Зов западных рек - Ламур Луис - Страница 26

На это мне сказать было нечего, так что я перевел тему:

— Полковник Маклем у вас сегодня будет?

— Конечно. Вы против?

— Безусловно, нет. Дом ваш, и он будет вашим гостем. Какие бы у нас с ним не имелись расхождения, у вас они улаживаться не будут.

— Благодарю вас. — Подождал. — Ну, а ваши планы?

Планы? Не было у меня никаких планов. Вот только пригляжу, чтобы Табита не попала в беду, и не дам Торвилю устроить революцию — какой бы сорт передела Штатов он ни имел в виду. А там можно обратно к моей стройке.

Что я и выложил. Шото хмыкнул.

— Работенки вы себе нагребли по уши. Когда-нибудь бывали в драке вроде этой, мистер Талон? Знаете, с Торвилем пойдет кое-кто из индейцев.

— Не возражаю. С индейцами я вырос.

Шото встал.

— Становится поздно, мистер Талон. Приходите завтра, Жак соберет вам патроны.

— Я не думаю, что осилю купить это оружие.

— Оно ваше.

Глава 17

У Мэри О'Брайен я переоделся в свой черный костюм. Жобдобва наблюдал, как я готовлюсь, с очевидным неодобрением.

— Не дело ты затеял. Держись от него подальше и не позволяй догадываться, чем ты занимаешься и где.

— Я должен ее предостеречь. И как-нибудь заставить отделаться от него.

— Ха! Это ты уже испробовал, парень, и не вышло ровным счетом ничего. Этот черт — колдун настоящий. К нынешнему времени уже из нее веревки вьет, а тебе выйдет от ворот поворот еще круче, чем всегда. Говорю тебе, не ходи.

И ведь толково говорит. Завязывая галстук, я пришел к выводу, что он прав, до определенной степени во всяком случае, но я настроился увидеть Табиту, и все прочее имело для меня мало значения.

К тому же во мне взыграло ретивое. Потребность скрестить мечи с моим противником. При всей моей осторожности, рядом с ним меня переполняла дикарская жажда крови. Ни разу до этого я не стремился к схватке, ни разу в жизни не шел навстречу конфликту. Но было в нем что-то, что я хотел сокрушить. А он, вероятно, это чувствовал и стремился к тому же.

— В полночь, не позже, я вернусь, — сказал я Жобдобва. — Утром пойду за оружием. Потом двинемся вверх по реке, нужно кое-что сделать.

— Не нравится мне все это.

— Не волнуйся… да, авось увидишь где англичанина по имени Маквори, сказки, чтобы держался неподалеку.

— Ага. Авось увижу его, авось увижу тебя. Осторожно там. Не скажу: «осторожно при сближении», потому что с Маклемом сближений не получится. Уничтожит тебя с дальней дистанции. Прихлопнет, как муху.

— Ты слишком много суетишься. — Я положил руку ему на плечо. — Не волнуйся, я сказал. К полуночи приду.

Когда я шагнул на улицу, было темно и безлюдно. На крыльце я на миг задержался — посмотреть по сторонам. В воздухе ощущался слабый запах дождя.

Идти было недалеко, и я решил избрать путь по берегу. Выйдя за калитку, я закрыл ее за собой и пошел. Но пройдя совсем немного, услышал — или показалось? — слабый, полный отчаяния крик.

Тут же застыл на месте, прислушиваясь. Попытаться помочь? А я в вечернем костюме.

Тихо.

Пора уже идти дальше… опять этот крик!

— Помогите! Погибаю!

Звали как будто бы с воды под кормой ближайшего кильбота. Развернувшись, я побежал назад. Слабый голос повторил призыв. Я перегнулся вниз посмотреть на воду.

В этот миг позади меня раздался шум бегущих ног. Повернуться, выпрямиться… скользящий удар дубинки падает мне на голову, шляпа летит в сторону… ошеломленный, пытаюсь поднять руки…

Их было по крайней мере шестеро, все с дубинками. Только число нападающих и спасло меня, так как они толкались, стараясь каждый ударить. Я зашатался, стукнулся спиной о фальшборт, дубинки колотят по голове. Сильно контуженный, я пробовал отбиваться, но напор их тел отжал меня назад: в отчаянии я вцепился в ближайший воротник и опрокинулся спиной вперед в воду.

