Селеста (=Ростки мёртвого мира) - Артемьев Роман Г. - Страница 7

Упырь при появлении посторонних отполз от креста и только тогда распрямился в полный рост. По-прежнему не поворачиваясь к символу спиной, он сделал пару шагов назад, после чего обернулся и требовательно дернул рукой, подзывая поближе. Проводник его не интересовал: все внимание мужчины обратилось на девушку. В свою очередь новенькая с интересом рассматривала его.

Внешность у предводителя упырей – никем иным мужчина быть не мог: слишком властные манеры для простого человека – оказалась примечательной. Среднего роста, он казался высоким из-за невероятной худобы, причем сухощавость тела подчеркивалась длинными прямыми волосами, спадающими до пояса. Длинные пальцы на руках нервно сжимались, находясь в постоянном движении. Он, по-видимому, пытался бороться с этой привычкой, сцеплял руки вместе, но спустя короткое время непослушные пальцы принимались за старое. А вот лицо, против ожидания, костистостью не отличалось и было округлым, с правильными чертами, даже красивым. Хорошее впечатление портили властные сжатые губы и ледяные глаза, в которых застыло жестокое и фанатичное выражение.

– Как твое имя?

Голос упыря прозвучал неожиданно мягко. Андрей даже оглянулся по сторонам – вдруг подошел кто-то третий. Никого, провожатый и тот скрылся.

– Я не помню, – решил он держаться выбранной линии. – Я очнулась позавчера и поняла, что все забыла.

– Такое случается, – кивнул мужчина. – В большинстве случаев память возвращается через месяц-другой. Впрочем, не так важно. Войдя во Тьму, мы отбрасываем прошлое, подобно тому как дерево осенью сбрасывает листву. Вчерашний день посвящен Селесте, третьей из невест нашего Господина, посему отныне ты будешь именоваться в ее честь.

Андрей пожал плечами. По большому счету, ему было все равно, какое имя носить: не настоящим же называться. Так что скандалить и возражать он не стал, хотя его покоробила манера Карлона принимать решения за других, не предлагая даже видимости выбора.

– Скоро взойдет солнце, – продолжал предводитель. – Пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь переждать день. Завтра мы поможем тебе утолить голод и ответим на неизбежные вопросы. Идем.

«Спальным местом» именовалась узкая келья с плотно заколоченными окнами, из всей мебели в комнатушке наличествовала одна лежанка – прикрытый грубой рогожей топчан. С любопытством девушка провела пальцами по гладкой поверхности. Мебель оказалась изготовлена не из древесины, как показалось сначала, а из какого-то материала наподобие пластика, упругого и в меру мягкого. Из того же материала оказалась сделана и легкая дверь, судя по отсутствию следов огня, установленная недавно. Из коридора послышались шаги.

– Возьми. – Вошедший Карлон протягивал темный сверток. – Твоя одежда изорвалась – это взамен.

– Спасибо.

– Не благодари меня, – не принял благодарности упырь. – Все мы братья и сестры, помогать друг другу – наш долг.

Почти всю территорию монастыря занимало кладбище. Последнее пристанище толстосумов отличалось пышностью надгробий – местные жители и после смерти продолжали мериться толщиной кошелька. Иные склепы, больше напоминавшие миниатюрные крепости, выдержали ярость безумствующей толпы и теперь щеголяли сбитой лепниной, испачканными рисунками, разбитой мозаикой и, если удавалось проникнуть внутрь, неповрежденными богатыми надгробиями. Основная же часть могил была осквернена.

Упыри расположились в двух зданиях – в центральном храме и в чем-то вроде казармы. Остальные постройки не использовались по причине малочисленности обитателей, каковых с появлением Селесты стало семеро. Помимо Карлона, Артака и привратника, изредка откликавшегося на обращение Тик, после пробуждения новенькую познакомили с еще тремя. Сразу после того как предложили утолить голод.

