Путь Короля. Том 1 - Гаррисон Гарри - Страница 10

Шеф же съедал ржаную кашу и отправлялся в одинокую хибарку близ кузницы, где он работал, чтобы его единственный друг мог перевязать ему свежие рубцы. Теперь он метался в объятиях сна. Если только это можно было назвать сном.

Где-то на краю мира увидал он темное, освещенное разве что багровым небом поле. На поле в беспорядочные кучи были свалены шкуры, лоскутья ткани, скелеты; через прорехи некогда роскошных нарядов проглядывали черепа и ребра. Вокруг куч, подскакивая, роилось полчище птиц. То были огромные черные птицы с черными клювами; они с бешенством вонзали клювы в глазницы, долбили ими по костям в надежде оторвать лакомый кусочек мяса или мозга. Но все тела были общипаны уже несметное количество раз, кости рассохлись; и тогда птицы, громко каркая, начинали клевать друг друга.

Вдруг они прекратили возню, угомонились и плотно обступили место, где стояли четыре черные птицы. Они слушали их, а те каркали. И все более громким, все более зловещим становилось с каждой минутой их карканье. Вдруг вся стая вмиг поднялась в воздух, взметнулась в багровое небо, плотно сомкнула ряды, потом накренилась разом, будто единое существо, и припустила к нему, к Шефу. Прямо на него устремился вожак; он уже видел его не ведающее пощады немигающее око, клюв, нацеленный ему в лицо. Шеф знал — тот не отступит. Но он не мог шевельнуться; что-то тяжелое и неподатливое навалилось ему на руку, и вот уже буравит черный клюв студенистую мякоть его глаза.

Шеф вздрогнул, застонал и проснулся. Одним прыжком вскочив с тюфяка, вцепившись в свое тонкое одеяльце, он приник к дыре на стене своей халупы, вглядываясь в занимавшийся над болотом рассвет.

— Что стряслось, Шеф? Что тебя так напугало?

С минуту он не мог ничего вымолвить в ответ. Наконец, не понимая, что говорит, он сказал так, словно бы закаркал:

— Вороны! Вороны! Я вижу полет воронов!

Глава 3

— Это и впрямь Великое Войско? Не может ли быть ошибки? — резко, но не слишком твердо огрызнулся Вульфгар. Новость и впрямь была такая, что верить в нее не хотелось. Однако он не мог позволить себе открыто унизить посланника.

— Ни малейших сомнений, — отвечал Эдрик, тан Эдмунда, короля Восточной Англии, доверенное лицо из его свиты.

— И ведут его сыновья Рагнара?

А это известие для него страшнее даже первого, подумал Шеф, который внимал беседе из глубины помещения. Все свободные люди Эмнета, созванные гонцами к своему господину, толпились сейчас в его усадьбе. Ибо хотя все свободные люди Англии за отказ повиноваться законному призыву взяться за оружие могли лишиться всего на свете — и права на надел, и права пользования общинными угодьями, и даже права родича, — именно по этой самой причине им позволялось лично присутствовать на сходе, где создавалось ополчение.

Другой вопрос, имел ли право находиться в их числе Шеф. Впрочем, на него еще не был надет рабский ошейник, и к тому же крестьянин, поставленный у дверей проверять и считать входящих, обязан был Шефу починкой плужного лемеха; он с сомнением хмыкнул, оглядел меч, вложенный в потертые ножны, и решил не поднимать шума. И вот Шеф, находясь в самом дальнем конце комнаты среди беднейших батраков Эмнета, пытался если не увидеть, то хотя бы воспринять происходящее.

— Мои люди расспросили множество керлов, которые уже повстречали это войско, — сказал Эдрик. — Они говорят, что ведут его четыре великих воина, сыновья Рагнара, равные меж собою. И каждый день воины собираются вокруг большого знамени. А на знамени — черный ворон. Это и есть Знамя Ворона.

Знамя, вытканное за одну ночь дочерьми Рагнара, знамя, что взмывается ввысь в мгновения славы и сникает в дни невзгод. Знакомая история. И страшная. По всей Северной Европе гремела слава о делах сыновей Рагнара; ладьи их ходили в Англию, в Ирландию, во Францию, в Испанию, даже в сказочные страны Средиземного моря — откуда они вернулись несколько лет тому назад, доверху груженные награбленным добром. Так почему же нынче обрушили свою ярость братья на бедное, захудалое королевство восточных англов? Накручивая на палец длинный ус, Вульфгар багровел от бессильной злобы.

