Мила Рудик и Магический Синод - Вольских Алека - Страница 45

Мила несколько секунд колебалась, но все-таки кивнула. Она не могла решить, стоит ли говорить Вирту о ее подозрениях насчет того, что Мстислав находится под влиянием Многолика. Что-то сдерживало ее, и Мила промолчала.

Вирт тем временем внимательно вглядывался в ее лицо.

— Ты чересчур спокойна, — вдруг сказал он. — То есть я вижу, что ты волнуешься из-за суда, но не слишком. Как будто есть вещи, которые беспокоят тебя сильнее.

Несколько секунд Мила растерянно молчала — его наблюдение, высказанное вслух, прозвучало для нее немного неожиданно.

Он не ошибся. После смерти Гарика мало что могло по-настоящему заставить ее нервничать — способность чувствовать притупилась, повседневные переживания потеряли смысл, да и вообще… очень немногое теперь казалось ей достойным переживаний. Разве что… Она вдруг вспомнила о своих видениях. Да, это беспокоило ее. Существа, которых показывало ей Северное Око, пугали Милу. Пугали по-настоящему. Этот страх был сильнее ее — глубинный страх, которому было совершенно наплевать даже на ее атрофированное болью утраты чувство самосохранения.

— Так что тебя беспокоит по-настоящему, Аримаспу? — почти нараспев, с улыбкой в голосе, тихо и ненавязчиво спросил Вирт.

Мила посмотрела на него, встретилась взглядом с веселыми угольками его глаз и вдруг, неожиданно для самой себя, ответила:

— Именно это. — Потом повторила, но так, словно говорила с самой собой: — Именно это меня и беспокоит.

Вирт некоторое время просто смотрел на нее и молчал.

— Аримаспу… — наконец произнес он. — Видения? Тебя беспокоят твои видения?

Он так легко все понял, что Мила сдалась — она кивнула и выпустила из груди тяжелый вздох. Она не привыкла делиться своими проблемами с чужими людьми, часто она даже друзьям не говорила обо всем, что происходит в ее жизни… Но когда Вирт вот так легко все понял, с одного слова… Это было… Как будто внутри нее кто-то опустил рычаг — и беспокойство вылилось наружу вместе со словами. Удивляя саму себя, Мила рассказала Вирту о своих последних видениях, о жутких существах из этих видений и о том, что они пугали ее до смерти.

Когда Мила замолчала, Вирт, не говоря ни слова, встал из-за стола и подошел к одному из шкафов. Сотворил указательным пальцем в воздухе перед замком какой-то знак — последовал крохотный сноп зеленых искр, щелчок, и дверца шкафа открылась. Мила подумала, что Вирт достанет что-то оттуда, но он сделал странный жест рукой, словно выманивал кого-то из шкафа наружу.

Мила слегка округлила глаза, когда из темного углубления выплыл по воздуху прозрачный шар. Не касаясь шара руками, Вирт «принес» его к столу. Шар неподвижно замер в пяди над столешницей.

— Мнемосфера? — уточнила Мила, хотя и так знала, что здесь не может быть ошибки; впрочем, Вирт и не ответил, видимо, сочтя вопрос риторическим.

Шар напоминал идеально круглый мыльный пузырь — настолько тонкими казались его стенки. Вирт достал из стола тоненькую дощечку, положил возле шара и коснулся ее кончиками длинных пальцев. По поверхности дощечки поползли, словно наносимые черными чернилами, буквы. Когда они сложились в слово, Мила прочла:

«Ордалии».

Мнемосфера в тот же миг наполнилась клубящимся туманом, в котором словно заискрились яркими вспышками звезды.

— Вирт? — Мила подняла на него вопросительный взгляд.

В ответ он только покачал головой и коротко сказал:

— Смотри.

Взгляд Милы вернулся к шару как раз в тот момент, когда клубы тумана в нем стали рассеиваться. Вот он совсем растаял, и Мила увидела странную каменную комнату без окон. Она не сразу поняла, в чем заключается странность, пока не заметила, что стены занавешены тонкой белой материей. Она колыхалась под порывами непонятно откуда возникающего сквозняка. Иногда высоко взлетала в воздух, обнажая гладкие серые камни, из которых были выложены стены.

