Запах Зла - Ларк Гленда - Страница 34

Должно же быть всему этому рациональное объяснение! Мир, несомненно, полон чудес – разве я, житель Небесной равнины, мог в этом усомниться! – только делает его таким удивительным Сотворение, а не заклинания. Чтобы объяснить невероятное, нужно просто обнаружить логику за всеми мелкими чудесами, из которых и состоит жизнь.

И все-таки уснуть мне долго не удавалось.

Суета на причалах Лекенбрейга никогда не прекращается. Днем и ночью причаливают корабли, тут же начинается погрузка, по берегу тянется непрерывная вереница повозок, грузчиков с тюками на спине, матросов. Этого, конечно, следовало ожидать: одна оконечность Мекате отделяется от другой крутыми обрывистыми скалами, а каждая бухта от соседней – непроходимым тропическим лесом, болотами, мангровыми зарослями. Самый легкий способ попасть из одного селения в Другое или переправить свои товары – по морю.

Торговые суда и пакетботы кружат вокруг Мекате и по часовой стрелке, и против. Из Лекенбрейга ведется торговля с Другими островными государствами – архипелагом Ксолкас, островом Брет, Ступицей на островах Хранителей. Кроме того, там полно рыбацких суденышек: для всех островитян или по крайней мере жителей побережья дары моря – повседневная пища.

Как только выяснилось, какая бурная деловая жизнь кипит в порту, Флейм принялась искать торговый корабль, на котором мы смогли бы добраться до Амкабрейга, города на южном берегу Порфа, не дожидаясь пакетбота.

– Ведь Блейз, – сказала она мне, не стесняясь присутствия подруги, – станет злой, как голодная акула, если ей придется ждать в этой дыре неделю или две.

– Что ж, терпение – не самая сильная моя добродетель, – согласилась Блейз. – Так что всем будет лучше, если наша затея удастся.

На следующий день они обе ушли из гостиницы, прихватив с собой Следопыта: притворились мужем и женой, прогуливающими собачку. Руарт тоже улетел, сообщив, что попытается найти других птиц-дастелцев. Как я понял, жители Дастел расселились после того, как их острова ушли на дно, по всем архипелагам, и теперь их потомков можно было встретить повсюду. Руарт надеялся, что в Лекенбрейге тоже живет стая, и если это так, он сможет многое узнать от своих соплеменников.

Я остался в своей каморке, дожидаясь, пока все они вернутся. Из тех снадобий, что у меня были с собой, я приготовил тоник для Флейм, а потом занялся тем, что стал записывать все, что успел узнать о птичьем языке дастелцев. Закончив дела, я сел у окна и принялся смотреть на упорядоченный хаос разгрузки и погрузки товаров на корабли. Меня очаровали паруса местных суденышек: они были разноцветными, сплетенными из алых и золотых, бирюзовых и пурпурных широких полос. Я и раньше несколько раз видел такие, но больше привык к серой парусине, изготовленной из пеньки или льна с острова Фен.

К полудню все вернулись в гостиницу, но успеха добился один только Руарт: он нашел небольшую группу своих соплеменников. «Компания озорников, – сказал он о них, – но помочь товарищу будут только рады». Блейз же принесла огорчительную новость: ни один из капитанов торговых кораблей не согласился взять нас на борт.

– Но почему? – спросил я за обедом, когда все мы собрались в зале гостиницы. – Мы же готовы заплатить!

– Никто ничего не хотел объяснять, – ответила Блейз. – В конце концов только Руарту удалось с помощью своих новых друзей-дастелцев выяснить, в чем тут дело. Все пакетботы, включая те, что совершают рейсы вокруг Мекате, принадлежат одной большой семье Дендриди. Как ты понимаешь, это чрезвычайно богатое семейство. Все его члены менодиане и в большой милости у повелителя, так что им даже удалось протащить закон, запрещающий любым другим судам брать на борт пассажиров. У нарушителя могут конфисковать его корабль, а капитану – запретить выходить в море. Ясное дело: поэтому мне и не удалось найти никого, кто захотел бы рискнуть. Уж очень опасно наступать на мозоль семейству Дендриди.

Руарт зачирикал, но так быстро, что ни я, ни Блейз не смогли уследить за его словами.

