Дольмен - Жамэ Николь - Страница 77

26

Возле кафе установили длинные, как в дни ярмарок, прилавки. Цветные фонарики распространяли неяркий свет. Женщины носились туда-сюда с кастрюлями, из них исходил дразнящий аромат традиционных бретонских блюд из морепродуктов. Мужчины разливали вино. Где-то под сурдинку наигрывал аккордеон. На острове царила праздничная обстановка, словно в День взятия Бастилии – 14 июля.

В Ландах не оставалось человека, который бы не явился отпраздновать день возвращения героя. На несколько часов жители острова забыли о трагедии, заставившей их одеться и траур. Люди, соскучившиеся по веселью, расслабились, хотя, на посторонний взгляд, возможно, смех звучал уж слишком беззаботно, шутки – слишком игриво, а выпивка была чересчур обильной. Одна Мари чувствовала себя здесь посторонней.

Она смотрела на Кристиана, который без умолку, в сотый раз за вечер, рассказывал историю своего «чудесного спасения», и думала о Ферсене, не вымолвившем ни слова по дороге из музея.

Смотрела на одного, а думала о другом. Первого она любила многие годы, но он ее разочаровал. Со вторым познакомилась всего три недели назад, но он, напротив, околдовал, зачаровал ее. А что, если она совершает ошибку? Кристиан – далеко не идеал, но не прав ли был Риан, говоря, что у мужчин тоже есть свои слабости? А если любовное приключение с коллегой-полицейским лишь мимолетная прихоть, зов плоти?

Она смотрела на одного и страстно желала другого.

Торжественный голос шкипера вернул ее к действительности:

– Я никому еще об этом не говорил, но я твердо решил на время отказаться от гонок. – Посыпались комментарии, Кристиан царственно поднял руку, делая успокаивающий жест. – Нет, я не собираюсь покончить с парусным спортом. Просто мне захотелось побольше внимания уделить личной жизни. – Он повернулся к Мари: – Пришла пора подумать и о нас, и о ребенке, о котором мы оба мечтаем.

Раздались аплодисменты. Кристиан подошел к невесте, которая внутренне вся напряглась.

– День, когда ты согласилась разделить мою судьбу, стал самым счастливым в моей жизни. Теперь, любовь моя, судьба подарила нам второй шанс, его нельзя упустить. Брачное объявление уже было сделано давным-давно. Мы можем пожениться хоть завтра. Прошу тебя снова: выходи за меня замуж!

Словно по мановению волшебной палочки в его руках появилась красная коробочка. Он ее открыл – сверкнули золотые кольца.

– Нет.

Произнесенный совсем тихо, отказ прозвучал как гром среди ясного неба.

Дольмен

* * *

Аккордеон смолк. Притихшие гости предпочли не вмешиваться: такие дела улаживаются только между своими. На Мари устремились взгляды всех присутствующих, в том числе вопросительные – Анны и Кристиана. Она смутилась и стала оправдываться:

– Я только хотела сказать, что сейчас – неподходящий момент.

– А когда будет подходящий? – горько поинтересовался Кристиан. – Еще через тридцать лет?

– Столько еще предстоит сделать, – пробормотала Мари, прекрасно осознавая, что ей не хватает прямоты и честности, – нужно решить с отелем, верфью, подумать о служащих. Кто всем этим будет заниматься?

– Мари права, – неожиданно поддержала ее Анна, подливая себе вина, – работники говорили об этом в кафе, я слышала, их очень беспокоит будущее.

– С отелем все уже решено, – твердо произнесла Жанна.

– Неужели ты продала его Керсенам? – возмутилась Мари.

– Покупатели в очередь не становились, – пришел на выручку жене Милик. – По-моему, это лучший выход.

– То же и с верфью, – подлил масла в огонь Кристиан.

«Плохо же вы знаете своего жениха, дорогая», – сказал ей когда-то Артюс о шкипере. Как он был прав!

– Знай об этом Жильдас, он бы тебя проклял! – бросила ему Мари. – Вы не растерялись – все спустили по дешевке! А ведь вам прекрасно известно, что владельцам замка наплевать на служащих.

