Тина ван Лигалон (СИ) - Андерсен Лора - Страница 35

Она несколько секунд смотрела на него, ее глаза становились все более темными, а потом, вскинув голову, расхохоталась.

— Я жалею. Я очень жалею, что вы их спасли, — пронзительные злые глаза.

— Спасли только ребенка. Тина Роджер погибла.

— Погибла? — взмах ресниц. — Но я видела женщину, — она нахмурилась. — Кто эта женщина? Вард, да еще с такими возможностями?

— Никакой женщины не было. Тебе показалось, Тина Роджер погибла. Ты сожгла ей мозг. Полная потеря памяти и разрушение личности.

— Кто меня будет убивать?

— Ты хотела узнать имя лечащего врача?

— Если называть убийство человека лечением, да, я это хотела узнать.

— Антон.

— Как ты посмел, Антон? — Джулия напряглась, пытаясь освободиться. — Мы же были вместе, ты любил меня когда-то?

— Я тебя и сейчас люблю. Но ты очень больна, а кто-то все равно с тобой это должен сделать.

— Я не хочу умирать! — Джулия билась в кресле, пытаясь освободиться. Ее отпустили, но сразу два Варда твердо взяли ее за руки и увели в операционный купол, силой уложив на операционный стол.

— Что сначала, Строггорн? — спросил Антон.

— Я помогу тебе свернуть Вард-Структуру, чтобы можно было ее нормально содержать в клинике.

— И больше она не будет Вардом?

— Нет, Антон. Хватит того, что она уже натворила.

— Но это значит, что сократится продолжительность ее жизни?

— Это много чего значит. Никогда она больше не сможет перемещаться в пространстве, никогда не сможет работать с Машиной и использовать возможность одновременного мышления на разных уровнях психики, и, ты прав, она проживет не больше трехсот лет, а скорее всего, меньше. Мы же сейчас сильно покалечим ее.

— Как это страшно, Строггорн!

— Ты можешь отказаться, назначим другого врача.

— Не нужно. Ей будет легче со мной.

— Все готово, Советник Строггорн, — Вард-охранник подошел к нему.

— Ну что, Антон, начинаем?

Через два часа Джулию отпустила Машина, и она удивленно села. С ее головой ничего не делали, как ей показалось, но, попробовав уйти в Многомерность, у нее возникло чувство, словно уперлась в стену.

— Почему я не могу уйти в Многомерность? — Джулия посмотрела на входившего Строггорна.

— Как ты себя чувствуешь, Джулия?

— Почему? — она подняла на него такие прозрачные и несчастные глаза, поднесла руку к губам, закрывая рот, и начала раскачиваться, беззвучно рыдая и все поняв.

— Ты больше не Вард, девочка. — Строггорн так давно знал ее, что сейчас не испытывал к ней ничего, кроме жалости. Он подошел к операционному столу, прижал ее голову к себе, полуобняв и ласково гладя ее по голове, а Джулия рыдала, совсем как ребенок, которого вытащили из сказки, где у него была волшебная палочка, в реальный и жестокий мир.

Марсель Дени долго пытался добиться свиданий с Тиной Роджер, но получал один и тот же ответ, что свидания с ней запрещены. Забыть ее оказалось выше его сил, а понять, зачем здорового человека держат в клинике, было невозможно. Потихоньку ему удалось узнать результаты последнего зондажа, в котором отмечалась полная амнезия, что было еще более странным, но все попытки дальнейшего выяснения нарвались на стену секретности.

Генри Уилкинс, отец Джулии, по-прежнему возглавлявший разведуправление США, сразу, как только поступило сообщение, что Джулия задержана, отправился в Аль-Ришад и на этот раз с женой. Инесс, его жена, сопоставила полное совпадение имени, опознала в Джулии женщину, которая увозила Генри после прохождения флуктуации на лечение в Аль-Ришад, и, добавив явное сходство женщины со своей якобы погибшей дочерью, несмотря на разницу в возрасте, требовала у мужа объяснений до тех пор, пока Генри все не рассказал. Когда-то Инесс поразило полное излечение Джулии от ДЦП, происшедшее внезапно, за одну ночь, и теперь она ничему не удивлялась. Ей казалось, что она всегда подозревала об этом и никогда до конца не верила в смерть дочери, труп которой так никогда и не был найден. А то, что теперь Джулия была намного старше ее самой, ну что же, разве это могло иметь значение для матери?

