Гром и молния - Языков Олег Викторович - Страница 17

– …наши его долго гоняли, буквально – висели на хвосте. А он ушел, гад! Опытный и умный зверь… – Подполковник нервно затянулся несколько раз. – А гоняли его недалеко от вашего аэродрома.

Он увидел непонимание в моих глазах и пояснил.

– Абверовца одного гоняли, на Кубани…

– Да-да, я слушаю, говорите, говорите…

– Ну, так вот… – Николай тщательно затушил сигарету в пепельнице, хотел было убрать окурок в спичечный коробок, перехватил мой взгляд, покраснел, сказал: «Извините…» и продолжил: – Ушел, сволочь, из-под носа ушел. И залег где-то. А еще через месяц контрразведчики наткнулись на труп…

Не сам Николай наткнулся на труп, понятное дело. Какая-то поисковая группа нашла в лесополосе около станицы Крымской труп молодого мужчины в одном белье. Он был убит взрывом гранаты. Казалось бы – чего тут такого? Бывает. Но не часто человеку кладут гранату на лицо, закрывают ее кистями рук, обматывают голову бинтом и подрывают.

– Так вот… Он думал, что все сделал чистенько. Но то ли торопился, то ли не обратил внимания… Короче – он пропустил один факт. Татуировку. Лицо и руки он изуродовал, но наши довольно быстро установили личность убитого по татуировке. Это был один командир из армейского офицерского резерва, получивший направление в ваш БАО. А тут и Сергей Иванецкий сообщил о девушке, на которую вы порекомендовали ему обратить внимание. Интересно, да? Прямо детектив! Тогда Сергей и стал тропить зверя. Кто эта девушка? Что за друг у нее? Ба! Да это же недавно назначенный командир из армейского резерва! А где тут последняя ориентировка? Так, разыскивается капитан Гомонов Иван Степанович, убывший в часть из армейского офицерского резерва. А новичок? Надо же! Помонов! Лишняя палочка в заглавной букве, но, что характерно – тоже Иван Степанович. И время сходится. Наш потерянный абверовец нашелся! Сволочь фашистская! А какие у него еще связи? Еще пара-другая вопросов – вот и радист, а вот и еще кое-какие люди и ходы-выходы… Ну, это не интересно.

Николай достал портсигар и снова закурил.

– В общем, наши его аккуратненько стали вести, потом после вашей командировки в Москву его взяли и начали потрошить… Всего вам не нужно знать, но вот один из аспектов его работы, а именно – интерес Абвера и разведки Люфтваффе к летчику Туровцеву и его боевой биографии был установлен. Немцев интересовал и истребитель с рисунком какого-то непонятного старика, и очень уж мощное оружие этого истребителя, да и некоторых других… из вашей эскадрильи. Внуков этих. А «Красная Звезда» со статьей и вашей фотографией откуда? А я знаю? Наверное, либо турецкий атташе передал немцам, либо японский. Или еще кто – мало ли их на немецкую разведку работает? Далее. Тут капитан Туровцев вдруг убывает в Москву. Немцы об этом не знают – и резидент, и радист уже арестованы. Полк ведет обычную боевую работу. В одном из боев самолет командира звена Демченко получает повреждения, и он – с разрешения начальства, разумеется, – берет истребитель, известный в полку как «Дедушка»…

У меня почему-то похолодело в животе…

– Так вот, эскадрилья вылетает на задание. Ведет бой. Все участники боя в своих рапортах пишут одно: очень сильный нажим со стороны немцев, попытки разбить звенья, пары, отогнать и окружить «Дедушку». Демченко сбивает два истребителя фашистов. А потом…

Я встал. Подполковник подумал и тоже встал.

– Они сбили его, Виктор. Демыч погиб…

– А почему вы думаете, что это связано со мной? – Прошло минуты две, и я взял себя в руки.

– А что тут думать, Виктор Михайлович? Мы уже знали… Я в это время служил как раз в штабе… Четвертого воздушного флота гитлеровской Германии. Ну, не служил, конечно… Так, временно – в командировке был. По вопросам увязки, согласования и конкретного охвата… – Он улыбнулся. – Но ваше фото видел, а также некие слухи и определенную возню наблюдал, знаете ли…

Воронов крутанул портсигар на столе и продолжил.

– А вы в это время у Яковлева, значит? Это здорово! Мне ваш командир успел кое-что рассказать, да…

Он машинально достал еще одну сигарету, посмотрел на нее и отложил.

