Дольмен - Жамэ Николь - Страница 87

– Что – вам?

– Будет дарована одна милость… Почувствовать поцелуй моего ребенка, единственный раз в жизни.

Риан не приблизился к Мари, не обратил на нее умоляющего взгляда. Она сама подошла к нему, поцеловала в щеку и дала себя обнять, испытывая огромное волнение.

Внезапно быстрым и резким движением он выхватил пистолет Мари и, не выпуская ее из объятий, наставил на нее. Мари, вновь испытавшая страшное чувство, что ее предали, стала отбиваться.

– Отпусти! Ты не имеешь права меня предавать! Не имеешь! Не делай же этого сейчас!

– Зря ты сказала своему другу, чтобы он сюда пришел.

Он повернул ее так, что она увидела: по дороге мчался автомобиль Ферсена, сопровождаемый фургончиком жандармерии.

– Я не знала! Отпусти!

– Мари, попробуй понять! Большую часть жизни я провел в тюрьме и не смогу перенести возвращения туда. Послушай, нам осталось провести вместе всего несколько минут, не будем тратить их попусту.

– Ты берешь меня в заложницы, чтобы бежать? Ты просто хотел мной воспользоваться?

– Глупости! Я хочу, чтобы ты знала: твоя мать была замечательная женщина, ради нее я пошел…

– …грабить банки? Подумать только, в это время вы ждали ребенка!

– Мэри не принимала в этом участия. Она оставалась в Руане, откуда мы собирались отплыть в Америку, начать там новую жизнь и обеспечить тебе воспитание, которого ты заслуживаешь.

До них донеслись глухие удары в дверь, которые прервали речь Риана. Он неожиданно передал Мари оружие, которое только что отнял.

– Держи. Через минуту они будут здесь.

Мари колебалась, спрашивая себя, не готовит ли он ей очередную ловушку.

– Возьми. Но подари мне еще минуту.

Мари взяла пистолет и наставила на него, еще сомневаясь в его добрых намерениях. Тогда он широко развел руки и прислонился спиной к перилам галереи, состоявшим из двух параллельных труб.

– Знай я, что ты выжила, остальное уже не имело бы смысла. Я бы не думал о мести, а радовался, наблюдая, как ты растешь, откуда-нибудь издалека, и делал бы все, что мог, для твоего счастья, надеясь когда-нибудь стать твоим другом. Просто другом, близким, дорогим тебе человеком. Но судьба распорядилась по-иному.

Мари с напряжением вслушивалась в звуки приближавшихся шагов, гулко отдававшихся в лестничном проеме, – пошел обратный отсчет их совместного существования с отцом.

– Я счастлив, что ты есть, Мари, встреча с тобой – самое прекрасное, что со мной происходило в жизни. Желаю тебе счастья, которое ты, может быть, обретешь с майором Ферсеном.

Он достал из кармана рубашки какой-то предмет и сунул ей в ладонь. Больше у нее не осталось времени ни на что: на площадку выскочил Люка, как бешеный, с оружием в руке.

– Не двигайтесь! Не касайтесь ее!

– Люка! Ты же видишь – все в порядке! Не нужно!

И тогда Риан с силой толкнул Мари в руки полицейского. Оба растерялись и едва успели увидеть, как он перекинул ноги через перила.

Эрван де Керсен обменялся последним взглядом с дочерью, повернулся лицом к морю, раскинул руки и бросился в пустоту, исполнив последний в жизни «прыжок ангела».

Мари закричала.

Они бросились к перилам, нагнулись и посмотрели вниз, но ничего не увидели, кроме гигантской волны, которая с грохотом разбилась о скалы у подножия маяка, потом тут же откатилась, оставив за собой белый след бушующей пены.

Сидевшая на большом камне у основания маяка Мари наблюдала за морской живностью в оставленных отливом прозрачных лужицах. Она сосредоточила взгляд на актинии, чьи гибкие и разноцветные щупальца тихонько шевелились, завороженная ее красотой и нежностью, в которой таилась смертельная опасность. Она видела двух подводников, вынырнувших в нескольких метрах от нее и сделавших отрицательный жест руками в сторону Ферсена, который ждал их на берегу.

