Гром и молния - Языков Олег Викторович - Страница 15

Примерно выцелив этих авангардистов, я с наслаждением нажал на спусковой крючок «MG-42». Орудие радостно загрохотало – ему было абсолютно по пулеметному барабану, что он стреляет по своим. Лишь бы стрелять! Трудоголик германский. А хорошо шьет, как по ниточке! Мощный пулемет грубо потрошил кусты, укрывавшие немцев. Их криков я не слышал, потому что под ухом грохотал «MG», но разлетающиеся в клочья кусты, пылевые следы от очередей и смутное шевеление солдат, серыми мышками разбегающихся от веера пуль, я видел отлично! А ну еще! Хрен с ним, со стволом! На перегрев!

Над кожухом стал играть горячий воздух. Пулемет клацнул и замолчал – лента кончилась. Заморачиваться с перезарядкой я и не планировал. Пригнувшись, я, не глядя, перебирал «лимонки», внимательно высматривая и оценивая шевеление фашистов по кустикам.

Ага, вон какая-то организованная группочка! Ловите, геноссен! Первая пошла! Я сорвал кольцо, рискнул – и отпустил рычаг. Он звонко клацнул и отлетел. Я произнес: «Айн, цвай!..» – и, подхваченная телекинезом, «лимонка» порхнула в кусты. Взрыв ударил еще в воздухе. В кустах киркоровскими зайками заверещали раненые и испуганные немцы. Вторая – пошла! Третья! Врот фронт вам, фашисты, ловите!

Все кончается, даже такое интересное и увлекательное дело, как метание гранат на сверхдлинную дистанцию. Оставшись полностью безоружным, я сплавил казенник пулемета маленьким клубочком и отбыл восвояси…

Василия я взвалил на плечо (сильно скорректировав его вес, конечно!) и, оглядываясь, потрусил навстречу судьбе. Стемнело, и ориентироваться становилось уже непросто, если не сказать – по-настоящему трудно. Все изменилось: кустарник и одинокие деревья смотрелись незнакомыми, опасными объектами, таящими скрытую угрозу. А ну его, подумал я, и стал искать подходящее местечко для пикника. Таковое вскоре нашлось, и, скинув Базиля на травку, я сел передохнуть и перекусить салом с сухарями. Пока луна нам не укажет путь…

А тут и Вася очнулся… Никак на звук разгрызаемого сухаря… Тоже ведь – сколько времени не жравши!

– Командир, что со мной? – слабым, плывущим голосом спросил ведомый.

– Сомлел ты, Вася. Сознание потерял. По голове тебе, наверное, настучали лишнего, – безжалостно предложил я свою версию. – Как доберемся к себе – сразу в госпиталь!

– Ну уж нет! – испуганным сычом ухнул Базиль. – Я в госпиталь не хочу! Я летать буду!

Вот и хорошо. Теперь никаких мыслей, кроме как о том, чтобы избежать попадания на госпитальную койку, у Васи не останется. И ни о каких странностях нашего путешествия он думать больше не сможет.

– На, Васек, пожуй! – Я протянул ему сухарь с салом. – Чтобы летать – здоровье нужно! А чтобы здоровье было… – вполголоса бормотал я, нашаривая флягу, – его, это здоровье, нужно периодически поправлять! Вот! Нашел. Глотнешь?

– А что это? – с сильным сомнением в голосе спросил Вася.

– Не знаю, Васек! Спирт, наверное…

– Не-е, Виктор, я, пожалуй, не буду…

– А ну давай! Один глоток! Для тебя это лекарство. Ну, вот и хорошо. Ты жуй, жуй… закусывай.

Я тоже выпил глоток, крякнул, закусил вкуснейшим ржаным сухарем с салом и откинулся на траву. Луна вышла. Скоро пойдем… Глаза стали закрываться… Веки налились свинцом, ноги приятно гудели… Хр-р-р…

– …А! Что! – вдруг вскинулся я.

– Хорош храпеть, командир! Идти надо! А то всех немцев перебудишь…

– Немцев, – хмыкнул я, – немцев я всех перебил, пока тебя спасал. Ну ладно. Пойдем, пожалуй. Ты как, Вася, своими подпорками двигать сможешь? А то уж больно ты тяжелый…

– Конечно, смогу… – стушевался пристыженный Базиль. – Пошли уж… пора…

День «Д», час «Ч», само собой… Уж двадцать два часа-то есть наверняка. Так, хватит приключений. Пора выбираться к своим. Желательно – поближе к полевой кухне.

