Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека - Страница 6

Мила вполуха слушала разговоры о школе и уроках: Акулина делилась с Гурием Безродным своим учительским опытом, а Владыка с лукавым видом уверял нового учителя, что скучать ему в Думгроте не придется. Одновременно девочка с аппетитом уплетала принесенный их соседом арбуз, заботливо нарезанный Акулиной ломтиками. Когда торт был съеден, а от арбуза остались только корки, Владыка поднялся со стула.

— Благодарю за угощение, Акулина, — сказал он, обращаясь к хозяйке дома. — Надеюсь, новый дом станет для вас счастливым, а мой подарок сослужит хорошую службу.

Тут он повернул голову и посмотрел на Милу, улыбка его стала более сдержанной, а во взгляде промелькнула не ускользнувшая от Милы серьезность. Она невольно насторожилась.

— У меня есть еще один подарок, — сказал Владыка. — Для Милы. Но, если позволите, Акулина, я хотел бы вручить его наедине. Это очень личная вещь.

Опекунша Милы немного растерялась, но тут же поспешно закивала.

— Да-да, разумеется! Конечно, я не возражаю. — Она вопросительно посмотрела на свою подопечную. — Мила? Ты могла бы показать Владыке свою комнату…

Не в силах избавиться от тревожного предчувствия, Мила кивнула и поднялась из-за стола.

Разве глаза могут смотреть так серьезно, когда речь идет о простом подарке? Видимо, подарок, который собирался сделать ей Владыка, был не совсем обычным.

В комнате Милы — той самой, с видом на сосновый бор, — Владыка осмотрелся, подошел к окну и, оценив открывшуюся его глазам картину, улыбнулся.

— Красивый пейзаж, — сказал он. — Горы и сосны… За этим бором есть река. Когда я был ребенком, я часто ходил туда купаться.

Мила невольно округлила глаза от удивления. Заметив это, Велемир улыбнулся еще шире, отчего вокруг его глаз солнечными лучами рассыпались морщинки.

— Не думала, что такой старик, как я, когда-то был ребенком? — по-доброму посмеиваясь, спросил он.

— Нет, — покачала головой Мила и тут же растерянно забормотала: — То есть… я хотела сказать…

Владыка кивнул.

— Знаю, это трудно себе представить, но все старики, абсолютно все, когда-то были детьми. Однако я отвлекся и позабыл на минутку, что собирался вручить тебе одну вещицу.

С этими словами Велемир опустил руку в карман своего кафтана и что-то достал оттуда.

— Я хочу, чтобы ты приняла это, — сказал он.

Мила озадаченно нахмурилась. В руке Владыки лежал небольшой прозрачный шарик. Он был похож на мыльный пузырь, до того тонкими казались его стенки. Заметив, что Велемир протягивает шарик ей, Мила машинально вытянула перед собой руку с раскрытой ладонью. Но в тот момент, когда шарик уже скатывался с пальцев Владыки, Мила, сама не понимая, зачем сделала это, отдернула руку. И тут же испуганно охнула, увидев, как шарик стремительно полетел на пол.

Шарик должен был разбиться — настолько он казался хрупким. Но подчинившись магии Велемира, он застыл в дюйме от пола. Владыка слегка шевельнул пальцами, и шарик устремился вверх.

— Простите, — виновато пробормотала Мила, когда Владыка вновь держал шарик в своей руке. — Я не хотела… Глупо вышло — он из-за меня чуть не разбился.

Велемир вздохнул и отечески улыбнулся ей.

— На это стекло наложены чары — его нельзя разбить. Я подумал, что ты стала уже достаточно взрослой, чтобы принять это.

Мила недоверчиво посмотрела на шарик.

— А что это? — спросила она.

— Это мнемосфера, — ответил Владыка.

— Но… — Мила пребывала в растерянности: во-первых, она никогда еще не видела такой миниатюрной мнемосферы, а во-вторых… — Зачем она мне?

— Ты не поняла, — тихо произнес Велемир. — Она принадлежит тебе по праву. Это мнемосфера Асидоры.

Мила на несколько мгновений перестала дышать, посмотрев на небольшой шар совсем другими глазами, словно только сейчас увидела его по-настоящему.

— Ты возьмешь ее?

Мила кивнула. В этот раз она не отдернула руку, и шарик, скатившись с ладони Владыки, упал в ее ладонь. Стекло было прохладным на ощупь и казалось невесомым.

Она вдруг спохватилась:

— А как же… Я ведь должна что-то написать в Табуле расе, чтобы вызвать воспоминания…

— Тебе не нужно ничего писать, — отрицательно качнул головой Владыка. — Здесь всего несколько воспоминаний. Достаточно будет лишь произнести имя твоей прабабушки, и мнемосфера покажет тебе их все.

