Без Предела (СИ) - Лобанова Елена Константиновна - Страница 122

— А давай ему собаку подарим? — Нэрнис нисколько не сомневался в благотворном влиянии домашних животных на всех, а не только на людей. — Вот даже ты, Даэр, сильно изменился после того, как впервые поцеловал Айшака.

— В самом деле? И как же я изменился? — Даэрос ерошил перья Кошмара, наблюдая за пятнистой кошкой, которая готовилась совершить прыжок. — И придержи свою хищную подданную, а то она мне птичку попортит. Ценную. А дарить Сульсу собаку не стоит. Пожалей животное. Он же из неё непременно захочет сделать то, чем можно гордиться.

Нэрнис изловил охотницу. Кошмар вел себя на удивление спокойно. То цеплялся когтями за плечо Даэроса, то дремал, то просыпался. Вероятно — привык к новому хозяину.

— Даже не знаю… — Аль Арвиль попытался найти доводы, подкрепляющие его же утверждение. Но доводы находиться не хотели. Не говорить же брату, что он стал добрее. Вроде бы и не стал. И так — вполне добрый.

— Вот видишь! Тебе нечего сказать, Нэрьо. А это значит что? Это значит, что изменился не я, а Айшак. Ты про чудеса с поцелуями у Лэриаса спроси. Он тебе подробно объяснит, что с животными происходит, после того как их поцелуют. Он тебе такое расскажет!

— Нет уж, спасибо, я этих сказок досыта наслушался. — Нэрнис все-таки засомневался. Жизнь упрямо доказывала, что вчерашняя сказка вполне может стать былью. Вот и Кошмар уже который день демонстрировал самое что ни на есть приличное поведение. Не клевался, не хлопал крыльями — сидел мирно как наседка и разве что… не мурлыкал. — Даэр… а ты эту ценную птицу не целовал, а?

Кошмар очнулся и доложил:

— Пррринес! Сиррропчику!

— Тебе уже хватит! — Строго сказал Даэрос и пересадил птицу с плеча на стол. — Иди, поклюй чего-нибудь. Нэрьо, следи за кошкой!

Ворон растопырил лапы, сделал шаг и завалился на стол грудью. Кое как собрав свои конечности, помогая себе клювом и растопыренными крыльями, бывший летун подобрался и направился к тарелке с тушеным мясом.

Нэрнис наблюдал за этим чудом и не верил своим глазам. Кошка у него на руках шипела и вырывалась, а Кошмар временами косил на неё блестящим глазом, но не проявлял ни страха, ни намерения клеваться. Когда он заглотил кусок мяса, годный разве что для удава, Аль Арвиль заподозрил неладное. А когда Кошмар гордо прошествовал по паштету, подметая стол крыльями, пересекая тарелки по прямой — где падая в блюда, а где преодолевая соусы вброд, почти догадался, что птица не в себе. Окончательно же он в этом уверился, когда стриженный ворон, изрядно перемазанный в сметанной подливке, добрался до края стола и попытался вести себя как токующий тетерев. Объектом любовных устремлений сумасшедшей птицы стала… кошка. Не только Нэрнис, но и кошка оторопела от такой наглости. Пятнистая охотница забыла шипеть и стала принюхиваться. Ворон был в два, если не в три раза крупнее её, но все-таки был птицей. А сметанная подливка как бы намекала: обед готов, осталось только съесть.

Даэрос предотвратил падение Кошмара в далеко не нежные объятия крысоловки и принялся вытирать птицу салфеткой. Ухваченный за клюв Кошмар, воспринимал заботу, как должное, изображал из себя орла, распахивая крылья и развернув веером стриженый хвост. Судя по хрюканью, он еще и говорить пытался.

— Даэр, что ты с ним сделал? Когда ты успел напоить птицу? Ты что, всю дорогу его поил? Он же умрет! Одно дело — забродивший мед время от времени, и совсем другое — поить птицу каждый день! Зачем!?

Даэрос Ар Ктэль, главный помощник Черного Властелина выглядел одновременно смущенно и гордо.

— И ничего не каждый день! Неужели ты думал, что я подсуну Пелли "вечную багрянку" без предварительного опыта? Предел, который исчезает при контакте с нормализатором — это одно дело. Но когда речь идет о живом существе и надо опробовать стабилизатор… В общем, Кошмар склевал моченый в багрянке мякиш в тот день, когда я разрушил малый Предел в пещере. То есть — восемь дней назад. И как видишь — ворон до сих пор не протрезвел. Значит — работает. Нэрьо, а на ком мне было пробовать?! Так что, следи за кошкой. А то она покушается не на что-нибудь там слегка крылатое и клювастое, а на контрольный экземпляр эксперимента! — Даэрос прижал к себе засыпающего Кошмара. — Теперь ты будешь его любить и ценить не меньше, чем я. Если он и через двенадцать лет будет ухаживать за кошками, то ты можешь быть уверен…

— Что у меня будет самая развеселая невеста на свете?! — Аль Арвиль уставился на заснувшую птицу.

