Записки о Кошачьем городе - Шэ Лао - Страница 25

Все молчали, на этот раз очень долго и дружно, даже почти не дышали, словно опасаясь потревожить волоски в ноздрях.

– Господа, может быть, пригласим еще нескольких проституток? – предложил Большой Скорпион.

Политики оживились:

– Конечно, конечно! Без женщин ничего не придумаешь. Зовите!

Снова пришли проститутки, мужчины оживились еще больше; солнце клонилось к закату, а о политике так никто и не заикнулся.

– Спасибо за угощение! До завтра! – говорили гости, уводя с собой проституток.

Навстречу им двигались юнцы – уже не с красными, а с серо-зелеными физиономиями. Они даже спасибо не говорили, а только бормотали о кошкизме.

«У них, наверное, возникла какая-нибудь междоусобица, – подумал я. – Большой Скорпион потерпел поражение, попросил помощи, а ему отказывают. Если я правильно догадался, ничего трагического не произошло». Но лицо Большого Скорпиона выглядело озабоченным, и перед уходом я все же спросил, почему его солдаты потерпели поражение.

– Иностранцы вторглись!

23

Солнце еще не зашло, а все жители попрятались по домам, лишь на стенах белело множество лозунгов: «Сопротивление до конца!», «Спасение государства – это спасение самого себя!», «Долой проглотизм!»…

От этих громких слов у меня закружилась голова, как у быка, которого все время поворачивают. Мне не хватало воздуха, хотя на улице был я один. «Иностранцы вторглись!» – звучало у меня в ушах, словно звон погребального колокола. Почему вторглись?! Большой Скорпион был явно напуган, иначе рассказал бы мае подробнее. Однако испуг не помешал ему устроить пир, звать проституток, а этим политикам – веселиться с проститутками.

Пришлось снова идти к Маленькому Скорпиону – он был здесь единственным здравомыслящим человеком, хотя и слишком желчным. Но мог ли я упрекать его за желчность после того, как увидел кошачьих политиков?

Солнце уже село, загорелась розовая заря, легкий туман еще больше оттенял красоту неба и жалкое безмолвие земли. Стояла полнейшая тишина, лишь ветерок ударял мне то в спину, то в мокрое от слез лицо. Доисторическая пустыня была, наверное, не такой мертвой, как этот огромный город!

Войдя к Маленькому Скорпиону, я увидел в темноте сидящего человека. Он был явно выше ростом, чем мой приятель.

– Кто это? – громко спросил незнакомец.

Уже по его решительному, прямому вопросу я понял, что имею дело не с обычным человеком-кошкой.

– Иностранец, с Земли.

– А, земной господин! Садись! – Его приглашение походило на приказ, но опять-таки подкупало своей прямотой.

– А кто ты? – спросил я, в свою очередь, садясь рядом с ним, чтобы разглядеть его как следует.

Он оказался не только высок, но и широк в плечах; уши, нос и рот утопали в густых волосах, оставались лишь большие горящие глаза.

– Я – Большой Ястреб, – сказал он. – Это мое прозвище, а не настоящее имя. Почему меня так называют? Да потому, что боятся. Честных людей в нашей стране считают страшными, отвратительными!..

Небо совсем потемнело, осталось одно красное облако, которое, словно огромный цветок, стояло над самой головой Большого Ястреба. Я смотрел на облако как зачарованный и вспоминал недавнюю красную зарю.

– Днем я не решаюсь выходить, но вечерами иногда навещаю Маленького Скорпиона, – нарушил молчание мой собеседник.

– А почему не решаешься днем?..

– Кроме Маленького Скорпиона, все мне враги. Я живу в горах, всю прошлую ночь я шел, потом скрывался весь день. Дай мне что-нибудь пожевать – ничего не ел целые сутки.

– Вот дурманные листья.

– Нет, уж лучше с голоду помереть, чем это!

Такого решительного человека я видел в Кошачьем государстве впервые. Я позвал Дурман, чтобы достать еды; девушка была дома, но выйти к нам не захотела.

– Оставь ее. Женщины тоже боятся меня. Все равно смерть уже близко – можно и поголодать.