Опускался ниже и ниже, тот другой бешено бился, сперва пытаясь меня ударить, потом, только чтобы освободиться. Как-то я успел глубоко вдохнуть перед тем, как погрузиться, и держался за него, увлекая с собой. Вынырнул, увидел вспышку выстрела, что-то тюкнуло меня по макушке. Я опять ушел под поверхность, человека я потерял, но его воротничок из руки не выпускал.

Отчаянно забарахтался и, когда моя голова поднялась над водой, был уже на некотором расстоянии ниже по течению, одновременно стараясь и плыть, и за что-то схватиться.

Череп разрывался от боли. Надо мной поднялось черное, громадное… и больше я ничего не сознавал.

Движение было мягким. На моих нарах лежал солнечный свет, подогревал индейское одеяло, на котором покоились мои руки. Руки — это я видел, и еще медленное скольжение света в единстве с нежным покачиванием.

Долгое, долгое время я просто лежал и следил за солнечным пятном, как оно придвигается к моим рукам, касается их, потом медленно уходит. Ритм колебаний гипнотизировал. Я наблюдал его, тупо сознавая, что мне удобно, ни о чем не думая.

Близко от меня что-то бухнулось, и мои глаза повернулись. Повернулись непроизвольно, воли у меня не оставалось. Теперь они смотрели на источник света.

Круглая дыра в стене… иллюминатор. Второе» глухое «бум», затем голос.

— Жив еще?

— Жив. — Девичий голос.

— В сознание не пришел, я думаю. Хотя пульс вроде бы стал сильнее.

— Зря мы увезли его из Сент-Луиса, па. У него могут найтись в тех местах родственники.

— Навряд ли. Правда, одет он был, как богатый. Кто-то хорошо постарался, чтобы его пришлепнуть.

Разговор доходил до меня через распахнутую крышку, но ничего не значил. Я продолжал лежать, не двигаясь, и мой взгляд возвратился к пятну света на моих руках.

Потом я почувствовал запах. Хороший запах, аппетитный. Что-то готовится.

Готовится еда.

Еда?

Мои глаза моргнули, мышцы сократились, и я приподнялся на нарах. Слышно, как что-то двигается. Постепенно приходит осознание, что и как. Лежу на чистой, устеленной одеялами койке, на каком-то судне. Не на большом: невысоко над головой начинается палуба, а прямо подо мной — днище.

Что это за судно и где я? И кто я? Я размышлял над этим с минуту и затем произнес вслух:

— Жан Даниэль Талон.

Раздалось чье-то восклицание, и занавесь на двери отодвинулась.

Там стояла девушка — очень маленькая девушка и очень тоненькая, с темными волосами и глазами, весьма серьезными в данный момент, и полураскрытым ртом. Миловидная, даже очень.

Надеты на ней были кожаная юбка с бахромой и ситцевая блуза. И мокасины на ногах.

— Вы проснулись!

— Или проснулся, или вы — прекрасный сон, — ответил я.

Она покраснела.

— Вы проснулись, — констатировала сухо. — Теперь хотите есть, нет?

— Теперь хочу есть, да. Но сначала объясните мне, где я, что это за судно и кто вы сами.

— Вы плывете по реке Миссури. Судно — кильбот моего отца, а я отеческая дочь.

— Как я сюда попал? Что вообще случилось?

— Вас несколько раз стукнули по голове. Дважды рассекли кожу, ссадин и царапин полно. И подстрелили — пробороздили скальп. Можете теперь носить пробор, если хотите.

— Как вы меня вытащили?

— Мы поднимались вверх без остановки в Сент-Луисе. Услышали крики, топот, возню какую-то, потом видим — кучка людей на корме судна, а потом глядь — вы в воде бултыхаетесь. Я нагнулась и цап за ворот. Па держит курс, а я держу вас. Вышли на прямой участок, па привязал румпель, подошел вперед и помог мне вас поднять.

— Это было прошлой ночью?

— Это было пять дней назад. К ужину будет ровно пять.

— Пять дней!

Табита наверняка уехала. Пароход давно отплыл. Друзья должны считать меня мертвым.

— Вы спасли мне жизнь, и я благодарю вас и благодарю вашего отца.

Она наклонила голову вбок и посмотрела на меня из этого положения.

— Вы голодны? Вы должны быть голодны.

— Как волк. Вас способен съесть.

Она состроила гримасу.

— Я несъедобна. И отцу такое не понравится. Я — его команда.