Гадкие Крошки - Левеллин Сэм - Страница 3

Папа Крошки почувствовал, что у него потекли слюнки, словно спустили воду в бачке, и склонился над унитазом. Он продолжал мыть и шевелить мозгами.

Для ретивого бизнесмена, такого, как папа Крошки, всякий остров был Островом Сокровищ. Надо только правильно его использовать…

Дети Крошки сидели в шезлонгах на крыше мостика, пили лимонад с мороженым, приготовленный Примулой, и наблюдали за оживлением на берегу. Комитет Детей и Грабителей временно назвал нечаянно обнаруженный остров Островом Скелета. И сейчас дети с интересом наблюдали за тем, как толпа грабителей в полосатых купальных костюмах весело плещется среди волн.

На крышу поднялась Капитан.

— Как настроение, хорошее? — спросила она.

— Было бы еще лучше, если бы мы слезли с этой дурацкой мели, — сказала Маргаритка.

Из-под густых ресниц Капитан взглянула на Кассиана. Кассиан сказал:

— Боюсь, что это невозможно.

— Это почему же? — поинтересовалась Маргаритка.

— Мы сели на песчаную банку во время самого высокого прилива за этот год, — сказал Кассиан. — Так что, в принципе, до будущего года нам с нее не сойти.

— До будущего года? — уточнила Маргаритка.

— Если до тех пор… — сказала Капитан, проведя красиво наманикюренными пальцами по благородному челу, — корабль… Что, Кассиан?

— Плохо, — сказал Кассиан тоном заправского морского волка. — Кораблям полагается плавать по воде, а не сидеть на грунте. В переборках от номера первого до тринадцатого уже появились волосяные трещины. Мы насверлили ограничительных отверстий, однако весьма беспокоит…

— Говори толком, — сказала Примула.

— По-моему, милый Кассиан пытается объяснить нам на техническом языке, — сказала Капитан, — что наш милый «Клептоман» разваливается под собственной тяжестью.

— Популярно говоря, да, — сказал Кассиан.

Наступила тишина, нарушаемая лишь ритмическим позвякиванием льдинок в коктейле Капитана да отдаленными криками купальщиков. Наконец Маргаритка сказала:

— Значит, нам нужен новый корабль.

— Было время, когда у нас никакого не было, — сказала Капитан.

— Но к хорошему быстро привыкаешь, — сказал Кассиан.

— Особенно к кораблям, — добавила Примула.

— Вот именно, — согласилась Капитан.

Снова молчание и глубокая задумчивость.

— Тем временем, — сказала Капитан, — не мешало бы обследовать остров.

— Мы этим займемся, — сказала Маргаритка.

— О, спасибо, спасибо, — сказала Капитан.

— De nada, — ответила Примула по-испански. — Не за что.

Дети отправились на берег в шлюпке. Обследовав прибрежный район (Кассиан аккуратно наносил его на карту), трое Крошек уселись на камень у водопада. На окраине острова росли кокосовые рощи, окаймленные береговой полосой чистейшего серебристого песка. Над рощами возвышалась небольшая гора приятной формы; три черных дыры в куполообразной вершине придавали ей некоторое сходство с черепом — два глаза и рот. Из одного глаза поднималась тонкая ниточка дыма. Река, возле которой сидели Крошки, вытекала изо рта черепа, прыгала вниз веселыми водопадами и заканчивалась в болоте. В болоте лежали какие-то предметы, похожие на упавшие деревья. Кассиан пригляделся и заметил, что одно из деревьев разинуло зубастую пасть.

— Аллигаторы, — сказал он.

— Как неприятно, — сказала Маргаритка. — Пошли на гору!

Они стали подниматься, и минут через десять Примула крикнула:

— Смотрите!

Они посмотрели. По склону пробежала коричневая фигурка, остановилась, уставилась на них, а потом что есть мочи кинулась вниз, к кокосовой чаще.

— Мальчик-дикарь! — сказала Примула, всплеснув руками.

— Действительно, — подтвердила Маргаритка, не одобрявшая никакой дикости.

— Они часто встречаются на тропических островах, — заметил Кассиан. — Питаются, как правило, ягодами и кореньями.

— Бедный малыш! — сказала Примула. Сердце у нее растаяло, как сливочное масло на умеренно разогретой сковородке.

— На гору, — нетерпеливо скомандовала Маргаритка.

Крошки стали подниматься дальше.