Мила кивнула. Она не могла оторвать взгляда от крошечной мнемосферы. Это казалось таким нереальным, что в ее руках находятся частички жизни Асидоры — образы, виденные ее собственными глазами.

— Я думаю, будет правильно, если я оставлю тебя наедине с воспоминаниями твоей прабабушки, — сказал Владыка. — Любой посторонний в таком деле будет лишним. Но сначала…

Владыка задумчиво посмотрел в сторону окна. Мгновение спустя с тяжелым вздохом он перевел взгляд на Милу.

— У меня есть просьба, Мила, — негромко сказал Велемир; в его ярко-зеленых глазах промелькнуло что-то похожее на чувство вины.

— Просьба? Какая?

Велемир, словно извиняясь, улыбнулся лишь уголками губ.

— Не держи на меня обиду.

— Обиду? — удивилась Мила. — За что?

— За то, что скрывал от тебя правду о том, кем был твой прадед и как умерла твоя прабабушка.

Мила растерянно качнула головой. Ей было неловко, что Владыка чувствует себя виноватым перед ней. Ведь его вины не было в том, чья кровь текла в ее венах.

— Я… все понимаю. Вы хотели как лучше. Чтобы я… не расстраивалась.

Велемир улыбнулся. Его пронзительные зеленые глаза около минуты смотрели на нее с каким-то непонятным выражением. Потом он сказал:

— Спасибо, Мила. За понимание. Я не ошибся — ты действительно стала взрослой.

Велемир ушел, а Мила все продолжала стоять посреди комнаты, словно гипнотизируя взглядом маленький прозрачный шарик. Она понимала, что на самом деле на ее ладони лежит прошлое ее прабабушки — те знания, которые она так долго жаждала получить, ниточка, связывающая Милу с теми, кто был ее семьей. Но теперь вдруг ей стало боязно. Наверное, она опасалась увидеть нечто столько же ужасное, как воспоминание Казимира Послушника, в котором ее прадед убил ее прабабушку.

Однако Мила уже знала: несмотря ни на что, она хочет открыть это волшебное окошко в прошлое и сделает это. Она подошла к кровати, забралась на нее с ногами, устроилась поудобнее и, поднеся ладонь с мнемосферой поближе к глазам, произнесла:

— Асидора.

Тотчас шар наполнился клубящимся туманом, в котором, словно раскрывая дверцы в другую жизнь, засверкали неведомые созвездия. А потом туман пал.

Первым, что увидела Мила внутри сферы, было письмо. Вернее, это был конверт — прямоугольный белый конверт со старой маркой в правом верхнем углу, поверх которой был поставлен почтовый штемпель. С той стороны, где строгим почерком был выведен адрес отправителя, взгляд Милы невольно выхватил имя человека, который отправил это письмо, — Даниил Кровин.

В первый момент имя показалось чужим, но уже секунду спустя Мила поняла, что оно ей знакомо. И когда она это поняла, ее дыхание словно остановилось, а сердце почему-то наоборот забилось сильнее. Она вспомнила: ее прадеда, мужа Асидоры и основателя Гильдии, звали Даниил. Теперь Миле была известна и его фамилия — Кровин.

В этот момент сфера наполнилась туманом, стирая очертания прямоугольного конверта вместе с именем прадеда Милы. Засверкали крохотные звезды. Мгновение — и туман рассеялся, а Мила в маленьком прозрачном шарике увидела море.

Солнце поднималось над горизонтом, бесконечно радостным светом заливая пляж, на который одна за другой набегали морские волны. Миле показалось, что она слышит, как шипит белая пена волн и позвякивает галька. По берегу шел молодой юноша. Его темные волосы трепал морской бриз. Мила узнала его сразу же, хотя сейчас он выглядел младше и лицо его не было таким холодным, как в воспоминании Казимира Послушника, старого Девятого Ключника, поведавшего Миле правду о ее происхождении. В этом воспоминании Асидоры Даниил был таким же красивым, но выглядел он все же иначе. Его рубашка с короткими рукавами была расстегнута, а брюки закатаны до середины икр. Улыбаясь беззаботной мальчишеской улыбкой, он приближался, ступая по нагретой солнцем гальке босыми ногами. Его ладони были сложены лодочкой, как будто он что-то нес в них. Вот он подошел совсем близко, опустился на корточки и высыпал на гальку пригоршню морских ракушек. Они были красивые и разноцветные: жемчужно-белые, розово-золотые, серые с узорной белой каймой, — и казались настоящим сокровищем. Мила невольно залюбовалась ими.