– Иностранцы вторглись? – вспомнил я.

– Да, поэтому я и пришел к Маленькому Скорпиону.

– Он излишне пессимистичен и в то же время чересчур легкомыслен. – Откровенность несколько скрашивала мой укор.

– Он умен, поэтому и пессимист. А что ты сказал дальше? Я не совсем понял. Если мне нужно решить что-нибудь серьезное, я всегда иду к нему. Пессимисты боятся жизни, но не смерти. А наши соотечественники чересчур веселы, даже когда еле на ногах держатся от голода. Они с самого рождения не умеют горевать, вернее – думать. Только Маленький Скорпион умеет, его можно считать вторым честным человеком после меня.

– Ты тоже пессимист? – спросил я, не сомневаясь в его достоинствах, но затрудняясь отнести к ним самоуверенность.

– Я? Нет. Поэтому все и боятся меня. Если бы я горевал, как Маленький Скорпион, меня бы не прогнали в горы. В этом наше различие. Он ненавидит этих безголовых и жестоких людей, однако не осмеливается тронуть их. А у меня нет к ним ненависти. Я хочу прочистить им мозги, показать, что они не очень-то похожи на людей, поэтому я задеваю их. Но когда надвигается опасность, мы с Маленьким Скорпионом заодно – мы не боимся.

– Ты, наверное, занимался политикой?

– Да. В свое время я выступал против дурманных листьев, проституции, многоженства, убеждал, чтобы и другие выступали. А в результате и старые, и новые деятели объявили меня закоренелым преступником. Ты должен знать, что человек, в чем-то отказывающий себе или стремящийся к наукам, считается у нас лицемером. Если ты вздумаешь ходить пешком, окружающие не поймут, что тебе противно ездить на чужих головах, не станут подражать тебе, а ославят лицемером. Наши государственные деятели и студенты все время твердят об экономике, политике, разных «измах» и «аниях», но стоит тебе спросить, что это такое, как они возмущенно закатят глаза. А простолюдины?! Предложи им монету – они поднимут тебя на смех, посоветуй меньше есть дурманных листьев – скажут, что ты ханжа. От императора до простого люда – все считают дурные поступки естественными, а хорошие – лицемерными. Поэтому они и занимаются убийствами, искореняя, как они считают, лицемерие.

По-моему, каких бы политических взглядов ты ни придерживался, всякое преобразование нужно начинать с экономики и проводить его честно. А среди наших деятелей нет ни одного честного человека, и в экономике они ничего не смыслят. Власть для них – только средство угнетать да притеснять. Между тем сельское хозяйство и промышленность в полном развале. Когда находится человек вроде меня, который хочет построить политику на научных и гуманных принципах, его объявляют лжецом, потому что иначе деятелям пришлось бы признать собственную неправоту. Кстати, даже если бы они решились ее признать, их все равно бы не поняли.

В свое время бесчестная политика родилась как результат экономического развала. Сейчас об экономике вообще никто не беспокоится; восстановить ее не легче, чем воскресить мертвеца. Мы пережили слишком много политических потрясений, и с каждым из этих потрясений все человеческое обесценивалось, а злодеи побеждали. Теперь они ждут последней победы, и тогда выяснится, кто же из них злее всех. Стоит мне заговорить о человечности, как меня оплевывают с ног до головы. Любая теория, которая успешно применяется за границей, попадая к нам, становится отвратительной; лучшие дары природы превращаются у нас в дурманные листья! Однако я не отчаиваюсь: человеческая совесть сильнее меня, она ярче солнца. Я не боюсь протестовать и делаю это при каждом удобном случае. Знаю, что не увижу плоды своих трудов, но ведь моя совесть долговечнее моей жизни!

Большой Ястреб замолчал, слышалось только его шумное дыхание. Я невольно восхитился этим человеком: ведь он не баловень толпы, не предмет бездумного поклонения, а тысячекратно оплеванная и обруганная жертва, мессия, которому предстоит снять позор с людей-кошек.

Вернулся Маленький Скорпион. Он никогда не приходил так поздно.

– Как ты кстати! – воскликнул он, обнимая Большого Ястреба, который кинулся ему навстречу.