«Щелкунчик» - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 7

— Защита-то хоть выдержит? — робко подал голос Сунгуров.

Тарумова даже передернуло от такого вопроса. Если полетит защита, то один черт — что садиться, что оставаться на орбите. Без помощи, которая могла прийти только с Базы и только через радиорубку «Аларма», Лора все равно продержится считанные часы. А все остальное — несущественно.

— Регенераторы дохнут, — шепотом предупредил Воббегонг.

— Всем надеть скафандры, — бросил через плечо Тарумов, словно отмахнулся от несущественной мелочи.

Сейчас это действительно было далеко не самым страшным. Гораздо страшнее было то, что снова подключился Гиппократ:

— Могу гарантировать еще один час. Командиру принять меры.

— Приготовить параллельный гипнофон, — как что-то совсем обычное и не вызывающее сомнений, приказал командир, отключая экран медотсека. — Воббегонг, повторите бомбовой удар, только возьмите радиус побольше. Можно врезать им и по третьему разу. Это еще мой приказ, за него я и отвечу на Базе. А сейчас командование кораблем передаю старшему штурману Дану Феврие. Я буду в медотсеке. Все.

— Нет, — сказал Феврие, — не все.

Тарумов развернулся на этот голос с такой яростью, что казалось — кресло вылетит из амортизационной станины.

— Нет, — устало, но твердо проговорил Феврие. — Нам предстоит ТАКАЯ посадка, что необходим каждый член экипажа.

Если бы Тарумов возразил ему, он честно признался бы во всем. Он рассказал бы, что кончился еще несколько часов назад.

— Вы меня извините, Сергей Александрович, — неожиданно вмешался Сунгуров, — вы, разумеется, не в курсе, но у нас с Лорой уже отработан пси-контакт. Так что если дошло до гипнофона, то ни у кого так хорошо это не получится, как у меня. Вы уж позвольте, Сергей Александрович…

И тут Тарумов не нашелся, что возразить. Если бы Сунгуров требовал, доказывал — другое дело. Но он просил.

К тому же уже отработанный пси-контакт — против такого и возражать-то было бессмысленно. Гипнофон — дело темное, он далеко не всегда давал положительные результаты.

— Хорошо, — сказал Тарумов. — Идите. Но я прошу вас подождать еще пятнадцать минут — может быть, мы сядем сейчас же и беспрепятственно. Тогда посмотрим…

— Спасибо, Сергей Александрович, — проговорил Сунгуров, смущенно опуская свои длиннющие азиатские ресницы. — Я пошел.

Он молча втискивался в люк, и все смотрели на него — до сих пор такого неприметного человека, который мог обратить на себя внимание разве что поразительным сходством с гогеновскими таитянами — тот же неевропейский приплюснутый нос, влажные огромные глаза и тропическая медлительность движений. А сейчас он взял на себя параллельный гипнофон, крайне опасную штуку, разрешенную только на сверхдальних рейсах и в таких вот безвыходных ситуациях, как сейчас на «Щелкунчике». Эта «штука» складывалась из обычного гипнофона — аппарата для лечения сном — и столь же безобидного мнемопередатчика, используемого для механического впечатывания в память больших объемов статистического или лингвистического характера. Здесь же мнемопередатчик использовался как транслятор, передающий на гипнофон био— и пси-ритмы здорового человека. Опасность заключалась в том, что такое чудовищное напряжение, в котором приходилось пребывать пси-донору в течение нескольких часов без малейшего перерыва, обязательно выливалось в тяжелейшее перенапряжение, а сеанс порядка суток грозил донору амнезией.

Вот на что шел Сунгуров, и если бы у него не был налажен контакт с Лорой, Тарумов ему ни за чго бы не уступил.

Командир обвел взглядом оставшихся — все тяжело дышали, штурман был очень бледен.

— Почему не надеты скафандры? — взорвался командир. — Воббегонг, проверьте отсеки. Регенератор работает на лазарет.

Тарумов вздернул змейку скафандра и прокашлялся в микрофон. Надо было поторапливаться: в баллонах запас воздуха на сорок восемь часов, а ведь это и на посадку, и на организацию обороны, и на переселение в «Аларм», а если понадобится — и на частичный ремонт последнего. Так что — в обрез.

— Давид, приспустите четвертый зонд, но подтвердите удаление на пятьдесят метров от любого предмета.

Зонд пошел вниз — на оливковом экранчике начали расти и приближаться кучевые облака пыли и пепла. Зонд был уже на высоте шестисот метров, пятисот, четырехсот. Повис над тучей. Еще немного — и он оказался в ее медленно подымающемся тяжелом мареве.