Восставшие нуждались в крови не столько для поддержания своего существования, сколько для подавления внутреннего «демона». Предводитель этой маленькой колонии проклятых сумел дать ответы на все или почти все вопросы, заданные ему девушкой. Карлон создал стройную и логичную систему, объяснявшую как недавнюю катастрофу, превратившую процветающий мир в руины и полностью разрушившую старую цивилизацию, так и появление новых существ – таких, как упыри. Сам он предпочитал название «восставшие», или «мораги» на древнесальвском. По его словам, каждый упырь есть не что иное, как вместилище и материальная оболочка для посланного богом смерти демона, призванного судить и карать смертных. Силу для пребывания в материальном мире демон черпает из людской крови – как, собственно, ему и полагается по статусу в любой религии. Первую ночь после приема очередной «дозы» восставший соображает вполне нормально и способен на активную деятельность. На вторую ночь голод начинает донимать сильнее, однако потребность в крови не является всеподавляющей. Пробуждение третьей ночью приносит муки и боль по всему телу, упырь слабо воспринимает окружающую обстановку и активно ищет добычу. Впрочем, на заведомо сильнейшего врага не нападет – инстинкт самосохранения не позволит.

Если упырь не находит жертвы в течение четырех ночей, то превращается в одержимого жаждой безумца.

Карлону, бывшему священнику бога смерти Морвана, придуманная концепция казалась не просто правильной – единственно верной. Абсолютно уверовав в «кару богов» и слегка помешавшись после перенесенных испытаний, он мнил себя новым мессией, призванным очистить мир от скверны. К его чести надо сказать, что в своем безумии он был последователен и настолько милосерден к окружающим, насколько может быть милосерден фанатик. Посему первой его заботой об обретенной «сестре» стала кормежка: упырь полагал, Селеста срочно нуждается в крови. Сразу после заката солнца предводитель зашел в келью новенькой.

– Как ты себя чувствуешь? – На удивление, его встретила настороженная, явно голодная, но вполне вменяемая девушка. – Не мучает ли тебя голод?

– Я пила кровь позавчера. Вы пойдете сегодня охотиться?

– Да, но без тебя. – Карлон кивнул, приглашая идти за собой. – Ты слишком мало знаешь, чтобы мы могли рисковать. Мы недавно поймали человека и не стали его убивать, поместили в камеру. Господин руководил моими помыслами, сохранив пленнику жизнь. Его милостью ты сможешь утолить жажду без опаски.

– У вас есть своя тюрьма?

– Бывшая камера покаяния – прежде в ней содержались пойманные на запретном колдуны.

Бывший монах шел быстро и целеустремленно. Дважды навстречу попадались незнакомые восставшие, однако завязывать разговор не спешили – только провожали Селесту взглядами тусклых глаз. Короткий переход закончился во дворе, возле низкого одноэтажного здания, из которого густо разило кровью. Рядом стояла и жадно принюхивалась стройная девушка, красивая, несмотря на уродливую робу и слой грязи на волосах. Услышав шаги, она развернулась и, стоило ей увидеть Карлона, испуганно попятилась назад:

– Я просто почувствовала запах, старший брат! Господин свидетель, внутрь я не входила!

Андрей не услышал, что ответил ей монах. Все его внимание сосредоточилось на солоновато-сладком запахе, забивавшем остальные чувства, подавлявшем эмоции. Желание войти внутрь на короткое мгновение стало нестерпимым. В сознании взвыл голодный зверь, живот прорезала резкая боль, и тело само невольно сделало шаг вперед. Сразу же ее обхватили чьи-то руки, настолько сильные, что бешеная попытка освободиться не принесла успеха. Внезапно запах исчез.

Карлон поставил девушку на землю, только уйдя со двора. Выглядел он расстроенным.

– Моя вина. Следовало связать пленника. – Он пристально вгляделся в лицо новенькой, выискивая признаки безумия. – Не бойся, скоро ты перестанешь тянуться к источнику жизни столь жадно. Со временем демон внутри тебя станет реже нуждаться в пище. Сестра Аларика!

– Да, старший брат.

Красавица стояла рядом, стараясь не встречаться взглядом с предводителем.

– Поручаю твоим заботам сестру Селесту. Я отправляюсь в город, попытаюсь захватить еще одного грешника.