Посреди комнаты стоял человек. Это был высокий, богато одетый молодой мужчина. Даже смертельная бледность и лихорадочно блестевшие глаза, глядящие вокруг с ужасом, не могли скрыть красоты и холодного благородства его лица.

Вдруг рядом с ним промелькнул какой-то силуэт — настолько быстро, что мнемосфера показала лишь смазанные очертания. Человек в каменной комнате тоже заметил это движение и, сдавленно охнув, дернулся в сторону. Тотчас за его спиной пронесся еще один неясный силуэт. В этот раз молодой мужчина рванулся вперед и, покачнувшись, с криком упал на четвереньки. И тогда появились они…

Словно просочившиеся сквозь каменные стены и белые занавеси существа были одновременно призрачными и материальными. Их тела были призрачны, а их руки с неправдоподобно тонкими и длинными пальцами — материальны. Материальными были черные провалы вместо глаз и широко раскрытые рты, сшитые белыми нитями, но овалы их лиц были призрачными. Однако самым реальным в этих существах были их голоса.

Мила видела, как человек в мнемосфере, все еще стоя на четвереньках, поднял голову и издал странный звук: то ли плач, то ли сдавленный вопль. Его лицо исказилось паническим отчаянием. И как раз в этот момент комната наполнилась стонами ужасных существ, словно они ответили на крик окруженного ими человека.

Испытание адской мукой, обещание адской муки — Мила уже слышала эти жуткие звуки, когда Северное Око показало ей ее последнее видение. С ног до головы она покрылась гусиной кожей, тело словно обдало холодом. А человек в сфере памяти вдруг пронзительно завопил, с силой зажмурив веки и обхватив руками голову.

Мила видела — жуткие существа даже не приближались к нему, но человек все кричал и кричал, уже корчась на полу, словно он испытывал непереносимую боль. А они стонали, обступив его плотным кольцом, и нити, которыми были сшиты края их безгубых ртов, натягивались до предела…

Мила почувствовала облегчение, когда каменная комната вместе со всеми, кто находился в ней, исчезла и мнемосфера вновь наполнилась клубящимся туманом. Это было так, словно Мила только что сама находилась в той комнате и ей каким-то чудом удалось выбраться оттуда.

— Что это такое? — хриплым шепотом спросила она Вирта, не отрывая потрясенного взгляда от его рук, прячущих мнемосферу обратно в шкаф.

— В твоих видениях были эти существа? — вопросом на вопрос отозвался Вирт.

Мила кивнула, не в силах сказать простое «да».

— Кто они? — спустя мгновение все же спросила она.

Вирт вернулся к столу, опустился на стул и откинулся на высокую спинку.

— Ордалии, — тихо сказал он. — Этих существ называют ордалии.

Мила сглотнула тугой комок, застрявший в горле, и сделала глубокий вздох.

— Что они такое?

Вирт посмотрел ей в глаза.

— Люди считают, что ордалии — это нечисть. Но эльфы видят лучше людей.

— Они не нечисть? — тщетно пытаясь избавиться от застывшей в сознании, словно наваждение, картинки, спросила Мила.

— Нет, — твердо качнул головой Вирт. — Этих существ создали люди. Ордалии — наполовину души, наполовину монстры. Они появились во времена охоты на ведьм. Тех, кого подозревали в колдовстве, истязали чудовищными пытками и сжигали на кострах… Как ты думаешь, что происходит с душой человека после смерти?

Мила покачала головой, словно говоря: «Откуда мне знать?».

— Есть два пути: светлый и темный. Светлые души уходят светлым путем, темные — темным. Среди тех, кто прошел тогда, во время охоты на ведьм, через страшные пытки, были люди, не совершившие в своей жизни никакого зла. Но после смерти они не пошли светлым путем.

— Почему?

Вирт задумчиво потер переносицу.

— Существует мнение, что страдания очищают душу… Но это неправда. Страдания погружают душу во мрак. Невинные души во мраке… Они просто не видели никакого пути после смерти, поэтому они не ушли — они остались. А так как среди сожженных на кострах были настоящие колдуны, то магия, освободившаяся после их смерти, витала в воздухе. А еще в воздухе было много зла. Пропитавшись им, эта магия и создала чудовищ — ордалий.