Жила Комстока - Ламур Луис - Страница 5

— А твой отец, похоже, крепкий мужик, — заметил проводник, — правда, тихий. Я слыхал, он потерял жену, а ты мать.

— Да, сэр.

— Тяжко терять человека, к которому ты привязан. Очень тяжко. Есть люди, которые находят себе другого человека, а есть такие, что никогда на это не пойдут. Сдается мне, твой отец как раз из таких. Он одинокий по натуре, твой отец. Подумай об этом, парень. Ты должен понять его. У меня вот как-то завелись две лошади. Они и паслись вместе, и в стойлах находились рядом. Если я выезжал на одной, а другую не брал, так та злилась на весь белый свет, пока я не возвращался. И когда одну заломал медведь… та, другая, так и не стала хорошей лошадью. Твой отец однолюб. Это все равно, как если бы он потерял часть самого себя. И если он бывает груб и раздражителен, принимай в расчет, что я сказал. Понимаешь меня? — Проводник слез с лошади. — Все мы живем с кем-то и так или иначе должны считаться с нашими близкими.

Несколько дней спустя, когда впереди показались покрытые снегом горные вершины, упирающиеся в небо, проводник снова остановился возле него.

— Вы бы с отцом послушались моего совета. Это пока еще первые горы, и на них уже лежит снег. Останьтесь по эту сторону Сьерры и подождите до весны. Зимой в горах можно погибнуть.

Проводник помолчал и добавил:

— По-моему, мы не знакомы. Меня зовут Хайрэм Уорд, сынок. Говорят, ты видел тех, кто убил твою мать.

— Да, видел. И могу узнать некоторых.

— Можешь описать их мне?

Вэл тщательно описал тех, кого разглядел. Некоторые стояли к нему спиной, другие оставались в тени. Но одного он не забудет никогда. Того, кто стоял над распростертым телом Джорджа, а потом застрелил его. Этого он описывать не стал.

— Тот, что с расцарапанным лицом, судя по твоим словам, похож на Оби Скиннера. Скверный тип. Я даже думаю, что это у него фальшивое имя. Навел он страху по всей Миссисипи грабежами и убийствами. Совершает налеты с шайкой таких же головорезов. Передай отцу, пусть держится от них подальше, а если встретит, пусть убивает сразу.

Несколько минут они молчали, потом Вэл сказал:

— Я их никогда не забуду.

Уорда поразила какая-то особая интонация в голосе мальчика.

— Что такое, парень? Что это ты задумал?

— Я убью их. Убью всех до одного.

Уорд помолчал.

— Понимаю, что ты чувствуешь, дружок. А помнишь, как в Библии? «Мне отмщение», — сказал Господь. Зло, совершаемое человеком, обрушится на него самого. Так-то. Предоставь это времени… и Господу.

Вэл не ответил. В душе у него уже созрело решение, твердое, как ядро, и никакие слова не могли изменить его. Перед глазами стояла мать. Он видел, как изменился отец, потеряв ее. Его мать и мать Гриты жестоко убили, и люди, совершившие это, остались на свободе.

— Жизнь дается человеку, чтобы созидать, — продолжал проводник. — А ты думаешь только о том, как бы убить этих подонков… Если тебя поглотит мысль о мести, ты потеряешь интерес ко всему остальному, ты только попусту растратишь себя. Это очень огорчит твою мать, а ведь она не заслуживает этого. Предположим, ты разыщешь их и убьешь всех до одного. И что? Полжизни пройдет. А что останется? Жажда мести делает человека одержимым, и он помышляет лишь об одном, но когда все будет закончено, останется одна опустошенность. Я не очень-то силен по части философии, зато знаю людей. Твоему отцу нужна помощь. У тебя еще все впереди. Строй свою жизнь и забудь о тех людях.

— Думаю, — медленно проговорил Вэл, — во всем виноват тот человек. Остальных, пьяных, он привел.

Уорд резко повернулся.

— Ну-ка, ну-ка… О чем ты говоришь?

— Человек, который наклонился над отцом Гриты, а потом застрелил его, не был пьян. Он ждал, пока все другие сделают свое дело, а потом крикнул, что кто-то приближается. Они разбежались, а он забрался в фургон и взял деньги. Когда вылез, отец Гриты застонал, тут он его и застрелил. Я видел это.

Уорд пристально посмотрел на него.

— Парень, ты уверен в этом? Сможешь узнать того человека?