Строггорн принял их, поразив Инесс галантным обхождением. Этого человека боялась вся Земля, но он не показался ей страшным. Генри рассказал ей, как Советник сначала вылечил их дочь, как потом он же спас ее, когда Джулию убили, буквально собрав девочку заново, и только за это Инесс была благодарна ему. Больше всего ее волновало свидание с дочерью и что будет с Джулией потом. В тюрьме Аль-Ришада редко кто задерживался больше полугода. Такой же срок был установлен для Джулии, и Инесс волновало, можно ли будет забрать дочь домой после лечения.

— Вы должны понять, Инесс, Джулия имеет право решать сама, когда поправится, — объяснял ей Строггорн. — Мы все к ней прекрасно относимся, но было совершено двойное убийство, и мы не можем допустить повторения чего-то подобного.

— Я никого не обвиняю, Советник, — Инесс держалась с большим достоинством, хотя Строггорн хорошо представлял, что ей пришлось пережить, узнав про мужа-телепата и такую же дочь. — Мы хотели бы ее навестить, пока она еще все помнит. Мы получили правильную информацию? После того, что с ней сделают, она забудет большую часть своей жизни?

— Все не так просто, но для вас это будет выглядеть так. Креил ван Рейн работал с ней с тринадцати лет и, видимо, уже тогда возникла зависимость. Иногда желание сделать пациенту лучше, чтобы он не боялся врача и помогал в лечении, обходится слишком дорого.

Инесс и Генри Уилкинс вошли в палату Джулии. Она несколько секунд вглядывалась в мать, потом поняла, что та все знает, секунду помешкала. Инесс почувствовала на глазах слезы, кинулась к дочери и обняла ее.

Они долго сидели на кровати, обнявшись, и просто плакали, а Генри со Строггорном вышли на веранду, чтобы не мешать им. Кто бы мог подумать, что эта шикарная клиника на самом деле тюрьма?

— Не знаю, Советник, как мы все это вынесем, — сокрушенно сказал Генри.

— Вынесете. Люди так устроены, что выносят самые невероятные вещи.

— Хорошо, что она еще все помнит. Как это ужасно — лишиться памяти!

— Это не только лишение памяти, а и внесение таких изменений в психику, чтобы при дальнейшем развитии личности стало невозможным повторное преступление. Очень серьезная переделка, — он помолчал и обнял Генри. — Все будет хорошо. Она со временем адаптируется. Потом, ей же все расскажут, что с ней было, но это не будет вызывать такую боль, которая сейчас разрушает ее мозг. Поверьте. Когда-то Советник Диггиррен прошел через это, а разве вы бы смогли догадаться?

— Ни за что бы не догадался, но мне рассказывала его жена.

Два раза в неделю Креил навещал Тину и Лиона, который очень быстро развивался и в шесть месяцев начал ходить, а телепатически говорить ребенок начал еще раньше. Тина и Лион прекрасно понимали друг друга, и когда Креил видел их вместе, то забывал, что она ему неродная мать. Для Тины ребенок стал всем, именно поэтому Линган, после ее зондажа, выступил с инициативой оставить до года мальчика с ней и добился принятия такого решения от Совета Вардов. Да и Креил, после трезвого размышления, согласился с этим.

Лион по-прежнему разрывался отчаянным телепатическим плачем, как только Креил пытался прикоснуться к нему, и поэтому Тина всегда сопровождала Креила на прогулках. Она оставалась крайне напряженной, никогда не улыбалась и не смеялась. Много раз Креил пытался ответить себе на вопрос: зачем он вообще приходил в клинику? Какой смысл было видеться с женщиной, которая его панически боялась и ребенком, который его не принимал? Но что-то не давало ему покоя. Вовсе не угрызения совести, потому что Креил не считал себя виноватым, а решение, принятое Тиной, считал простой глупостью. Все, что было нужно — дождаться Креила, а уж он-то смог бы убедить и Совет Вардов и Совет Галактики, если бы это потребовалось. Но сейчас исправить что-либо было невозможно.