Тайна острова Химер - Жамэ Николь - Страница 50

Вивиан же, узнав о смерти Фрэнка, забилась в угол и тихонько плакала.

Выслушав жену, Лукас повернулся к Кристиану, который не проронил ни слова за все время повествования. Полицейский смерил глазами шкипера, чья одежда местами обгорела, а лицо было испачкано сажей.

— А теперь мне очень бы хотелось узнать, каким чудом вы оказались там, когда вам следовало…

Он не мог подавить сарказм в своем голосе.

Эдвард опередил Кристиана:

— Это я предупредил его об исчезновении Мари.

Лукас холодно взглянул на него. Затем, повернувшись к Кристиану, он, сделав над собой усилие, поблагодарил его за спасение жены.

Потом обратился к Эдварду:

— А вы еще раз посчитали меня неспособным защитить Мари?

— Как доверять тому, кого собственный брат-близнец перед смертью назвал чудовищем и убийцей? — вдруг резко проговорил моряк, глядя прямо в глаза полицейского.

Проигнорировав выпад, Лукас повернулся к Мари. По выражению ее лица он понял, что та была в курсе.

— Как это? — удивился Ангус.

Не входя в подробности, Кристиан кратко передал содержание разговора с О’Мэйли, бывшим наемным работником Салливанов.

Приглашенный на следующее утро в жандармерию старик в присутствии Эдварда подтвердил слова шкипера. Он добавил, что за работами тогда наблюдал Эдвард Салливан и что ему должно было быть прекрасно известно о существовании колодца и плиты.

— Ложь! — не скрывая удивления, возмутился дядя Мари. — Этот человек ошибается! Не будете же вы обвинять меня в убийстве собственного сына, в том, что я сбросил его в колодец! Разве бы я спас Мари, когда она тонула, чтобы потом поступить с ней так же? Абсурд!

Мари промолчала, растерявшись от его неподдельной искренности.

— На этот раз я не стану рисковать. Отныне вы будете под арестом, — холодно уведомил Лукас Эдварда.

— Он не может быть объявлен виновным! — порывисто встал Кристиан.

Все посмотрели на него. Жандарм не скрыл своего удивления.

— Почему вы так утверждаете?

Шкипер бросил взгляд на дядю Мари, который неуловимым движением бровей приказал ему молчать.

Кристиан, обезоруженный, промолчал — теперь он не мог сказать, кто перед ним на самом деле.

Лукас прервал молчание, велев Броди отвезти подозреваемого в камеру. Садясь в машину, Эдвард, оступившись, оперся на шкипера.

— Следи за ней, — шепнул он ему.

21

Утро выдалось серое. Под мелким и плотным дождиком поблескивали балки и обгорелые остатки того, что когда-то было сараем. Пожар усмирили несколько часов назад, но от едкого специфического запаха саднило горло. Мари и двое мужчин шлепали по клейкой жиже, в которую превратилась вода, смешавшаяся с пеплом. Они остановились у каменной плиты, отодвинутой жандармами, чтобы освободить отверстие колодца.

Двое из них спустились в него, чтобы вытащить труп Фрэнка. Мари, которую еще мучила колющая боль от ожога, рассматривала букву, выбитую на обратной стороне перевернутой плиты.

«F» — та же, что на камешке, прицепленном к вуали Келли.

Подтверждалась теория, согласно которой огамы предвещали место будущего убийства. Да и наследники Салливанов как раз были убиты способами, похожими на те, что использовала Алая Королева, избавляясь от пасынков.

Как и она, убийца клеймил жертвы раскаленным железом.

Мари достала пакетик, куда положила камень, найденный в переметных сумах лошади Фрэнка. Камень с огамом «Z». Следовало срочно бросить все силы на поиск надгробия, отмеченного таким знаком.

— Это будет местом следующего преступления, — сдержанно высказала предположение Мари.

— Вероятнее всего, серии теперь пришел конец, поскольку Эдварда изолировали, — возразил Лукас.

