Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека - Страница 8

Обычно они встречались за день до Распределения Наследников, но в этот раз Мила пропустила это событие, вызвавшись помочь Акулине навести красоту в их новом доме. Акулина, правда, пыталась ее отговорить и отправить дилижансом в Троллинбург, недоумевая, как можно не побывать на Пиру Грядущих Свершений, но Миле удалось настоять на своем.

В глубине души она понимала, что обустройство дома, по большому счету, просто повод отсрочить возвращение в Львиный зев и в Думгрот. Мила трусила и знала об этом. Сначала она не могла понять природу своего страха, но за день до Распределения ей стало ясно: между ней и тем, что она так сильно любила (друзьями, Троллинбургом, Думгротом), теперь незримо стоял призрак ее прадеда — Даниила Коровина, основателя ненавидимой и проклинаемой всеми магами Таврики Гильдии.

Мила словно боялась, что ее родственная связь с этим человеком, как клеймо, отпечаталась у нее на лбу, и любой может увидеть и узнать правду о ней. Ей было противно и стыдно — она сама себя стыдилась. Она чувствовала себя так, словно была заражена каким-то отвратительным вирусом через кровь своего прадеда, как будто ее кровь не чистая — кровь убийцы. Казалось, для того чтобы испытать к себе абсолютное презрение, ей не хватает самой малости: окончательно убедиться в том, что Лукой Многолик ее отец.

Однако, несмотря на все свои страхи, Мила была рада вновь оказаться в Думгроте и безумно счастлива видеть Ромку. За лето он как будто вырос, и теперь возникло ощущение, что Ромка выше ее на целую голову. Пытаясь определить на взгляд его рост, Мила не без ностальгии вспомнила, что, когда они познакомились с Ромкой три года назад, он был ничуть не выше ее.

— Лапшин, ты похож на индейца, — сообщила ему Мила, удивляясь непривычной смуглости Ромкиного лица.

— А ты позагорай три недели на ЮБК[1] — тоже станешь индейкой, — заявил Ромка.

Мила засмеялась.

— Сразу видно: сын шеф-повара, — фыркнула Белка и тоном учительницы добавила: — Правильно говорить — индианкой. А индейка — это птица.

— Не умничай, — улыбнулся Ромка. — Этим летом в Ялте стояла такая жара, что в индейцев превращались только те, кто загорал до полудня, а загоравшие после полудня уже превращались в индеек, причем сразу в индеек гриль.

В этот момент к ним подошли их однокашники.

— Видали, новый портрет появился, — сказал Мишка Мокронос, кивая в сторону стены с портретами учителей, исполненными в натуральную величину. — Кто это, никто не знает? Мрачный какой-то тип…

Мила проследила за взглядом Мокроноса. Новый портрет появился между портретом Акулины и крайней доской с объявлениями. Человек на портрете был в доспехах, но без шлема. В глаза Миле бросились массивные металлические наплечники, два скрещенных перед грудью меча из сверкающей стали и жесткий, полный спокойной угрозы взгляд из-под бровей. Словно под порывом ветра за спиной меченосца вздувалась черная накидка.

Воинственный вид изображенного на портрете человека не обманул Милу. Что-то затаенное, нерадостное в глубине знакомых серо-зеленых глаз и глубокая поперечная складка меж бровей подсказали, кто перед ней.

— Это Гурий Безродный, — вслух сказала Мила, — преподаватель боевой магии. Он должен был быть на Распределении. Вы разве его не видели?

— Хм, — озадаченно изрек Мишка, — точно, был. Только на портрете он выглядит по-другому. Как-то… внушительнее, что ли.

Мила догадалась, что вряд ли Гурий Безродный, такой, каким она видела его в Плутихе, мог произвести впечатление на студентов Думгрота.

— Кто там ближе к расписанию? — вытягивая шею, спросил Иларий Кроха. — Что у нас первым уроком?

Ближе остальных к доске оказалась Белка. Заглянув в расписание, она удивленно хмыкнула.

— Странно, но первым занятием нам сегодня поставили консультацию с куратором. Собраться в кабинете антропософии.

Мила вдруг почувствовала неясную тревогу, еще не понимая, с чем это связано.