Взбираясь по склону, они срывали плоды и цветы, где папайю, где орхидею. Глазницы черепа оказались пещерами. Под левой они увидели некое странное приспособление.

— Лестница, — определил Кассиан.

Похоже, остров был не совсем необитаемый. Мало обитаемый — что верно, то верно, — но это не значит, что здесь не ступала нога человека. Лестница же была. А еще была тропинка, аккуратно огороженная камушками, — она вела наверх, к изящному забору из белого штакетника. В заборе была калитка, а на калитке надпись: ТОРГОВЦЫ, ТУРИСТЫ И ЭКСКУРСАНТЫ — НИ ШАГУ ДАЛЬШЕ. ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ!

— Мы ни те, ни другие и ни третьи, — шмыгнув носом, сказала Маргаритка. Она взбежала по ступенькам и решительно толкнула калитку. Калитка распахнулась. На обратной стороне ее было написано: ОТСКОЧИ ИЛИ ПРОТЯНЕШЬ НОГИ.

— Что за физкультурный зал такой? — удивилась Примула. — Ой!

«Ой» было вызвано Кассианом, который схватил сестер за руки и толкнул их под нависающую скалу. И весьма вовремя: откуда-то сверху дождем посыпались здоровенные булыжники. На первом потрясенная Маргаритка успела разобрать слова: ПРОЩАЙТЕ, РАСТЯПЫ!

— Так, — Маргаритка выпрямилась, стряхнула песок с волос и подбоченилась.

Она зашагала вверх, брат и сестра — следом. И правда — в склоне вершины-черепа обнаружилась блестящая синяя дверь. Рядом с ней — шнурок. Под шнурком — медная табличка с одним-единственным словом: УЙДИТЕ.

Маргаритка не одобряла каменных лавин и грубых надписей. Куда она хочет пойти, туда и пойдет — такое у нее было сегодня настроение. Схватившись за шнурок обеими руками, она как следует дернула.

Внутри горы послышался звон большого колокола. Звон замер. Наступила тишина. Потом в тишине возник звук шагов и какое-то шарканье. Дверь приоткрылась. Выглянул глаз.

— Добрый день, — вежливо сказала Маргаритка. — Извините за беспокойство, но мы хотим поговорить о вашем острове.

— Поговорить? — повторил старческий голос.

— Наш корабль потерпел крушение, — сказала Маргаритка. — Мы хотели бы побыть здесь какое-то время, если вы, конечно, не против.

— Корабль? — повторил голос.

— И довольно большой, — сказал Кассиан.

Дверь распахнулась. На пороге стоял старик. Волосы у него были длинные и всклокоченные, глаза дикие, а одет он был в ветхий полотняный костюм с жилетом.

— Заходите, — сказал он.

Дети переглянулись.

— Пошли, — сказала Примула.

По пыльной лестнице они поднялись в комнату, уставленную старинными книгами и увешанную старинными картинами.

Маргаритка представилась, как и подобает, представила брата и сестру и спросила:

— А вы кто?

Старик, скрипнув коленками, сел.

— Это не совсем ясно, — сказал он. — Знаю только, что фамилия моя Квимби, и я прибыл сюда довольно-таки давно. Я много думал, но мне всё время мешали люди, и тогда я соорудил Домашнюю Лавину, чтобы их сметало прочь. Действует неплохо, но ужасно трудно затаскивать эти валуны обратно наверх. Так что мыслить стало некогда. И вы первые незнакомцы с приличными манерами. Такие… да, такие здесь давненько не появлялись.

— О чём же вы мыслите? — поинтересовался Кассиан.

— О мыслях. Иначе говоря, я мыслю о том, как я думаю.

— Философ? — спросила Примула.

Глаза старика зажглись, словно автомобильные фары.

— Да! — вскричал он. — Да-а! Начинаю припоминать! Я Юстас Квимби, профессор философии в Университете Нью-Топии, и я благодарен вам за то, что вы представились и помогли мне вспомнить себя. Впрочем… откуда мне знать… — он умолк.

— А? — сказала Примула.

— Что знать? — уточнил Кассиан.

— Знать, что вы существуете, — сказал профессор Квимби. Он помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. — Мне осточертел этот остров, — признался он. — Вы не представляете, сколько нужно хлопот, чтобы избавиться от… Впрочем, неважно, неважно. Как же я мечтаю очутиться в доме с двойными стеклопакетами, чтобы под рукой были пицца, сантехники и электрик. — Он смерил Крошек пристальным взглядом. — Сколько вы мне за него дадите?