– Я бы предпочел, чтобы ты больше беспокоилась о нашем с тобой будущем! Но, судя по всему, с этим у тебя проблема. – Кристиан встал и убрал футляр в карман. – И я очень хорошо понимаю, в чем именно она состоит.

Он стал удаляться быстрыми шагами.

Мари встретилась взглядом с отцом. И сразу поняла, как трусливо и недостойно она себя вела. Опустив глаза, она тоже направилась к дому.

* * *

При мертвенном свете неоновых ламп темные круги под глазами Ферсена были особенно заметны. На столе в беспорядке валялись раскрытые папки, корзину для мусора доверху заполнили пластиковые стаканчики из-под кофе, пепельницу – окурки. Напрасно пытался Люка собраться с мыслями, они все время крутились вокруг одного и того же, неминуемо уводя его в порт.

Кафе. Она.

Люка гадал, надела ли она белое платье, в котором была в тот вечер в Бресте. И ненавидел себя, и жалел, и считал неудачником.

Он представил, как шкипер проводит время с Мари, и яростно затушил очередную сигарету, выкуренную до половины. «Первая половина сигареты не вызывает рак», – любил он повторять.

Сначала Ферсену показалось, что у него галлюцинация, когда он его увидел: свежевыбритый, аккуратно причесанные светлые волосы, решительный взгляд синих глаз.

– Поздновато для дачи показаний, – холодно заметил Люка.

– Я пришел не за этим.

– Чего вы, в сущности, от меня хотите? Отпущения грехов или благословения?

– Хочу поблагодарить, – в тон ему возразил Кристиан. – За вашу заботу о Мари во время моего отсутствия. Однако теперь я здесь, – прибавил он, – и не вздумайте становиться на нашем пути.

– Если это совпадает с ее намерениями…

– Ее намерения – поскорее выйти за меня замуж и уехать с острова. Мы решили пожениться завтра.

Люка хотел бы спокойно переварить услышанное, но желудок отказал ему в этой милости: к горлу Ферсена подступила тошнота. Итак, Мари пошла до конца. Он с трудом разжал зубы и просверлил шкипера взглядом.

– Я слишком люблю Мари, чтобы не уважать ее выбор, хотя и считаю его неудачным. Но если я узнаю, что она несчастна по вашей вине…

– Арестуете за препятствия, чинимые следствию?

– Тюрьмы и без того переполнены. – Губы Ферсена тронула смутная улыбка, он пояснил свою мысль: – Я расскажу о вас правду газетчикам. Интересно, как отреагируют поклонники, узнав, кто в действительности их герой? – Намек на кораблекрушение 1968 года сразу угодил в цель.

– В то время я был ребенком…

– Но когда вы напали на Мари в аббатстве, вы уже им не были.

У Кристиана беспокойно забегали глаза.

– Она мне это простила, – бросил он не слишком уверенно.

– Допустим. Но я не простил.

Пауза. Холодный взгляд.

– Хотите совет? Не испытывайте мое терпение.

Не прибавив ни слова, Бреа повернулся и вышел. Через несколько секунд раздался рев мотора.

В ярости Люка ребром ладони столкнул вниз все, что лежало у него на столе.

Мари нервно расхаживала по комнате, когда вошел Кристиан. Она удивленно на него взглянула. Мгновенно прочитав по ее лицу, что она собирается ему сказать, жених опередил ее, приняв расстроенный вид.

– Знаю, о чем ты сейчас думаешь, и ты права. Величайшая глупость с моей стороны – навязываться тебе в мужья.

– Послушай, Кристиан…

– Дай договорить! – Он глубоко вздохнул. – Не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной словом. Ты мне нужна свободной, решение должно быть добровольным. Тридцать лет назад я сказал, что если мне доведется жениться, то только на тебе. Я снова даю тебе это обещание. – Он достал футляр с кольцами и протянул ей: – Оставь их у себя. Обдумай все как следует. Я буду ждать, сколько понадобится. И не забывай, Мари, независимо от твоего решения я всю жизнь буду тебя любить.

Она собралась уже взять коробочку, но в это время в коридоре на их этаже раздался стук двери.

В отеле был единственный постоялец. Тревога овладела всем существом Мари. Подчиняясь инстинкту, который оказался сильнее, забыв о приличиях, она резко повернулась и бросилась в коридор.