Маленькие труженики леса - Мариковский Павел Иустинович - Страница 15

Взаимные угощения. Строгий осенний лес. На фоне золотых осинок ели кажутся черными, и муравейник — тоже черным среди пожелтевшей травы. Весь день была пасмурная погода, дул холодный ветер. Но вот ветер стих, замерли золотые листья, и лучи солнца маленькими пятнами застыли на муравейнике. На этих пятнах и собрались муравьи. Их немного. Это те, что в последнюю очередь уйдут на зимовку.

Муравьи тесно прижались друг к другу. Они чем-то заняты, хотя их движения вялы. Вот муравей приподнимается на ногах и начинает кормить отрыжкой другого. К кормящему муравью подползает еще один, и ему достается маленькая порция. Муравей покормил нескольких товарищей и сам отправился просить подачку.

Я никогда еще не видал, чтобы взаимному угощению предавались так дружно. Обычно на муравейнике среди большого числа ползающих по поверхности конуса муравьев можно увидеть только одного-двух делящихся едою.

Кормление друг друга — одно из интересных и широко распространенных явлений среди насекомых. Среди энтомологов оно называется «трофоллаксис». Только благодаря трофоллаксису муравьиное общество достигло совершенства, так как часть населения освободилась от забот по добыванию пищи. Охота стала уделом специальных муравьев. Все ими добытое принадлежит всем.

Один ученый проделал интересный опыт. Он накормил муравья сладким сиропом, содержащим меченые атомы, а потом с помощью специального счетчика выяснил, что сладкий сироп вскоре оказался в десяти муравьях, через час меченые атомы были обнаружены в ста пятидесяти муравьях. Благодаря постоянной дележке муравьи получают одинаковую и весьма разнообразную пищу, они все или сыты или голодны.

Муравьи заглатывают еду в зоб, располагающийся в брюшке. Зоб разделяется с желудком специальным клапаном. Из зоба пища очень медленно маленькими порциями поступает в желудок.

Рыжий муравей обычно обменивается отрыжками в темных ходах жилища, во время отдыха, после трудового дня. Сейчас, осенью, когда все население муравейника готовилось к зимовке, муравьи, наверно, тратили время на взаимное кормление. И эти, что вышли на поверхность погреться, не в силах были прервать это занятие.

Березовый сок. Южный ветер долго гнал тучи, а когда прорвалась пелена серого неба и глянуло солнце, в лесу сразу все ожило. Запели дрозды, скворцы, сверху раздались крики летящих на север журавлей. Солнце пригрело землю, и она начала быстро сохнуть, листочки, пролежавшие зиму под снегом, теряя влагу, стали скручиваться, шурша и пощелкивая. И если бы не посвист ветра в тонких ветвях березы, этими звуками был бы полон весь лес.

Потом между белых берез замелькали красно-коричневые бабочки-крапивницы, солнечными зайчиками засверкали бабочки-лимонницы. Иногда стремительно проносились какие-то большие мухи. Солнце все пригревало, и, когда затих ветер, послышался странный нежный шорох.

Еще громче закричали птицы, и скворец на высокой дуплистой сосне пропел длинную песню, подражая всем сразу. Легкий ветер принес едва уловимый запах лесной гари.

А шорох все усиливался и усиливался. Откуда он? Но вот по моим ногам стали карабкаться рыжие лесные муравьи. Один вцепился в руку, больно укусил и полил кислотой. И тогда только я увидел: мимо меня широкой лентой ползли муравьи. Их было очень много. Тысячи, нет не тысячи, а сотни тысяч маленьких ног дружно постукивали коготками по сухим листикам. И как это я, просидев в лесу на старом пне столько времени, не заметил почти рядом у сосны большущий муравейник.

Когда было холодно, муравьи находились в своем жилище, но потеплело, был дан сигнал — и муравьи поспешили принять обязательную после долгого зимнего сна солнечную ванну. Пока одни грелись на солнце, другие отправились сразу большой компанией к высокой березе. Они собрались толпами у самого комля на участке мокрой коры.

Неужели муравьи пьют березовый сок? Никто об этом не знал раньше.