— Переключить на инфракрасный локатор и спускать дальше!

На экране завихрились смерчи нагретого воздуха, а в иллюминаторе все это выглядело далекой спокойной пеленой. Впрочем, нет — кажется, возникло какое-то едва уловимое мельтешение…

— Обошли сверху! — резанул слух крик Лодарии.

Каша на экране зонда забурлила так, словно кто-то включил гигантскую мешалку. Замелькали светлые тупорылые призраки — значит, внизу, на поверхности, было погорячее. Все уже понимали, что зонд доживает последние секунды. Экранчик засветился ярче, призраков прибавилось, они были уже почти неотличимы от фона. И разом — темнота отключения.

— Их там снова полным-полно, — констатировал Воббегонг. — Может быть, запасные подземные укрытия?..

— Размножаются, скоты, — мрачно предположил Лода-рия.

— Паника на борту! — прикрикнул командир. — Мы, естественно, ничего в этой каше рассмотреть не могли. Но зонд работал до самого соприкосновения с поверхностью. Как бы он ни кувыркался, наша «считалка» получила достаточно кадров для анализа. Сейчас мы будем знать, что там, внизу, происходит на самом деле.

Его пальцы бесшумно забегали по клавиатуре компьютера, и почти мгновенно на табло заструились строчки ответа:

«В МОМЕНТ ВЗРЫВА В ВОЗДУХЕ НАХОДИЛОСЬ ПРИМЕРНО 75% ВСЕХ ЛЕМОИДОВ, ИЗ КОТОРЫХ ПОВРЕЖДЕНО НЕ БОЛЕЕ 10%. ИЗ НАХОДИВШИХСЯ НА ПОВЕРХНОСТИ УНИЧТОЖЕНО 80%. ПРИНЦИП РЕГЕНЕРАЦИИ ПОКА НЕЯСЕН, ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ АНАЛОГОВОЕ ВОСПРОИЗВОДСТВО».

— А откуда они берут металл для этого самого аналогового воспроизводства? — справедливо поинтересовался Лодария.

— А вот это — то, что они могли грабить, не трогая корабля, — ответил Тарумов. — С «Аларма» сошли люди, но, спустившись на поверхность, корабль запустил автоматические станции исследования, которые и снабдили уходящий ремонтник всеми сведениями о Чомпоте. Передвижные биолаборатории, метеостанции, буровые самоходки, наконец, солнечные батареи — все, что высунулось за радиус защиты, могло быть разграблено.

— Вдобавок наши собственные зонды, а может быть, и бомбы, — буркнул Воббегонг. — У меня сложилось впечатление, что они поддерживали бомбы в воздухе и опускали их бережно, как сырые яйца. Запросите-ка считалку, какой процент невзорвавшихся бомб?

Ответ был более чем неутешительный: 40%.

— Мы кормим их сырьем, — резюмировал Лодария. — То-то мне показалось, когда они бросились на четвертый зонд, что их стало даже больше, чем в первой атаке. Проверим?

На табло опять побежали цифры:

«ИЗ УЦЕЛЕВШИХ ЛЕМОИДОВ В АТАКЕ НА ЗОНД УЧАСТВОВАЛО ТОЛЬКО 33%, ПРИЧЕМ ИХ АКТИВНОСТЬ И, В ЧАСТНОСТИ, СКОРОСТЬ ВОЗРОСЛИ В ТРИ РАЗА. 48% ЗАНИМАЛИСЬ ВОСПРОИЗВОДСТВОМ. ПОЛАГАЮ ЧИСЛЕННОСТЬ ПОПУЛЯЦИИ УЖЕ ВОССТАНОВЛЕННОЙ».

— У нашей «считалки» хроническая процентомания, — не выдержал въедливый Лодария. — Сорок восемь, тридцать три… В жизни статистика не была более бесполезной, чем тут. Их надо глушить удар за ударом, а тут эта числовая абракадабра…

— Нет-нет, — быстро заговорил Воббегонг, — это не абракадабра. Это какие-то строго закономерные цифры, но я не могу вспомнить, в какой популярной статье я видел что-то аналогичное… Но весьма далекое от киберов. Может, спустим еще один зонд, чтобы проследить их поведение?

— Следующего зонда я им не подставлю, — жестко отрезал Тарумов. — А разгромчик будет. Воббегонг, плотность удара увеличить втрое, внешний радиус поражения — пять километров. Залп!

Кассеты ринулись вниз.

— Зонд — следом, но не ниже тысячи двухсот метров!

На экране было видно, как расходятся веером смертоносные кассеты. Но их ждали — черные кляксы рванулись навстречу.