— Думаю, да. Я, правда, не видел его лица, но мне кажется, я знаю, кто он.

— Будь осторожен, сынок. Многих повесили только за то, что на них указали. Ты же не хочешь, чтобы повесили невиновного?

— Нет, сэр.

Трава стала более редкой, под ногами скрипел песок, и повсюду, справа и слева, возвышались дюны. Однажды они увидели стадо бизонов числом около ста голов. Животные паслись на склоне холма в миле от них.

Скот их отощал, люди стали молчаливее и то и дело озабоченно поглядывали на снежные вершины. На равнине снега еще не было, но он уже лежал на горах. Пока только местами, но уже наводил на тревожные размышления.

— Мы ждали слишком долго, — сокрушался отец, — но не могли же мы бросить бедную девочку.

— Хайрэм Уорд считает, что нам не стоит перебираться в Калифорнию в этом году, а подождать до весны.

Отец долго молчал. Они вместе правили быками. Это был один из тех редких моментов, когда они сидели вот так вместе. Колеса подпрыгивали на камнях и выбоинах. Дорога поднималась в гору. Вэл не помнил, как долго они уже поднимались, пока не оглянулся и не увидел длинный хвост обоза, растянувшегося чуть ли не на полмили.

— Наверное, надо поберечь запас провизии, — промолвил наконец отец, — и раздобыть мяса.

Оторвавшись от головы обоза, Уорд несколько минут ехал рядом с их фургоном.

— Завтра минуем перевал, — сообщил он. — Дорога большей частью пойдет вниз, пока не достигнем Сьерры.

Дичь больше не встречалась, казалось, все бизоньи стада остались позади. Однажды где-то вдалеке промелькнула антилопа. Уже совсем на закате уставшие путники устроили привал. Отец снял ружье. Вэл с благоговейным страхом смотрел на него. Отец редко брал в руки оружие. Да и подстрелить кого-нибудь шансов практически не оставалось.

— Можно мне с тобой?

Том сначала хотел отказать, но потом передумал и кивнул:

— Валяй!

Они вышли из лагеря. Уорд поехал за ними.

— Что, решили поохотиться? — спросил он.

— Да.

— Смотрите не заблудитесь. Да и индейцы тут шастают.

— Далеко не пойдем. Если увидим, что ничего нет, вернемся.

— Вон там, — Уорд указал рукой, — есть ручей. Бизоны иногда приходят туда на водопой. Старайтесь идти тише, может, и встретите дичь. Да будьте осторожны, здесь же индейская территория.

Они направились вниз по склону, поросшему редкой, пожухлой травой, мимо голых, торчащих скал. Увидев блеск воды, остановились и огляделись по сторонам. Вэл взглянул на отца, но промолчал. Они шли меж деревьев, стараясь ступать совершенно бесшумно. Потом снова увидели воду и, спустившись по травянистому склону в низину, заметили у ручья пятерых бизонов.

Отец побледнел. Медленно и очень осторожно он поднял ружье, положил его поперек низкой ветки и прицелился в самку, стоящую к нему ближе остальных. Потом выпрямился, чтобы протереть глаза. Вэл посмотрел на его, но вниманием того полностью завладели бизоны.

Вдруг в кустах что-то промелькнуло.

— Пап…

— Тс-с…

Отец снова прицелился и медленно спустил курок. Самка дернулась, потом рухнула на колени и повалилась наземь. В крайнем возбуждении Том Тревэллион выскочил из-за куста и вдруг резко остановился.

В боку у бизона торчала еще дрожавшая стрела!

Послышался топот копыт. Мальчик и его отец подняли головы и увидели пятерых индейцев, сидевших на своих низкорослых лошадках.

Один из них указал на бизона.

— Мой! — громко заявил он.

Том Тревэллион покачал головой и коснулся ружья.

— Нет. Это я убил его.

Индеец поднял лук и указал на стрелу, потом на ружье Тревэллиона.

— Твой ружье слабый, он пустой. — Он поднял лук и стрелу. — Лук не пустой. Уходи. — Он указал на бизона: — Мой!

— Нет, — стоял на своем Том Тревэллион. — Это моя пуля убила его. Понял?

Индеец переглянулся со своими спутниками:

— Наш — пять, твой — один. Наш брать мясо.

Вдруг раздался резкий щелчок, и индеец повернул голову к Вэлу. Тот держал в руках отцовский револьвер со взведенным курком.