Подводные мастера - Золотовский Константин Дмитриевич - Страница 17

Боцман прислонился к борту и спросил:

— Что, не звонил?

— Да нет, так, зря брякает.

— Не найдем, пожалуй, — сказал боцман и вытащил из кармана свою трубку. — Ведь «Орел» где-то у наших берегов взорвался, а мы уж чуть ли не до самой Норвегии дошли!

— Ничего не поделаешь, Михаил Терентьевич, везде надо искать. Вот прошлым летом мы на «Разведчике» всю Волкову губу обшарили — искали английский лесовоз, а подняли его, знаешь где? У самого мыса Немецкого.

Боцман постоял у борта молча и вдруг сказал:

— Хожу я на этой «Камбале» вот уже шестой год. Подняли при мне с грунта десяток судов, не меньше. А всё-таки каждый раз, когда нашарят на дне судно, у меня покой пропадает. До самой той минуты, когда его наверх поднимут, я ни о чем другом и думать не могу. А уж нынче, когда «Орла» ищут, — мне и совсем не до сна. Ведь как-никак, своя мне эта коробка, знал я в ней каждый винтик, а теперь она на дне лежит неизвестно где. Много хорошего там народа было… Механик Зайцев, Федор Васильевич, Колесников, Григорий Ильич, штурман Никифоров, Дементий Георгиевич, фельдшер Яковенко, повар-француз Жан Блок, а по нашему — «жареный бок»…

— Что же ты капитана не вспоминаешь? Ты, говорят, с ним в дружбе был.

— Что его вспоминать! Сам себе судьбу человек выбрал.

Боцман повернулся спиной к Пыльнову и пошел вдоль борта к полубаку.

Пыльнов хотел что-то сказать ему вслед, но в это время на смену вышел новый дежурный водолаз, а из камбуза показался Бородулин.

Оба они уселись рядом на свернутой бухте троса. Звонок, как и при прежнем дежурстве, коротенько звякал, а кок вздрагивал и говорил:

— Слышишь, звонит!

Так и просидели дежурный с Бородулиным остаток ночи.

А наутро перед водолазами открылся океан. Волны не было, но «Камбалу» слегка покачивало от глубокого океанского дыхания. Начали промерять глубину: 100 метров… 120… 130… 160…

— И до десятикилометровой дойдем, — сказал один из водолазов.

— Нет, сейчас будем поворачивать обратно, — отозвался инструктор.

— Без орла и без решки, да?

«Камбала» повернула назад не прежней дорогой, обшаренной хвостом металлоискателя. Она прошла с полкилометра влево и только тогда начала разворачиваться на обратный курс.

И вот тут-то неожиданно загремел электрический звонок. Капитан на полуобороте застопорил машину. Никто не свистел «на аврал», вся команда и без того была наверху.

Из кочегарного люка вылез в черной от угля робе «дух» — кочегар Жуков. Он сощурился от яркого солнца и сказал Бородулину:

— Давай спорить, что нынче «Орла» найдут. На двадцать пирожков.

— Ладно, — согласился Бородулин, — если найдут, я и сорок испеку!

Стали на пловучий якорь. Чугунный якорь «Камбалы» здесь не годился, — нехватило бы до дна цепи.

— Водолаз Яцько, одеться в панцырный! — распорядился инструктор.

— Есть! — ответил Яцько и подошел к панцырному костюму.

Глубоководный костюм стоял около трапа капитанского мостика, накрытый брезентовым чехлом. Когда чехол сняли, то открыли огромного, закованного в латы рыцаря, который расставил руки с железными клещами вместо пальцев. Стальной великан стоял на железной подставке, похожей на прибор для измерения роста призывников в армию и флот. Две короткие цепи держали его за плечи, а туловище обхватывал толстый кожаный ремень, чтобы великан не упал во время шторма. Панцырь из белой стали был точно фарфоровый, — казалось, стукни разок, и он расколется, как чашка, а на самом деле сталь была прочная.

Металл панцыря тускло и холодно отражал лучи солнца, висевшего над океаном.

Водолазы загремели ключами, отвинтили гайки и сняли крышку с панцырного водолаза, будто срезали скальп с его головы. Яцько приставил лесенку к костюму, полез наверх и провалился в люк — отверстие в голове костюма.

Забравшись внутрь, он прежде всего проверил, исправны ли рычаги танка, в порядке ли обогревательный патрон, глубомер, телефон и баллоны с кислородом, нет ли на них масла или каких кислот, иначе под водой стальной костюм взорвется, как мина.

Всё было в порядке.

Яцько надел телефонные наушники и крикнул в открытый люк:

— Готово!

— Водолаз в исправности, — сказал инструктор. — Задраивай люк!