– Вы поняли, что он сказал? – спросила Флейм, когда птичка умолкла.

Мы с Блейз покачали головами.

– Он говорит, что смог бы уговорить парочку молодых соотечественников отправиться на снастях торгового корабля на Порф, особенно если мы сумеем спрятать для них где-нибудь на палубе запас зерен. Попав на Порф, они смогут начать выслеживать дун-мага, а потом, когда мы доберемся до Амкабрейга, все нам доложить.

Блейз приободрилась.

– Они и правда возьмутся за такое?

– Дастелцы ненавидят дун-магов, – просто сказал Руарт и, если я правильно понял его пантомиму, добавил: – И особенно – этого: понятно почему. Если здешние ребята не захотят, я отправлюсь сам. – Флейм недовольно поморщилась, но ей хватило ума промолчать. Думаю, Руарту не понравилось бы, если бы она стала указывать ему, что он может и чего не может делать.

– Прекрасно, – сказала Блейз. – Это нам очень помогло бы. Нужно только, чтобы хотя бы один из них обладал Взглядом: иначе слишком опасно.

– Если все действительно так, как вы думаете, – сказал я, тщательно подбирая слова, – Мортред наверняка знает, что жители Дастел стали птицами, – это же результат его собственного проклятия. – Даже если бы я все-таки поверил в магию, насчет этого я все равно продолжал бы сомневаться. Дастелы исчезли больше девяноста лет назад, а значит, Мортреду должно было бы быть больше ста… Однако сейчас я не стал говорить о такой странности. – Так разве появление этих птичек не вызовет его подозрений?

– Он знает, что дастелцы-люди превратились в птиц, – сказала Флейм, – но вряд ли ему известно, что их потомки тоже разумны. Это секрет, который тщательно охраняется. Поскорее доедай свой обед, – добавила она, – мне становится трудно поддерживать иллюзию, а объяснить неожиданное изменение нашей внешности было бы трудно.

Когда мы все поднялись из-за стола, Блейз тихо сказала:

– Нам еще больше недели ждать пакетбот и, боюсь, придется по большей части сидеть по своим комнатам. Не годится утомлять Флейм, а выйти в своем настоящем виде мы не можем. Надеюсь, ты не слишком заскучаешь, Гилфитер.

– Переживу. – Я не стал объяснять, что меня мучила не скука, а необходимость постоянно выдерживать пытку, которой подвергался мой нос… и сознание того, что на Небесную равнину я никогда не вернусь.

Тремя или четырьмя днями позже в Лекенбрейг явились феллиане – жрецы и стражники – и гвардейцы повелителя. Я их не видел, но учуял. Ночевали они где-то на другом конце города, а на следующий день принялись методично обыскивать дома. Узнав от меня направление, Руарт отправился на разведку и скоро их обнаружил. Под конец дня он узнал, где наши преследователи остановились: в казарме городской стражи. Хуже того: они еще и привлекли местные силы порядка себе в помощь. Теперь нас разыскивали уже не двадцать человек, а сто семьдесят. Чтобы немного нас подбодрить, Руарт сообщил, что двое птиц-дастелцев готовы отправиться на Порф; более того, тем же вечером туда отплывает судно с грузом канатов для верфей Амкабрейга.

Флейм, сделав себя почти невидимой, пробралась на корабль и за несколько минут попрятала в разных местах запас зерен для наших разведчиков. Когда с началом отлива судно вышло в море, две птички уютно устроились на марсовой площадке.

Утром следующего дня несколько местных стражников явились с обыском в нашу гостиницу. Им, похоже, было уже известно, что трое постояльцев собираются отплыть на следующем пакетботе: у местной стражи были свои источники информации. Хозяин гостиницы поднялся к нам и вежливо сообщил, что городская стража хочет с нами познакомиться и ждет нас в зале. Достаточно было бросить взгляд в окно, чтобы увидеть стражников и на причале: явная мера предосторожности, чтобы не дать нам сбежать.

Блейз восприняла новость совершенно спокойно; я мог только надеяться, что такое же впечатление она произвела и на хозяина гостиницы: он должен был видеть созданную Флейм иллюзию, а я понятия не имел, что она собой представляет. Все, что я мог видеть, был ее вежливый поклон.