— Где же они разбили лагерь?

— В лугах близ Стаура, что южнее Бредриксворда. — Эдрик, королевский тан, начинал проявлять признаки нетерпения. Сколько раз он вынужден повторять одно и то же, и если бы только в этом месте! Это происходит в усадьбе каждого мелкопоместного лорда. Его они слушают вполуха — думают только о том, как бы увильнуть от исполнения долга. Но от этого человека он ожидал большего, ибо был он знаменит своей лютой ненавистью к викингам, а в свое время, как сам он рассказывает, обнажил меч и вышел на поединок с самим Рагнаром.

— Что же мы должны делать?

— Король Эдмунд приказывает всем свободным людям Восточной Англии, способным держать оружие, явиться для сбора в Норидж. Каждый муж от пятнадцати зим и до пятидесяти. У нас будет столько же ратников, сколько у них.

— Сколько их сюда высадилось? — крикнул из первого ряда какой-то зажиточный поселянин.

— Три сотни кораблей.

— А сколько ж это народу?

— Они гребут, как правило, в три дюжины весел, — безо всякой охоты выдавил из себя королевский тан. В этом-то и была вся загвоздка. Стоит только лапотникам учуять, против какой силы им придется выступить, они сразу становятся тяжелы на подъем. И все-таки он обязан сообщить им правду.

Наступила тишина. Все ломали головы над услышанными цифрами. Опередив всех, громким и ясным голосом Шеф произнес:

— Три сотни кораблей, три дюжины весел. Это значит — девятьсот дюжин. Десять дюжин — это большая сотня, сто двадцать. Их свыше десяти тысяч человек… И все — воины, — скорее от сильного изумления, чем от страха, добавил он.

— Мы не можем с ними драться, — решительно произнес Вульфгар, не сводивший все это время злобного взгляда с пасынка. — Мы должны будем откупиться данью.

Терпение Эдрика иссякло окончательно.

— Это будет решать король Эдмунд. И он сможет заплатить поменьше, коли Великое Войско увидит, что им противостоит равная по численности рать. Я здесь не для того, чтобы выслушивать всякую болтовню, — я привез королевские повеления. Вам, а также всем держателям наделов Алвэлла, Аутвэлла, всех деревень от Эли до Висбеча король приказывает собраться, снарядиться и завтра же явиться в Норидж. Каждый муж Эмнета, обязанный королю военной службой, должен прибыть верхом на коне. В случае неповиновения он предстанет перед судом короля и подвергнется наказанию. Это — мой приказ, равно как и ваш. — Он резко повернулся, окидывая взглядом взволнованные и растерянные лица. — Что же вы скажете, свободные люди Эмнета?

— Ауе! — помимо воли вырвалось из груди Шефа.

— Этот человек — не свободный, — процедил сидящий поблизости от отца Альфгар.

— Тогда он, черт побери, должен им стать. Или здесь ему не место. Можете вы наконец что-то решить, люди добрые? Вы слышали, что повелел король.

Но последние слова Эдрика потонули в тягучем, неохотном мычании. Шестьдесят собравшихся мужчин выражали согласие.

А в разбитом у Стаура лагере викингов царил совсем иной дух. Здесь предстояло принять решение четырем сыновьям Рагнара. Каждый прекрасно понимал, чего хотят все остальные, а потому обсуждение вышло недолгим.

Они нам заплатят, — произнес Убби. И он, и Хальвдан были вполне под стать остальному войску — и физической мощью, и темпераментом. Как же опасны, как сокрушительны в любой схватке удары розовощекого Хальвдана и его почти седого брата! Плохи с ними шутки. Надо решать прямо сейчас, — буркнул Хальвдан.

— Кто же тогда это будет? — спросил Сигурд.

На минуту все четверо призадумались. Нужен человек, который знает дело, человек бывалый. А с другой стороны, которого не страшно было бы потерять.

— Сигвард, — наконец вымолвил Ивар. На его бескровном лице не шевельнулся ни один мускул, взгляд по-преж-нему был устремлен в небо, он обронил одно-единственное слово. И то, что он сказал, было не предположением, но ответом. Тот, кого называли — правда, только за глаза — Бескостным, никогда не высказывал предположений. Братья поразмыслили и согласились.