– Так вот. Недавно я вернулся… из командировки. Пришлось… ну – не обо мне речь. Крутился я здесь по делам, а тут вы на войсковые пожаловали. А вчера был этот бой. Ваша пара не вернулась на аэродром. Ваш оперуполномоченный парень – с головой и очень оперативный… уполномоченный. Он тут такой шорох навел! Запросы: кто, что видел, что слышал. Да-да! Сразу вас нашли… а вы что? Не знали? Да почти сразу, как вы сели в эту танковую роту…

– Ремроту…

– Ну, да. Ремроту. А потом еще и майор из бригады позвонил по вашей просьбе. Но не это главное! Главное – что это такое было? Случайность, совпадение? Или на вас продолжается охота? На летчика Туровцева, управляющего истребителем «Як-3»? Вот в этом-то мне и поручили разобраться!

Он взглянул на часы.

– Обедать пойдем? Говорят – у вас тут замечательный повар!

И мы пошли обедать. Степаныч сегодня превзошел сам себя – нам подали томленного в сотейнике гуся! Где только нашел…

Я вдруг вспомнил хуторок, летящие по двору белые гусиные перья, слипшиеся красные перья в лужицах крови, натекшей из-под трупов немцев, ветерок, играющий мехом собак у мусорной ямы, и есть мне резко расхотелось…

Глава 11

– Вот, что… Вы тут обедайте пока… а я на минуточку в санчасть загляну. Надо бы ребят проведать. Я сейчас…

Я отодвинул тарелку и встал из-за стола. На душе было тяжело и тревожно. Как я забыл? Как там Кир? Ведь никто даже и не сказал, а я не спросил… Нехорошо. Непорядок это.

До санчасти я добрался быстро. Тут царила сонная, жаркая летняя тишина, лишь в траве монотонно цвиркали кузнечики, да в воздухе гудели какие-то насекомые. Ни малейшего движения, только на натянутых бельевых веревках белыми привидениями колыхались нижние рубахи, пара халатов и стираные бинты.

– Эй, есть тут кто живой? – негромко окрикнул я.

– Чего шумишь? – Брезентовый полог большой армейской палатки откинулся, и из темноты вылез немолодой военфельдшер. – Все тут, слава богу, живые… Извините, товарищ капитан, не признал я вас…

– Ничего-ничего, это я так – пошутил неуклюже… Ну, как тут мои пернатые?

– Да ничего – стучат клювами по тарелкам, да еще и добавки просят! – расплылся в улыбке фельдшер. – Заходите, товарищ капитан!

Внутри палатки было жарковато и сумрачно. Из четырех стоящих коек, заправленных чистым бельем, заняты были лишь две. Василий, в одних подштанниках, весело звякал ложкой, сидя перед табуреткой, выполнявшей роль стола, а Кирилл Извольский изволил обедать как римский патриций – лежа.

– О! Командир! – радостно зашумели ребята.

– Отставить! Во время приема пищи Устав не действует! – пошутил я. – Кушайте, ребята, кушайте! А я рядом с вами посижу.

Какой там! Они, конечно, побросали ложки и радостно уставились на меня.

– Ешьте, я сказал! Говорю же вам – посижу. Я никуда не спешу. Ешьте-ешьте… Вам нужно нормально питаться, тогда и окрепнете быстрее!

Теперь все пошло наоборот – эти два щегла застучали ложками так, что я испугался – как бы не случилось заворота кишок! Не прошло и полутора минут, как воздушные бойцы заглотали свои порции точно два удава и отставили посуду прочь.

– Ну, давайте, рассказывайте! Сначала ты, Кирилл!

– Да что там рассказывать, Виктор! Подловили меня, гады! – понурился он.

– А ты как думал? Думал, что ты самый крутой на советско-германском фронте истребитель? Эти немцы, что тебя били, наверняка с сорокового года воюют, а то еще с Польши! Среди «охотников» слабаков, как ты знаешь, нет. Подловили, конечно, раз ты сам растыку поймал… Ну, рассказывай.

Со слов Кирилла дело вырисовывалось следующим образом. Его поймали, когда звено выходило из атаки и пошло в набор высоты. Расслабились, понятное дело, – только что удачно отстрелялись, и все, зуб даю, нет-нет да поглядывали назад, на дымящие и падающие самолеты немцев.