Яцько накрыли крышкой. Гремели ключи, и звук этот резко отдался в ушах водолаза. Яцько закупорили. Он стоял внутри стального костюма, а костюм попрежнему держали цепи и широкий кожаный ремень.

— Закрепить на водолазе электрический кабель! — распорядился инструктор.

Ввинтили в крышку кабель. Затем подвели стрелку с толстым крюком на тросе и подхватили Яцько за стальное ушко на крышке его шлема.

Теперь водолаза взяла лебедка. Держать его больше не надо было. Ремень отстегнули, а цепи упали сами.

Лебедка подняла Яцько с подставки, плавно повернула его и понесла над палубой — мимо камбуза, мимо штурманской рубки к борту.

Водолаз весил теперь около 500 килограммов. Он взглянул в передний иллюминатор. На корме он увидел инструктора и Пыльнова. Яцько повернул голову и взглянул в задний иллюминатор. У камбуза стояли Бородулин и боцман с фуражкой в руке. Тут в первый раз Яцько заметил на голове боцмана лысину величиной с блюдечко для варенья. Раньше он ее не видел. «Вот что значит смотреть сверху», — подумал Яцько и пощелкал боцману в знак приветствия железными пальцами-клещами.

А стрела уже прошла над палубой, вынесла Яцько за борт и опустила на воду. Водолаз погрузился по пояс и закачался, как поплавок. В поясном танке был воздух, он-то и не давал водолазу утонуть.

Уверенной рукой повернул Яцько рычаг, впустил в танк воду, вытеснил воздух и пошел ко дну. Под водой он сразу стал легче килограммов на четыреста.

В прозрачной океанской воде далеко вокруг паслись стада рыб и медуз. Но скоро вода сделалась неясной, темной, будто за стеклами надвигался вечер. А еще немного спустя наступила совсем темная, как чернила, ночь. Тут водолаз почувствовал, что он больше не опускается, а стоит на твердом. Он не видел ни дна. ни своих рук, ни ног. Глухо и темно.

— Я на грунте. Опускайте лампу, — сказал он наверх по телефону.

— Есть! Опускаем, — ответил ему всегда ровный голос инструктора.

Яцько стал ждать. Ему хотелось проверить, правильно ли показывал лот «Камбалы» глубину. Прибор глубомер был у него под рукой. Тут же находился и карманный фонарик с батарейкой. Яцько достал фонарик и осветил глубомер. Вдруг что-то стукнуло о стальной панцырь, а что стукнуло — не было видно. Фонариком изнутри костюма нельзя было прорезать густую темноту, которая стояла вокруг.

Наверно, это была глубинная рыба, — только эти слепые, невидимые во тьме рыбы могут выдержать давление массы воды.

Яцько погасил фонарик и стал ждать. Через минуту он увидел блуждающий зеленый огонек, будто другой водолаз водил где-то поблизости фонариком. Яцько приник к стеклу и стал следить за огоньком. Огонек удалялся, делался всё слабее и, наконец, исчез, будто погас. Опять стало темно, а потом перед иллюминатором неожиданно появился светящийся живот рыбы. На животе сверкали четыре зеленых и красноватых полосы. Пока Яцько наблюдал за этой удивительной рыбой, что-то царапнуло по крышке его костюма, и вода вокруг него осветилась яркокрасным светом. Это опустился на грунт тяжелый глубинный фонарь с толстыми стеклами.

— Получил освещение? — спросили сверху.

— Есть! — ответил Яцько и протянул руку с клещами к фонарю.

В это время стекло иллюминатора загородила широкая рыбья пасть. В ней можно было даже все зубы пересчитать. Водолаз согнул руку, поднял пальцы-клещи и ущипнул зубастую незнакомку. Рыба рванулась, хлестнула, как бичом, узким длинным телом и ушла в глубинный мрак. А Яцько зажал клещами трос фонаря и неуклюже, не сгибая колен, пошел по грунту. С каждым шагом он вырезывал во тьме яркую площадь света. В этом красном свете часто мелькали рыбы с широкими раскрытыми ртами. Пасти были чуть ли не больше самих рыб. В темноте добыча попадала в рыбий рот, как в волчью яму. У некоторых из этих подводных жителей был даже специальный мешок под глоткой. «Должно быть, для того, чтобы держать запасы на черный день», — подумал Яцько. Навстречу ему шла рыба-стебелек. Глаза у нее были точно на веревочках. Она забрасывала их, куда хотела, как удочки. За рыбой-стебельком двигалась совсем малокровная рыбка, до того прозрачная, что сквозь кожу ее просвечивал скелетик и даже виден был прозрачный червячок, который двигался по тонкому красненькому пищеводу внутри рыбки.