Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Белоусов Валерий Иванович "Холера -Хам" - Страница 38

23 июня 1941 года.

Пятью минутами позже. Линия обороны 1-го стрелкового батальона 15-го СП

— Наджибулла, нам конец… — грустно сказал Немцов. — Но только нам, слышишь? А Красная Армия жива! Она еще не начинала воевать… Собирай всех, кого увидишь, идите в ДОТы… отступать команды не было! Ты меня понял? Не было. Скоро придет Красная Армия. Держитесь там. И… Если сможете… — Немцов глухо простонал, потом, превозмогая нечеловеческую муку, просто и строго сказал: — Отомстите за нас. Все. Иди.

Хайруллин, на секунду выглянув из окопчика и опять не увидев там ничего хорошего, рывком выскочил наверх, на прощанье выстрелив из нагана в озарившееся понимающей и благодарной улыбкой лицо своего лучшего друга…

Получена Павловым 23 июня в 5 часов 18 минут.

Во исполнение этой директивы к 11 часам утра 23 июня из Белостокского выступа два механизированных (6-й и 11-й МК) и один кавалерийский (6-й КК) корпуса нанесут удар не на юг — во фланг и тыл Гудериана, а на север… Где и сгинут бесславно под ударами с воздуха…

23 июня 1941 года. 05 часов 19 минут.

Севернее Бреста. Немирув

Из динамиков агитационной машины отдела пропаганды вырывается бодрая маршевая песня: «Гимн Русского похода», автор музыки Альфред Йиллинг… слова народные.

С закатанными по локоть рукавами, бодрые, веселые — они вступали на нашу землю…

В этом конкретном месте — их много, очень много…

А наших там было…

Окопчик. В нем — два немолодых[75] мужичка, призванные из запаса на Большие учебные сборы, сведенные в этот окоп общей печальной судьбой. На бруствере лежат две старенькие винтовочки, да пара гранат…

Мужички терпеливо ждут врага. Держат свой фронт.

Один, похожий на школьного учителя, без всякой надобности протирает полой гимнастерки круглые очки в металлической оправе. Губы шевелятся, он что-то неслышно ритмически шепчет — неужели стихи? Поверить невозможно…

Второй, по виду типичный ЖЭКТовский слесарь-сантехник, напоследок яростно затягивается смятой папиросой «Беломорканал», фабрики им. Урицкого… и по всему видно, прекрасно понимает — докурить уже и не успеет.

Потому как осталось им жить всего минуту до начала их первого и последнего боя, и столько же после броска их гранат и пары-тройки торопливых выстрелов…

За ними и рядом с ними сейчас никого. Только поле, лесок, голубое, выгорающее небо… Только Советская Родина.

Спокойный, чуть усталый голос. Никакой патетики. Доверительная, дружеская интонация…

Слова тоже — народные… музыка Визбора. А что, Визбор, он не русский народ?

…Народы у нас разные. Фашистская сволочь — и советские люди. Потому и разные песни поем…

23 июня 1941 года. 06 часов 21 минута.

Штаб 4-й армии

— Товарищ командующий, я чудом, чудом уцелел! — Горячась, захлебываясь слюнями, начальник штаба армии Сандалов почти кричал. — Если бы я вовремя не прикрылся, то осколок прямо в меня угодил бы! Представляете, какая бы это была потеря для штаба, для армии, для всего фронта? Эх, вот только жалко — потерял я своего любимого котенка, отстал, видно, где-то, мой бедный Белянчик… И «эмка» моя сгорела — представляете, мне пришлось в кабине простого грузовика ехать!

— У нас здесь ходят слухи, что противник, прорвавшись между Высоким и Брестом, распространяется на Видомль! — нетерпеливо перебил Сандалова командующий армии Коробков. — Поезжайте сами в дивизию Васильева, узнайте, что там делается, и свяжите его с танкистами.

— Виноват, товарищ командующий, — Сандалов удивленно пожал плечами, не веря своим ушам, — но я очень занят, мне надо срочно готовить оперсводку для Генштаба! Сами ведь знаете, главное — ведь не то, что именно произошло, а — главное, как об этом правильно доложить руководству…

— Поезжайте немедленно! — взорвался Коробков. — Я и так излишне Вам доверился! С Вашей эрудированностью и образованностью может так случиться, что докладывать оперсводку будет уже некому!

Сандалов уходит обиженный в лучших чувствах, очень-очень тихо, чтобы никто, никто не услышал и не доложил, бормоча под нос: «Самодур! Совершенно невоспитанный тип! Мужлан!».

23 июня 1941 года. 06 часов 31 минута.

Жабинка

— Скотина! Ты что с моей машиной сделал?! Я ее тебе доверил, как человеку, а ты! Петух ты гамбургский!

Красноармейца Эспадо можно понять… Его любимый «саблезубый» весь покрыт шрамами и вмятинами, как будто его царапала сотня обезумевших великанских котов…

— Так ведь, товарищ командир… Налет был…

— Я уже понял, что был налет! Отчего же вы, лишенцы, из зенитного пулемета не стреляли? Так близко бомбу можно положить либо с пикирования, либо уж совсем случайно, а я в такие случаи не верю!

— Да что Вы, товарищ командир, на нас все орете, как потерпевший! Ночку всего и отдохнули мы от Вас… — окрысился башнер.