– Вася, замри и не свисти разбитым носом, тс-с-с! – Я закрыл глаза и прислушался, пытаясь в то же время ментально просканировать окрестности. Пусто, пусто… а там? Пусто… А вот тут – есть!

– Вася, за мной! – Мы порысили в темноту.

– Тих-хо! – Сжав Василию руку, я зашептал ему на ухо: – Стой здесь. Если это наши – я тебе крикну. Тогда выходи. Понял? Ну, я пошел.

Я снова нырнул в темноту, а потом скользнул примерно на километр. Это я, похоже, перепрыгнул. Еще разок – вот теперь в самый раз! Кормой ко мне стоял танк не танк… А-а-а! «Сушка»! Да не истребитель, а «Су-76» – так, по-моему, она называется! А что, майор все правильно сделал – у нее и возможности на случай боя посерьезнее будут, да и народа на ней больше уместится.

Какое-то бормотание… Я подкрадывался все ближе и ближе… Не дурью ли я маюсь опять? Не получу ли я очередь в брюхо? Поздно. Теперь уж надо подходить вплотную, чтобы картинку «Явление блудного сына экипажу «Су-76» во главе с начальником отделения контрразведки «СМЕРШ» какой-то там танковой бригады» не испортить. Не смазать картину социалистического реализма, стало быть.

Еще теплая задница самоходки оказалась у меня под ладонью. Я легонько постучал стрелкой по броне.

– Тук-тук, славяне! Не меня ли вы ждете? А где майор?

Кто-то испуганно охнул, одновременно послышался металлический грохот от упавшего автомата или карабина, лязг затвора и крик майора: «Отставить! Это свой!»

А ничего – резкий парень. Сразу просек ситуацию. Быстро ориентируется в оперативной обстановке.

– Точно! Это свой, а во-он там, впереди, еще один в кустиках стоит, подойти стесняется. Вася! Э-эй, Василь! Иди сюда! Скорее, ужинать пора!

Мы красиво прокатились на тракторе – то есть, что это я, на боевой машине, конечно! – и с шиком подкатили к расположению ремроты. В палатке, просвечивающей огнем «катюши», Василия ждал военфельдшер. Пока Васю осматривали, разбинтовывали и чем-то мазали, мы с майором вели неспешный разговор.

– Слышь, капитан, а документики твоего ведомого… из интереса взглянуть…

Вот недоверчивый черт… Я нашарил планшет убитого унтера.

– Посвети, майор… сюда свети! Держи – вот тебе документики… Гляди на здоровье… – Я нашел Васино офицерское удостоверение и еще какие-то бумажки с русским шрифтом. – А вот эту сумку сам потроши. Там документы немцев и еще какие-то бумаги…

– Ух, ты! Сколько их… – Углядев солдатские книжки немцев, остро взглянул на меня майор. – Ты?

– Ага, – спокойно ответил я. – Документов меньше десятка, а трупов – больше… Так уж получилось… Я не хвастаюсь, но и не оправдываюсь, майор. Ты правильно пойми. И еще – не надо об этом много шуршать, понятно? Сходили за ленточку ребята от летунов, вытащили своего парня – и все дела! И – молчок! Хорошо?

– А то! Я все понял, капитан, а…

– А ничего я там не видел, майор! Честное слово. Пулеметный расчет, отделение на хуторе, рота на отдыхе, пара мотоциклистов – вот и все. Никакой ценной развединформации у меня нет. Смотри документы – может, там что найдешь. А я – пас! Извини – я не разведка, я летчик!

– Понял, ну – пошли, вам там воды нагрели, помоетесь…

После баньки был ужин с наркомовскими, а потом – сон. Все остальное могло подождать до утра.

«Нас утро встреча-е-ет…»

Не знаю – чем вас встречает утро, а у меня немножко болела голова. Все-таки грамм по четыреста мы вчера на ужине в баки закинули. Да-а, многовато будет… Хорошо – гаишников в воздухе нету. Долетим как-нибудь…

Встал я рано, пошел, проверил своего «третьяка» – нормально, стоит под масксетью, сопит в дырочки трех пушечных стволов. Рядом часовой дремлет. Я кашлянул – часовой перехватил карабин и грозно взглянул на меня. Что интересно – сна ни в одном глазу! Я кашлянул еще раз, теперь – одобрительно, и пошел умываться. То-се, водные процедуры, каша из брикетов, крепкий чай. На душе стало немного посветлее. Базиля я будить не стал, для него сейчас сон – лучшее лекарство. Пусть дрыхнет.

На мое шебуршание из штабной палатки вылез взлохмаченный старлей Ильдар.