Я делаю маленькие надрезы на березах около муравейников — разведка быстро доносит о новых источниках, и всюду я наблюдаю спешную заготовку сладкого провианта.

Жажда. Давно не было дождей, высохла земля, и запылили дороги. В бору сильно пахло хвоей, под ногами похрустывал беловатый мох.

Полянку с муравейником обильно освещает солнце, муравьи так оживлены, что в глазах пестрит от хаоса лихорадочных движений. Вот муравей усиленно крутится на одном месте, взмахивает ногами, падает на бок, кувыркается. Может быть, подает какой-то сигнал? Надо посмотреть, что будет дальше. Но лишь на секунду я отвел бинокль в сторону, и сигналящий муравей безнадежно потерялся среди копошащейся массы.

Припекает солнце, усиливается смолистый запах. Хочется пить. Случайно из фляги проливаю немного воды на землю. У мокрой земли собирается толпа муравьев. По-видимому, им очень хочется пить, муравейник давно страдает от жажды. Тогда из кусочка плотной рисовальной бумаги я делаю маленькое корытце, вкапываю его краями вровень с землей рядом с муравейником и наполняю водой. Поилка готова. Пожалуйста, пейте, сколько вам угодно!

Что произошло у водопоя! Целые толпы скопились у корытца, установились рядами, опустили книзу головы, начали жадно поглощать воду. С каждой минутой муравьев все больше и больше. Скоро стало не хватать места. Нетерпеливые полезли друг на друга. Ну как в такой тесноте удержаться и не упасть в корытце.

Оказавшись в воде, пловцы не теряются и, широко расставив в стороны ноги, продолжают пить.

Напиться до отказа муравью нужно немного времени. Брюшко быстро увеличивается, на нем появляются три светлых пояска. Кажется, хватит пить. Пора выбираться наружу. Но, выскочив из корытца, многие возвращаются обратно, как будто бы убедившись, что не так уж трудно тащить отяжелевшее тело, и можно еще поглотать заманчивой влаги. Брюшко раздувается сильнее, становится совсем прозрачным. Теперь довольно, можно ползти к дому. Там есть кого попотчевать: самки-родительницы, детки-личинки и множество различных домоседов, которым не полагается показываться наружу.

По пути муравьи-водоносы передают встречным какие-то неуловимые сигналы, и к водопою мчатся жаждущие. Проходит полчаса. Корытце опустошено. Черный клубок муравьев угнездился на дне. Придется еще налить воды.

Вскоре муравьи с раздувшимися брюшками оказываются в самом оживленном месте — на вершине муравейника. Они бродят с места на место, но никого не поят водой.

Проходит еще час. Корытце несколько раз наполняется водой. Толпы желающих пить не убывают. Но некоторым муравьям не нравится это паломничество. Один схватил за ногу своего товарища и поволок из корытца, дотащил до вершины и бросил. Другой, покрупнее — действует быстрее и одного, второго, третьего вытаскивает из корытца за ноги и отбрасывает в стороны.

Как не хотят отрываться от водопоя муравьи, какое они оказывают сопротивление! Но что поделаешь, когда так повелительно приказывают.

Кто же такие противники водопоя? Этот с поджарым брюшком, наверное, не пил воды или, может быть, только чуть-чуть попробовал. Но у большого, самого решительного, брюшко раздуто, просвечивает на солнце. Сам напился до отказа, а другим не дает!

Возможно, воды больше не нужно муравейнику: не скольких десятков напившихся муравьев вполне достаточно, чтобы утолить жажду всех. Но пример заразителен. Подражая друг другу, муравьи пьют и пьют воду. Водой загружено до отказа много рабочих. Куда они теперь годны с такими раздутыми брюшками?!

На службе — химия. На одном муравейнике я нашел десяток маленьких ракушек. Они были пусты и основательно разрушены. Но над одной ракушкой усиленно трудились муравьи, вытаскивая содержимое. Каким образом муравьи могли разгрызть крепкий панцирь ракушки? Для этой работы маленькие челюсти непригодны. Но как бы то ни было, муравьи отрывали кусочки панциря, постепенно разрушая защитный домик.