Делла-Уэлла - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 6

Беспечнее всех выглядел ее супруг — он то разглядывал слоистые, поджаренные снизу вечерние облака, то обращал насмешливый взор на дружинников. Выглядели они действительно довольно причудливо — ни один не выбрал себе неприметный, телесного цвета обруч; напротив, они словно нарочно выискали самые яркие, раскрашенные в цвета их собственных крэгов, офиты.

Эрм был увенчан серебристо-серой конструкцией с пурпурными завитками.

Скюз предпочел однотонный, перламутрово-голубой.

Флейжу посчастливилось откопать полосатый, изумрудно-оранжевый.

Похоже, эти офиты прибыли не в голубых коробках…

— Не вижу повода для веселого маскарада, — холодно проговорила принцесса.

— А ты садись рядышком и подожди, — предложил Юрг, похлопывая по упругому желтому матрацу. — Повод с минуты на минуту ожидается. А, вот и он, голубчик!

Черная точка, вынырнувшая из-под облаков, стремительно приближалась. Юрг вскочил с матраца и предусмотрительно попятился. Сверху уже спускался очередной контейнер.

— Кажется, мы со Стаменом нашли решение проблемы — я имею в виду безопасность крэгов. Ага, вот оно!

«Оно» было самой обыкновенной объемистой сумкой, которая шлепнулась рядом с контейнером. А следом из воздушной кабины выметнулось мальчишеское гибкое тело, сделало в воздухе сальто и приземлилось. Точно в центре «посадочной площадки».

Несколько пружинящих прыжков, как на батуте, и он спрыгнул на утоптанный песок. Задрал голову, сложил рупором ладони и издал гортанный клич, похожий на лебединый клекот:

— Гуен! Гуен!

Из кабины камнем выпал какой-то неопределенный пушистый ком; над самой землей этот ком расправил крылья и превратился в громадную хищную птицу, скорее всего напоминающую сову. Плотоядно кося на притихших зрителей черным, отнюдь не совиным глазом, она заложила несколько крутых виражей над их головами, словно прикидывая себе меню на ужин.

— Гуен, — повторил мальчик укоризненно и раскинул руки.

Исполинская белая тень зависла над ним, мелко трепеща крыльями, точно жаворонок, и стало очевидно, что размах этих крыльев несколько шире, чем раскрытые руки его хозяина. Затем последовало неуловимое пике, и вот уже пернатое чудище заняло явно привычное место на подставленном ему плече.

— Она будет телохранителем ваших птиц, — чуть грассируя, звонко и властно проговорил мальчик. — И на нее можно положиться.

И все джасперяне склонились перед ним так почтительно, как, пожалуй, кланялись только принцессе.

И тут только мона Сэниа поняла, что никакой это не мальчик, а девушка.

Совсем юная девушка.

И недопустимо прекрасная.

III. Ущелье медового тумана

Первым из естественного шока начал выходить Юрген.

— Стамен показывал мне голограмму, — пробормотал он, — но я и представить себе не мог…

Было совершенно непонятно, относится ли это к девушке или к птице. Командор встряхнулся, как мокрый петух:

— Знакомьтесь: Таира Сиянова, в ряду немногочисленного пока Потомства доктора Стамена — дочь младшая, любимая. Прямо как в сказке…

— Старшая, — мягко поправила его докторская дочь. — Тем не менее любимая. А теперь мне нужно, чтобы здесь собрались все — и люди, и птицы.

Старшие дружинники, чьи крэги отдыхали в каютах, пока их хозяева осваивали свои офиты, бросились к кораблю, спотыкаясь и налетая друг на друга. Через секунду они уже мчались обратно с крэгами на сгибе локтя.

Девушка повернулась на каблуках и очутилась нос к носу с моной Сэниа.

— Все! — повторила Таира.

Принцесса не двинулась с места.

— Сэнни, принеси Юхани, — сказал Юрг.

Мона Сэниа словно окаменела. Ей приказывали. Ей приказывали на глазах всей дружины, не говоря уже о собственном муже. И она должна повиноваться ради Джаспера. Ради Джаспера, черт побери, королевой которого она рана или поздно будет!

Мимо протюхал Юрг, направляясь за сыном. Мона Сэниа так и стояла не шевелясь, потрясенная теперь уже не происходящим, а той нелепой, невесть откуда взявшейся мыслью, только что промелькнувшей в ее мозгу.

