Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Белоусов Валерий Иванович "Холера -Хам" - Страница 11

В казарму стремительно входит командир батареи капитан Фролых и старшина батареи Саша Лукашенко.

— Встать! Смирно! — командует личному составу дежурный — сержант Владимир Осауленко. — Товарищ командир, за время…

— Отставить, сержант! — Отмахивается от доклада капитан. — Поднимай личный состав. Поступил приказ — начать загрузку ДОТа боеприпасами и продовольствием. Немедленно.

— Това-а-арищ командир, так ведь планировали с понедельника… — сержант не то чтобы спорит, он как бы „напоминает“ командиру.

— Сержант, я вообще-то в курсе… — хмыкает капитан. — Только вам здесь не колхозное собрание, а Красная Армия. Выполняйте приказ!

— От за што я люблю нашу Червону Армию — што с нея николи не соскучишься… — тихонько в сторону говорит старшина Лукашенко. — Сначала ляжим-ляжим, а патом бяжим-бяжим… — а вслух добавляет: — Товарищ командир, да на што нам тая спешка? Давайте уж у ранку, по-светлАму… ПАтаму што впотьмах макароны усе порассыплять, масло растительное обязательно кокнут, про гречку я уж и не гАварю…

— Старшина, уж от тебя я такого не ожидал… — кривится Фролых и рявкает: — Не рассуждать!

— Есть, не рассуждать! — вытягивается „смирно“ старшина, но все равно не может удержаться и бормочет себе под нос: — Вот от того у нас и бесхАзайственность!

— Старшина!.. — снова рявкает капитан.

— Молчу, молчу… — бормочет старшина и приступает (переступив через себя) к руководству погрузочно-разгрузочными работами: — Форму новую куда одягаешь, храппаидол! Кухонну подсменку бяри! Думай гАлАвой, снаряды-то в пушечном сале…

Начинается привычная армейская работа — плоское катаем, круглое таскаем…

21 июня 1941 года. 23 часа 29 минут.

Брест. Штаб Погранотряда

С участка Вилейка поступило срочное тревожное известие. Границу перешел перебежчик — немецкий ефрейтор Дисков, коммунист-спартаковец… Он сообщил пограничникам о зачитанном „Солдатам Восточного Фронта“ приказе Гитлера…

Спецсообщение немедленно ушло в Москву, Наркому Берии.

По сообщениям с застав: на границе наступила странная тишина, хотя в предшествующие ночи из-за реки был постоянно слышен шум моторов…

21 июня 1941 года. 23 часа 30 минут.

Брест. Улица Лесная, штаб 42-й дивизии

Майор Петр Михайлович Гаврилов, командир 44-го стрелкового полка, и другие спешно вызванные, командиры получают боевую задачу:

„Пачками“[14] вывести из крепости в первую очередь не обученный личный состав из нового пополнения и не принявших присягу приписной состав, затем спецподразделения и спецтехнику.

44-му полку в составе 1 — го батальона при поддержке полковой артиллерии к 3 часам 22 июня скрытно занять оборону по Восточному главному валу Северного острова крепости и обеспечить вывод частей и спецподразделений дивизии».

Гаврилов спокоен и собран, как на обычных полковых учениях.

— Ну, совершенно правильно! — рассудительно говорит майор. — На что они мне, необученные, нужны? У меня третья часть бойцов не только винтовкой, а и ложкой не владеют — рис вчера руками кушали. Раньше туркмен да таджиков только в национальные строительные части ТуркВО призывали, а теперь… А ведь в 455-м и того хуже — там даже русский язык и то не все понимают. Эх, вот зато бойцов, прошедших со мной Финскую и Освободительный поход, — всех подчистую демобилизовали и набрали вместо них желторотиков. И это на самой границе! А вот у погранцов — все не так, как у нас, да у них ведь и Нарком, как Нарком. А у нас… герой Гражданской… Эх, эх… мать, мать…

— О чем там штабные в Округе думают? И главное, чем? — задавая риторический вопрос, полностью согласен с ним полковой комиссар.

21 июня 1941 года. 23 часа 31 минута.

Брестская крепость. Госпитальный остров, Окружной военный госпиталь

Старшая медицинская сестра хирургического отделения вольнонаемная служащая РККА Полина Ткачева только что вернулась с танцев из парка имени Первого Мая.

С удовольствием скинув натершие ноги узкие туфли-лодочки, она надела уютные растоптанные шлепанцы и, взяв вафельное полотенце с черным госпитальным штампом, готовилась было уже пойти помыться перед сном в душе…

И тут же была неожиданно вызвана к себе заместителем начальника госпиталя по политчасти батальонным комиссаром Богатеевым.

— Поля, сколько у нас лежачих в первой и второй хирургии, а также в гнойной?

— Да столько же, сколько вчера было, — семьдесят девять человек, — по памяти ответила Полина.

— Слушай приказ, Поленька, — тихо говорит комиссар. — В течение двух часов весь госпиталь с ранбольными убывает в Пинск. Лежачих бойцов вывезти в первую очередь!

— Никита Сергеевич, родненький, да как же мы их вывезем? И главное, на чем? — всплескивает руками Полина.

— Да хоть на х…ю, но вывезти! — и хлопнув дверью, красный, как рак, комиссар стремительно удаляется по коридору.

— Да у меня и того нет… — Полина растерялась от внезапной грубости всегда предельно вежливого комиссара.

Через час коридоры госпиталя наполняются топотом и возней. Богатеев привел целую роту полещуков. Где-то конфисковал, видимо…

Вислоусые седые дядьки из 23-го отдельного гужевого батальона бережно укладывают закутанных в шинели и байковые одеяла бойцов и командиров на заполненные сеном повозки.

И, глядя на их неспешную, основательную торопливость — веришь, что ЭТИ — вывезут, спасут, сохранят…

21 июня 1941 года. 23 часа 32 минуты.

Брестская крепость. Северный остров. ДНС № 5

Топанье солдатских ботинок по лестнице, осторожный стук в дверь…

Для командира Красной Армии — дело обыденное и давно привычное.

Тихо встать, постараться не разбудить детей, обмундирование — на привычном месте, в привычном порядке развешано на стуле.

«Тревожный» чемоданчик со сменой белья, опасной бритвой, мылом, помазком, карманным зеркальцем в коленкоровом чехольчике, иголкой с черной ниткой, иголкой с белой ниткой, иголкой с зеленой ниткой, парой запасных пуговиц, бязью для подшивки воротничка, складным ножиком, расческой, щеткой для обуви, щеткой для одежды, фланелькой, баночкой с ваксой, камешком пасты «ГОИ» в восковой бумаге (пуговицы и пряжки чистить), зубной щеткой, зубным порошком в картонной круглой коробочке, флаконом одеколона «Шипр» и полотенцем (быстрый взгляд — все штатно, по единожды заведенному образцу) — в левую руку…

— Фима, ты-то куда лезешь?! — испуганно-раздраженный женский шепот.

— Как куда, Густа — тревога же! — шепот уже мужской, извиняющийся.

— Да забудь ты про эти полковые тревоги, ты ведь уже переведен, с повышением на дивизию!

— Что ты, что ты, Густа! Я ведь коммунист! А вдруг нашим в полку надо чем помочь? Ну, солнышко, я пошел…

Да провались ты со своими коммунистами… для них у тебя всегда время есть… только для жены и ребенка тебя никогда нет дома… — и женские злые слезы в подушку.