Необыкновенные приключения Карика и Вали - Ларри Ян Леопольдович - Страница 52

Работа закипела.

Профессор подавал Карику крылья, а Карик привязывал их к мачте одно над другим, и скоро грот-мачта покрылась прозрачными парусами-крыльями.

В крыльях зашумел ветер. Паруса «Карабуса» задрожали. И вдруг кол, на который была накинута верёвка, затрещал и переломился.

— Ой! — крикнула Валя.

Иван Гермогенович, не говоря ни слова, прыгнул в воду.

— Что случилось? — спросил сверху Карик. Но ему никто не ответил. Просунув голову между крыльями, он увидел профессора, который стоял по пояс в воде и, побагровев от натуги, подтягивал корабль к берегу.

— Отвязалась? — спросил Карик.

— Да нет! Это оса перегрызла кол! От удивления Карик даже сполз с мачты на палубу.

— Оса? — спросил он. — Что же она, дура, что ли, чтобы палки есть?

— Вовсе нет, — сказал Иван Гермогенович, наматывая пойманную верёвку на толстый пень. — Палок оса не ест, но они нужны ей для приготовления бумаги, а бумага нужна осам для постройки гнезда.

Валя широко открыла глаза:

— Осы умеют делать бумагу?

— Да… Они, кстати, и человека научили делать бумагу из древесины, — ответил Иван Гермогенович и прочёл ребятам целую лекцию об осах, о древесине, о старинных, давно забытых открытиях. — Было время, — рассказывал Иван Гермогенович, — когда бумагу приготовляли из одних только тряпок. Но шведский учёный Яков-Христиан Шефер, который жил в восемнадцатом веке, исследуя жизнь насекомых, научился у них делать бумагу из древесины. Рассматривая однажды гнездо осы, он заметил, что оно сделано из материала, который похож на бристольский картон. Он проследил за работой ос. И тут Христиан Шефер обнаружил, что осы жуют кусочки древесины и приготовляют из неё отличную бумагу.

Но в то время на открытие Шефера никто не обратил внимания.

Прошло ещё пятьдесят лет. Другой учёный, Келлер, напомнил людям про открытие Шефера, и напомнил как раз кстати. В бумаге в то время уже сильно нуждались, а тряпок не хватало… Попробовали делать бумагу, как делают её осы, из древесины… Сначала ничего не выходило, но потом дело наладилось. С тех пор почти вся бумага изготовляется исключительно из древесины.

— А зачем же осы делают бумагу? — спросила Валя. — Разве оса эвмена из бумаги сделала кувшин, в котором мы сидели?

— Ну, так то была оса эвмена. А ведь кроме осы эвмены есть ещё двадцать тысяч видов других ос. И все они по-разному строят свои гнезда. И по форме разные и по размерам. Оса амазонская полибия, например, строит гнезда величиной с человеческий рост. Эти огромные гнезда висят на деревьях, словно корзины с ручками. А вот оса ординер имеет гнездо величиной с куриное яйцо. Есть осы, которые строят свои гнезда наподобие трубчатых камер. Осы полисты строят свои гнезда прямо под открытым небом, без «крыши». Есть осы, строящие гнезда на деревьях, а есть немало и подземных ос.

— Ну, хорошо, — сказал Карик, — они делают бумагу. Но не такую же хорошую, какую делают люди?

— Напрасно так думаешь. Многие осы приготовляют бумагу лучше человека. Бумага осы не боится ни снега, ни дождей, не рвётся от ветра. Вот если станешь энтомологом — попробуй разгадать секрет приготовления бумаги осами. Такая бумага будет очень полезной людям. А ты о чём задумалась, Валя?

— Я думаю, как бы поскорее уйти отсюда. Если они уже грызут наш причал, значит, они где-то недалеко от нас. Я боюсь их. Пойдёмте домой!

— Ну что ж, — сказал Иван Гермогенович, — домой так домой. Пошли!

И путешественники вернулись в свою пещеру.

Утром чуть свет они перекатили на корабль последние бочки с мёдом, перенесли волосяные матрацы, захватили и яйца светляков.

Одно яйцо как сигнальный фонарь Карик прикрепил к верхушке мачты.

Суетился он, пожалуй, больше всех. И немудрёно. Ведь он так долго болел и так мало приложил сил для спуска и оснастки корабля, что ему теперь необходимо было работать больше Вали и профессора.

