-то много китайцев знают восточное побережье Малайзии. Это просто подарок судьбы, что ты пришел ко мне именно в такой момент.

Под сенью гигантских деревьев, растущих на берегу, резвилось семейство гиббонов. Зимородки, огромные птицы-носороги и крохотные ярко окрашенные птички, похожие на южноамериканских колибри, носились над водной гладью. Близились сумерки.

В деревне не было видно дыма очагов. Начинался рамазан, и для малайских, мусульман последующие тридцать дней будут посвящены посту и молитве.

— Очень удачно мы выбрали время, — сказал По Так, когда лодка ткнулась носом в берег естественной бухточки на правом берегу. — Рамазан больше благоприятствует силе духа, нежели силе телесной.

Они выбрались на берег под покровом быстро надвигающейся ночи. Трещали цикады, в воздухе кружились тучи светлячков, и огромные бабочки орнитоптеры делали последний облет близлежащих цветущих кустарников в поисках нектара. Оставив лодку на берегу, они углубились в джунгли и шли, пока не стемнело. Потом они нашли место для ночевки и разожгли костер.

Лишь только рассвело, все опять тронулись в путь, осторожно ступая по извилистой лесной тропе. Она часто терялась в густых зарослях папоротника. Но интуиция, а может быть; память предков помогала им вновь и вновь находить ее.

Через какое-то время Со-Пенг догадался, в чем здесь дело, указав, что несколько пучков папоротника были вырваны с корнем и положены на тропу, чтобы замаскировать ее и сделать незаметной наиболее естественным образом.

— Уж не дело ли это рук твоего, так сказать, приятеля? — обратился Со-Пенг к По Таку.

— Не думаю, что он или, его люди настолько хитры, — ответил тот, покачав головой.

Они двинулись дальше, вытянувшись в цепочку: впереди двое из людей По Така, затем он сам, за ним — Со-Пенг, а замыкал шествие третий из людей По Така — тот, в чьи обязанности входило готовить для всех пищу.

Густая листва, на которой блестели капельки росы, скрывала самую разнообразную живность: миллионы насекомых, крохотных расписных змеек; зеленых и голубых древесных лягушек, мелких разноцветных птичек.

Днем идти было спокойнее, но не намного безопаснее. Плюющиеся кобры, гадюки, чей укус достаточно ядовит, чтобы мгновенно парализовать человека, так и шныряли под ногами. Один раз идущий впереди человек остановился и указал на дерево, с ветки которого свешивалась голова и часть тела огромного питона. В длину он был в пять человеческих ростов.

Незадолго до полудня По Так объявил привал: пора было подкрепиться. Поскольку Со-Пенг шел рядом с поваром, он начал помогать ему очищать фрукты: плоды нефелиума, кисло-сладкий мангустан со снежно-белой мякотью. В Сингапуре времена года отличаются в первую очередь фруктами, которые продаются на базаре.

Со-Пенг открывал последний из плодов мангустана, когда вдруг его чистая белая мякоть окрасилась красным, и Со-Пенг почувствовал сладковатый запах свежей крови. Повар наклонился немного вперед, а потом осел, вроде как уснул.

Прямо посередине его груди торчал восьмиконечный стальной предмет. Со-Пенг тотчас же узнал метательное оружие тандзянов, но не пошевелился. Он почувствовал, что его дух сократился до размеров круглого мячика, а волосы на голове встали дыбом. Давно он уже не чувствовал такой ужасной уязвимости, такой дьявольской беспомощности. Он ждал с замиранием сердца, что вот сейчас просвистит в воздухе брошенная ловкой рукой восьмиконечная звезда, и один из ее лучей вонзится ему в грудь или в спину. Усилием воли он выдавил из сознания все мысли. Боясь пошевелиться или издать хоть какой-то звук, Со-Пенг молча смотрел, как умирает повар.

Вокруг царило спокойствие. Все продолжали есть, ничего не подозревая. Чтобы не выделяться на общем фоне, Со-Пенг тоже задвигал челюстями.

Ему казалось, он знает, что сейчас предпримет тандзян. Мать говорила ему, что они никогда не отступают от разработанной в течение веков стратегии. В этом их сила. И вот сейчас он думал, как обратить эту силу в слабость. С замиранием сердца, дрожа всем телом от премерзкого ощущения себя в роли жертвы, он покорно ел мангустан, окрашенный кровью повара.

Наконец Со-Пенг поднялся и обошел в кусты, вроде как помочиться. Постояв с минуту, он затем вместо того, чтобы вернуться, двинулся путем, который шел параллельно той лесной тропе, которой они следовали.

Так он шел примерно минут десять, когда вдруг услышал чей-то тихий голос:

— Не двигайся!

Со-Пенг застыл на месте, не смея оглянуться. Вдобавок к ощущению присутствия человека рядом он еще почувствовал нечто живое у себя на спине, не только живое, но и движущееся вниз по телу.

Через секунду он увидел, что кто-то приближается сбоку. Напряженные мышцы Со-Пенга слегка расслабились, потому что человек приближался явно не с враждебными намерениями. Затем последовало быстрое движение, сверкнул нож, и, повернувшись, Со-Пенг увидел извивающееся тело змеи, а рядом с ним — отсеченную голову этой гадины. Черный яд, смешанный со слизью, капал на землю и впитывался в мох.

Оторвав глаза от этого неприятного зрелища, Со-Пенг встретился взглядом с По Таком.

— Где твоя осторожность, парень? — сказал самсенг. — Так и пропасть недолго.

— Я ищу следы тандзяна, — объяснил Со-Пенг, наблюдая, как самсенг вытирает нож. — Повар убит.

— Знаю. Я отвел людей в укрытие, а потом решил поискать тебя. Думал, что и тебя тоже убили.

— Это явно тандзяны, — продолжал Со-Пенг. — Повар погиб от того же оружия, что и купцы в Сингапуре — от летающей звезды.