— Нэрьо, я же сказал, что все учел. Главное не количество. Я не собираюсь спаивать твою невесту и свою сестру.

— А сколько у тебя этого количества?

— Пол фляжки. — Предотвращая дальнейшие расспросы, Полутемный решил выложить всё и сразу. — Пусть останется на всякий случай. Нэрьо, я уже голову сломал, кому бы еще предложить такой ценный продукт. Воительнице? Конечно, у неё впереди лет пятьсот, если от гнома в ней больше, чем от человеческой матери. А если нет? Её дальнейшая судьба неизвестна. Допустим, время будет к ней более жестоко, чем к гномам. И вот тогда… Представь, что она хлебнула этой жидкости. Она переживет собственных детей. Расти? Если какая-нибудь дева из нашего народа воспылает страстью к нашему рыжему Младшему Разведчику, то несомненно — я предоставлю ему эту возможность — продлить жизнь настолько, насколько возможно. Только Амалиросу не проговорись. А то Разведчик, который выглядит как человек, но живет так же долго, как эльф сразу станет для него настолько ценным, что наш Выползень прикажет напоить его лет в двадцать. Знаешь, если бы я предложил мальчику это чудо-средство сейчас, он бы согласился. Согласился, несмотря на то, что останется вечным мальчишкой пятнадцати лет. Для того, чтобы сделать выбор, нужно быть либо достаточно взрослым, либо иметь цель. Многие из людей согласились бы похоронить всю родню, но получить себе то, что всяко лучше тех водорослей, которые Сульс пытался скормить лесовикам. Вот, та же Малерна, что сидит сейчас внизу. Она бы даже не задумалась, с руками бы оторвала. Только это совсем не те, кому следует предлагать… — Даэрос скинул плащ, смотал его на манер гнезда и уложил в него спящего Кошмара. — Пелли… Только для неё я был способен сделать то, что ты назвал нарушением замысла. Она — сирота, которая живет среди нас, а не среди людей. Она — та, которая тебя очень любит. Поверь, я никогда не смогу повторить нечто подобное. Больше не для кого. И это тоже был выбор. Как раз из тех, что не оставляют сомнений. Выбор без выбора, понимаешь?

Нэрнис понимал. Он смотрел на брата во все глаза. Оказывается, его Полутемный родственник был еще и философом. Перед мысленным взором Аль Арвиля вставали те, кого он встречал на землях Торговой Империи: боцман Барз и его жена, Расти и его отец, нофер Руалон и Сульс… Вечный Сульс мог бы стать кошмаром, но Сульс-старик, умирающий на руках Жры, стал кошмаром еще большим, несмотря на все вывихи его творческих порывов. Сам Жры. И Нэрнис понял, что на самом деле никогда еще не сталкивался со смертью. Не с той, что наступает в бою, где у каждого есть шанс выжить. А с той, что не оставляет ни единого шанса.

— Даэр, ну почему ты не наколдовал целую бочку, а?

— Давай, я солью эти пол фляжки в бочку. Я же говорил — количество не главное. Даже если я вылью все что есть в озеро — на всех не хватит. Представь, что оно, озеро — на Скальном Метрике. Рано или поздно об этом станет известно. И что тогда? Толпы жаждущих долгой жизни несмотря ни на что? Все равно на всех не хватит. Или — в море? Вот это и будет искажение замысла, начиная с креветок. Придется выбирать — или кому-то одному и тихо, или — никому. А пытаться облагодетельствовать несколько избранных… Кто мы, чтобы решать кому дать, а кому отказать?! Ты не боишься ошибиться? А результат? Нэрьо, неизменность во времени — опасная вещь. Мы — такие как есть. У нас рождаются дети. Не часто и не много — твой Владыка редкое исключение. Я даже не могу сказать, будут ли дети у вас с Пелли. Неизменность, неизвестная ни мне, ни тебе может означать и их отсутствие. Если ты не предупредишь об этом Пелли, то это сделаю я. Даже если и будут дети, их будущность — неведома. Вот поэтому мы говорим об этом здесь и сейчас. Подумай. А я пойду и расскажу Малерне, как ей дальше жить. И упаси её Создатель, затеять новую пакость. Береги птичку!