— Что, прям так и написано — «консультация»? — спросил Мишка.

— Ага, — тем же озадаченным голосом протянула Белка, изучая расписание дальше. — После консультации сдвоенное искусство боевой магии и урок профессора Лирохвоста, а после обеда — тайнопись.

— Ну что, пошли на консультацию, что ли? — предложил Костя Мамонт. — Две минуты до звонка осталось.

Он, а вместе с ним Иларий, Яшка и Белка с Милой уже повернулись в сторону лестницы, как раздался голос Ромки.

— Можно не спешить, — глядя куда-то в сторону выхода из холла, сказал он. — Наш куратор нас пока не ждет.

Мила проследила за взглядом друга и почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. В противоположной стороне холла, окруженный компанией старшекурсников из Золотого глаза, стоял Гарик. Один из златоделов, наклонившись, что-то сказал ему на ухо. Гарик улыбнулся, но при этом почему-то состроил недоверчивую мину и отрицательно покачал головой.

Мила поймала себя на том, что не может отвести от него взгляда. Она не видела его все лето и успела забыть, насколько он привлекательный…

«Привлекательный!» — мысленно одернула себя Мила.

Да нет же, Гарик был невероятно красивым, а не просто привлекательным: высокий, широкоплечий, улыбчивый, с искрометными синими глазами, он выглядел уверенным в себе, но при этом в нем не было ни капельки свойственной красивым людям самовлюбленности. Заметив, что девушки из Золотого глаза, стоящие поблизости от Гарика, украдкой бросают на него влюбленные взгляды, Мила нахмурилась и добавила к внутренней полемике с самой собой:

«Просто возмутительно красивый! На такую внешность должен существовать какой-нибудь запрет — это же опасно для окружающих!».

Складывалось впечатление, что как минимум половина девушек-златоделов специально торчат в холле, не торопясь расходиться по аудиториям, чтобы подольше попялиться на Гарика.

Неожиданно он повернул голову в сторону Милы, и их взгляды встретились. Мила подумала, что он, вероятно, тут же отвернется — он должен быть обижен на нее за тот отказ на его приглашение вместе отметить окончание учебного года. Но вместо этого Гарик вдруг улыбнулся ей одними губами. Если бы это была его обычная открытая и ослепительная улыбка, Мила, наверное, отреагировала бы иначе: возможно, растерялась бы и отвела взгляд. Но улыбка Гарика была неожиданно мягкой и ненавязчивой, и смотрел он на Милу так, словно обрадовался, увидев ее. Завороженная этой улыбкой, Мила застыла, не мигая, будучи не в состоянии не то что отвести взгляд, но даже пошевелиться. Они стояли довольно далеко друг от друга, но ее не оставляло ощущение, что в этот момент он как будто совсем близко, буквально рядом с ней. На секунду ей даже показалось, что кроме них в холле больше вообще никого нет.

— Мила, привет.

Знакомый голос, принадлежащий Бледо Квиту, выдернул Милу из состояния неожиданно приятного оцепенения.

— Привет, Бледо, — машинально бросив мимолетный взгляд в его сторону, отозвалась Мила.

Она тут же снова повернула голову в сторону Гарика, но он уже не смотрел на нее, разговаривая с кем-то из своих сокурсников. Мила обратила внимание, что это была красивая глянцевая шатенка в форме Золотого глаза, и испытала неожиданный укол ревности, когда по мимике и слащавым ужимкам девушки заметила, что та банальным образом флиртует с Гариком.

Мила нахмурилась и уязвленно хмыкнула, но тут же опомнилась и отвела взгляд.

Какое ей вообще дело до того, что вокруг Гарика стадами… стаями увиваются девушки? Она еще три месяца назад для себя решила, что ничего между ними быть не может. Он слишком идеальный, а она… Мила тяжело вздохнула, чувствуя, что под грузом мрачных мыслей ее плечи поникли. Да, ей ни в коем случае нельзя забывать, кто она. Наследнице Гильдии не место рядом с таким парнем, как Гарик.

— Как п-провела каникулы? — Бледо все еще стоял рядом, и, судя по начавшемуся заиканию, в окружении одноклассников Милы он явно ощущал себя не в своей тарелке.

Мила заставила себя улыбнуться.