Два дня бесплодных усилий. Никаких следов Риана. Втайне Мари почувствовала облегчение, когда Люка объявил, что дальнейшие поиски считает бессмысленными. Она машинально запустила руку в карман и почувствовала круглый гладкий предмет, который Риан отдал ей перед тем, как прыгнуть вниз. Достав его, она еще раз посмотрела на медальон: на золотой крышечке было выгравировано солнце, точно такое же, как на последнем менгире, единственном, не обагренном кровью.

Итак, ей передана фамильная драгоценность. Последнее, что сделал в этой жизни Риан. На секунду она задумалась: должна ли она передать ее своему ребенку, продолжателю рода Керсенов? Она твердо решила – нет. Ей пришлось сражаться, чтобы остаться в Ландах, противостоять прошлому, вскрыв его самые мрачные стороны. Это испытание сопровождалось трауром, болью, разочарованиями, и теперь она хотела разорвать зловещую цепь событий и сама направлять дальнейший ход своей судьбы.

Люка проследил за Мари взглядом. Она быстро взбиралась по скалам к маленькому мостику, которым маяк был соединен с берегом.

Движения ее были ловкими и уверенными, распущенные волосы горели в лучах солнца. Когда она встала на тропинку и помахала ему рукой, он почувствовал в ней какую-то новую легкость и подъем, которых прежде не замечал. И внутренне усмехнулся.

Он, профессиональный исследователь тайн, разгадчик необъяснимых явлений, никак не мог разрешить загадку, возможно, самую главную в его жизни: с помощью какой магии удалось этой женщине превратить циничного мачо в нежного влюбленного, закоренелого холостяка – в кисейную барышню, мечтающую о свадьбе и будущем потомстве…

Он тоже влез на берег, кроя себя последними словами за эту слабость. Ему невозможно было представить дальнейшую жизнь без этой упрямой бретонки, и он не знал, как соединить это волшебное ощущение с его привычками сыщика-бродяги.

Спустя несколько дней Ланды вновь были открыты для туристов. Установилась прекрасная, по-настоящему летняя погода, еще больше увеличившая их приток. Остров под голубым безоблачным небом наконец-то обрел свою истинную форму гигантского корабля, дрейфующего посреди спокойных вод, которые, подобно преданному псу, ласково лизали ноги отдыхающих.

Ти Керн принялись одолевать стада посетителей, нашептывавших друг другу подробности страшных историй, произошедших здесь, отыскивая на менгирах следы кровавых преступлений и не имея другой цели, кроме как пощекотать себе нервы вполне безопасными экскурсиями. По дорогам колесили велосипедисты, повсюду стоял запах традиционных бретонских блюд из морепродуктов. Ланды постепенно превращались в самый обычный курорт.

Мари не нравилось, что остров лишался природного своеобразия под натиском понаехавших туристов, что он привыкал жить на их деньги, невольно приспосабливаясь к ним, терял самобытность. Глядя на оживленные толпы, снующие по улочкам и пляжам Ланд, с трудом верилось, что еще несколько недель назад здесь происходили зловещие события, которые теперь казались кошмарным сном.

Кстати, кошмарные сны Мари навсегда ушли в прошлое, едва была вскрыта порождавшая их причина. Она проводила дни, составляя отчет о завершенном деле, в ожидании результатов последних анализов. Узнав от Ферсена, что он уже заинтересовался новым делом о людях, пропавших в местах прежнего проживания катаров, она тут же сделала ответный ход – поехала в Брест и встретилась со своей бывшей командой, обещая скоро вернуться в их ряды для совместной работы.

Ни Люка, ни Мари не нарушали тайной договоренности и не планировали совместного будущего.

Наступил момент прощания с близкими: Мари отплывала в Брест. Паром только что выплеснул на остров новую волну туристов, поток которых сразу хлынул на улицы поселка. Двигаясь во встречном направлении, Мари в сопровождении Жанны и Милика подходила к порту.

С палубы парома Люка заметил золотистую шапку волос, он видел, как троица остановилась и начала обниматься.

– Ненавижу прощания, – сказала она ему тем же утром. Милик и Жанна тоже, видимо, этого не любили. Волнение выбивало их из колеи.

– Береги себя, дочка, – только и сказал старый моряк, слегка покачиваясь. Мари кивнула и была удивлена, когда Жанна вдруг порывисто обняла ее и прижала к груди.