— У нас есть только предположения, основанные на вероятности, — поправил Ангус. — Я же призываю к осторожности, предпочитаю побыстрее найти остальные надгробия и следить за ними на случай, если…

Он добавил, что, если верить легенде, два вида убийств еще не осуществлены: смерть в грязи и отравление. Он немедленно прикажет контролировать еду, подаваемую последним наследникам Салливанов, то есть Жилль, Луизе и Мари…

Лицо Лукаса вдруг замкнулось. Мари проследила за его взглядом. К ним тихо подошел Кристиан, который спокойно сказал:

— Ферсен, вам тоже надо остерегаться. Женившись на Мари, вы вошли в число наследников Салливанов, так что вы потенциальная жертва. Или преступник. В конце концов, кто может подтвердить, что в ночь убийства Келли вы действительно несколько часов провели у шеста на перешейке?..

— Кристиан, прошу тебя, — немедленно вмешалась Мари, — я никогда не забуду, что ты спас меня от того кошмара и что я обязана тебе жизнью, но…

— Ты в опасности, — настойчиво продолжил он, и его глаза засветились такой сильной любовью, что на мгновение между ними восстановилась прежняя близость.

— Теперь я в безопасности, — пробормотала она, избегая смотреть в его пылкие глаза. — Позволь нам работать, я обещаю тебе быть осторожной.

Он поколебался, отметив задумчивое выражение лица Лукаса, затем с сожалением повернулся и ушел.

Мари несколько секунд смотрела вслед его удаляющемуся силуэту, двигающемуся как неприкаянная душа.

Повернувшись к Лукасу, Мари осознала, что он наблюдал за ней. На его лице читалось страдание, взволновавшее ее, и она подумала, что сейчас он чем-то напоминает покинутого ребенка. Стараясь успокоить мужа нежнейшей улыбкой, она взяла его руку и крепко сжала ее, когда они подошли к мужчинам, поднявшим тело Фрэнка.

Один из жандармов прервал молчание, в котором все смотрели на печать Алой Королевы, оставленную на мускулистом торсе:

— Есть еще останки на дне колодца. Человека.

Мари, Ангус и Лукас изумленно переглянулись.

Еще один труп?

Жандармы согласно кивнули. Судя по всему, он довольно долго гнил на дне…

С наступлением ночи дождь усилился, но супруги уже вернулись в замок. По дороге от жандармерии они говорили только о работе, стараясь держаться подальше от личных проблем.

Мари позвякивала льдинками в своем стакане с виски, пытаясь этими звуками смягчить чувство неловкости, воцарившееся в гостиной.

Она знала, что назрел откровенный разговор, способный внести ясность в их отношения. Но как облечь в слова все смутные сомнения, которые крадучись проникали в нее? Что осязаемое могла она поставить ему в упрек, кроме приступов ярости, в общем-то понятных? Рухнули все ее устои, остались одни колебания.

Мари отдавала себе отчет в том, что ее ранила и поселила в ней сомнения забывчивость Лукаса. Как мог забыть он слова, сказанные им во время самого значительного эпизода их любовной истории: «Почему все кажется возможным, когда все становится невозможным?»

— О чем думаешь? — вдруг спросил он.

Вопрос-ловушка.

— О гроте на Лендсене. О том, что ты сказал мне в тот день. Мне опять хочется услышать это.

Лукас пристально посмотрел на нее:

— Во что ты играешь?

— Я не играю… Скажешь тоже…

— Мари, с меня хватит! — взорвался он. — Чего ты добиваешься? Подвергнуть меня тестам? Думаешь, я не замечаю твоего недоверия ко мне? В чем ты меня подозреваешь? Скажи, ну!

— Я тебя не подозреваю…

— Знаешь, что я думаю? Ты сожалеешь, что вышла за меня. Ты пользуешься малейшей возможностью, чтобы встретиться с Кристианом, ты готова верить всему, что он говорит с целью уничтожить меня в твоем сознании. А этот бред, якобы произнесенный близнецом перед смертью! Почему ты мне ничего не сказала?

Чувствуя свою вину, Мари извинилась. Ей было искренне жаль, что он услышал те слова не от нее, а от Кристиана.

— Надо, чтобы ты мне верил, я лишь хотела тебя уберечь, я думала, что и так на тебя достаточно свалилось… с Элен и…

Лукас прервал ее, вдруг схватив за плечи. Он заставил ее выдержать свой взгляд, сделался очень серьезным.

— Я хочу знать, подумала ли ты хоть на мгновение, что я мог быть убийцей, поверила ли ты, что я был способен убить своего близнеца?!