Бегая по кораблю, Карик командовал, как, казалось ему, должен командовать настоящий капитан:

— Эй, на юте! Подобрать шкоты! Валя смотрела на него широко открытыми глазами.

— А что такое «на юте»? — спрашивала она.

— Ну-у-у… Ясно что! Где ты стоишь сейчас — это и есть ют!… На корме, значит… Эй, юнга Валентина, шкоты подбери!

— А что такое «шкоты»?

— Не знаешь, что такое шкоты? Шкоты — это верёвки.

— А нельзя ли, — спросил Иван Гермогенович, — верёвки называть верёвками, а корму кормой? Карик горько усмехнулся:

— Можно, конечно, но тогда нас надо называть не моряками, а плавучим детским садиком.

— А мы уже моряки?

— А кто же? Пассажиры? Нам же вести корабль приходится. А если мы моряки, нам и разговаривать надо на морском языке.

Перетаскивая груз на «Карабус», отважные мореплаватели обливались потом, но как только корабль был нагружен, все уселись на палубе, осматривая размещённое на корабле снаряжение.

— Кажется, все перенесли! — сказал профессор. — И продукты, и матрацы, и снасти.

— Жалко, что не попался нам ручейник, — сказала Валя. — У него мягкая шёлковая паутина. Такие матрацы были бы лучше волосяных.

— Неженка! — сказал Карик. — Настоящие моряки даже на голых досках должны спать. Море неженок не любит.

— Но я, — сказал профессор, — не собираюсь быть моряком. Да и Валя, думаю, не мечтает о море. Поэтому ты можешь спать на волосяном матраце, а мы с Валей поищем что-нибудь помягче.

— Тут есть ручейники? — спросила Валя.

— Ну, свои домики выстилают мягким пушистым шёлком не только ручейники. Тонким шелковистым веществом выстилают свои гнезда трубки и звонцы, или, как их ещё называют, комары-дергуны. Немало и других насекомых могут одолжить нам мягкую подстилку. Я могу сходить поискать.

— Да нет! Доплывём и на волосяных матрацах! — сказала Валя. — Я боюсь остаться без вас. А вдруг опять кто-нибудь утащит нас или вас.

— Правильно! — закричал Карик. — Уж если ехать — так ехать.

— Ладно! Поехали! — сказал профессор. — Командуй!

Карик подбежал к парусам, взял в руки шкоты.

— Отдать концы! — закричал он громовым голосом. — Марсовые, по местам! Поднять сигналы!

Профессор выбрал причальную верёвку, аккуратно сложив её на корме.

«Карабус» был готов к дальнему плаванию.

«А хорошо бы, — подумал Карик, — пальнуть из пушки перед тем, как покинуть гавань…»

Но, к сожалению, пушки не было.

Карик прошёл по кораблю, переваливаясь с боку на бок, как заправский моряк, оглядел свою команду и тихо плюнул за борт.

Минута была торжественная.

Карик поднял руку вверх.

— Внимание!

Команда следила за своим капитаном, не спуская с него глаз.

— Зюйд-вест! Полный вперёд, тысяча чертей и одна ведьма!

— Есть, капитан! — гаркнул Иван Гермогенович, весело подмигнув Вале.

Ветер заполоскал паруса.

«Карабус» дрогнул, качнулся, точно раздумывая, плыть ему или остаться в гавани, и тихо отошёл от берега.

— Полный вперёд! — крикнул бравый капитан.

…Дул ветер. По воде бежали белые барашки. Корабль качало, подбрасывало на волнах. Тёплые брызги летели в лицо мореплавателям. Славный корабль мчался, черпая бортами воду.

Вокруг «Карабуса» шныряли огромные водяные чудовища. Они обгоняли корабль, выпрыгивали из воды, резвились, точно дельфины. Одно животное, похожее на кролика с рогами оленя, но совершенно прозрачное, долго плыло рядом, не отставая от корабля путешественников. У этого причудливого спутника «Карабуса» можно было разглядеть сквозь прозрачную оболочку все его внутренности.

— Кто это? — спросила Валя.

— Самая обыкновенная водяная блоха, — ответил профессор.

Валя стукнула её по голове палкой. Блоха исчезла.

Мимо, обгоняя корабль, промчалось что-то, очень похожее на подводную лодку. Животное плыло под водой, а на поверхности был виден только пенящийся след. Это животное чуть было не налетело на «Карабус», но в самую последнюю минуту круто свернуло вправо и быстро исчезло под водой.