Да на кой черт ей королевская корона?

Кукушонок беспокойно завозился — видно, прочитанная им принцессина мысль привела и его в смятение. Но и остальные крэги вели себя, мягко говоря, нетрадиционно: они встряхивались, охорашивались, бесцеремонно разглаживая себе клювами перышки, а фиалково-голубой красавец Скюза даже по-павлиньи развернул хвост, явив до сих пор не виданные никем черные глазки с лимонными лунками.

— Пожалуйста, встаньте вокруг меня, — попросила Таира, тихонечко оглаживая свою питомицу. — Так. Так…

Подбежал Юрг с малышом. Тот выгибался, потягиваясь, — не вовремя разбудили; уже знакомые с его манерами островитяне приготовились услышать трубный рев.

— Ой, — сказала Таира, увидев сморщенную рожицу, — Юрий Михайлович, а как его зовут?

— Юхани, — сказал гордый отец. — Можно — Юшка. Девушка наклонила голову к правому плечу (на левом восседала Гуен), по-соловьиному щелкнула и показала представленному ей джентльмену кончик языка.

— Ю-ю! — позвала она.

Ненаследный принц дрыгнул голыми пятками и засмеялся.

«Если она возьмет его… — пронеслось в голове у моны Сэниа. — Хотя — что тогда?»

— А теперь постойте немножечко спокойно, — велела укротительница сов. Все замерли.

— Ррыжикррыжикррыжик… — Казалось, в горле у Таиры одновременно перекатываются хрустальная горошина и шершавый абрикос. Продолжая издавать эти странные звукосочетания, она медленно поворачивалась на каблуках, так что зоркие немигающие глаза белоснежной птицы попеременно останавливались на всех присутствующих — как на людях, так и на крэгах.

— Вот и все, — сказала девушка. — Гуен запомнила вас и будет служить любому прекрасной охраной, днем и ночью. Для того она и создана.

Было заметно, что ей уже не раз приходилось демонстрировать способности своей подопечной. Хотя — кто под чьей опекой находился?

— Может, так сразу и попробуем? — спросил Юрг. — Или она в сумерках уже не очень?..

— Она всегда даже очень, — высокомерно отрезала Таира. — Гуен, мышку заработать хочешь?

Птица встрепенулась, отчего стала раза в полтора объемистее. Сейчас все беззастенчиво разглядывали ее, дивясь черным сверкающим глазам, которые словно лежали на тарелке, устланной перьями, и страшным голубоватым когтям, сжимавшим что-то вроде эполета из толстенной кожи, прикрепленного к левому плечу рыжей курточки с зеленым воротником, совсем как у стрелков Робин Гуда; но больше всего поражали три хохла на голове, образующие своеобразную корону, — два «уха», как у филина, и затылочный гребень, отличающий орла-скомороха.

Если бы кто-то из присутствующих, кроме Сияновой-младшей, разбирался в орнитологии, такое сочетание показалось бы ему просто издевательством над всем сонмом земных хищных птиц, как дневных, так и ночных. Но здесь знатоков не наблюдалось, а были только зрители в той или иной степени благоговейного изумления.

— Меня просили поторопиться. — В голосе девушки послышался упрек, к которому примешивалась легкая насмешка, — видно, перед мощью когтей и клюва Гуен приходили в замешательство сплошь и рядом.

Все присутствующие невольно обернулись к принцессе, ожидая ее решения. Кукушонок встрепенулся и поднял хохолок, что сделало его похожим на венценосного журавлика.

Принцесса выдержала паузу.

— Скюз, ты увереннее других чувствуешь себя без крэга, — проговорила она тоном, не терпящим возражений, — отпусти своего поводыря.

Скюз тряхнул своими соломенными кудрями, тщательно уложенными поверх обруча, и подбросил вверх своего голубого пернатого спутника — тот радостно взмыл в темнеющее небо, и алые лучи наполовину скрывшегося за горизонт солнца на миг превратили его фиалковый наряд в аметистово-лиловый.

У моны Сэниа сжалось сердце — на миг ей показалось, что над нею трепещут крылья ее оставленного на Джаспере крэга. Что-то с ним?..

Но ее так не к месту возникшие реминисценции были прерваны властным кличем: