Блюз «100 рентген» - Молокин Алексей Валентинович - Страница 5

— Не дойдет она до «Янтаря», — вздохнул Ведьмак. — Сгинет по дороге. Она даже до бара «100 рентген» не дойдет. Там по дороге, кроме монстров, еще и бандюки, и кто для нее страшнее — неизвестно. А уж на Свалке от всякого рода отморозков и вовсе не продохнуть. Уж лучше ее отправить по дороге к блокпосту, может, вояки стрелять не станут, а если шарахнут из крупнокалиберного пулемета, как у них водится, то это легкая смерть. Она доверчивая, гимназистка, она пойдет. А до ученых… нет, не дойдет.

— С таким провожатым, как ты, дойдет как миленькая, — сказал Сидорович. — А не дойдет, так, как говорится, «обчество в претензии не будет».

— А почему я, — начал было Ведьмак, потом махнул рукой, — ладно, я все равно в Красный лес собирался, а это почти по дороге. Видно, судьба у меня такая, планида…

— Ну, вот и лады, на том и покалим сростень, — подвел итог встрече на высшем уровне Сидорович.

— Ишь ты, начитанный, — с уважительной иронией отозвался Ведьмак.

Чувствовалось, ему очень не хочется вести сомнительного происхождения девицу к ученым через Свалку, кишащую бандитами и монстрами, через Дикую территорию, мимо «Агропрома», но внутренне он уже согласился. А потом, там, за пределами Зоны, у каждого из них осталась какая-то жизнь, и эта жизнь понемногу усыхала, от нее практически ничего не осталось, но как же она иногда саднила, как ныла! Они, старые сталкеры, уже приучили себя к мысли, что реальна только Зона, а все остальное — миф, фантастическая волшебная страна Оз, которой на самом деле не существует и куда нельзя вернуться. Им казалось, что они никогда там и не были, а сразу оказались здесь, в Зоне, жестокие и решительные, готовые убивать и умирать, готовые грызть друг друга за хабар и лезть за ним в такие места, из которых возвращение не предусматривается правилами игры, да и куда возвращаться? Повсюду она, Зона-матушка, и нет на планете ничего, кроме нее.

А девушка была явным свидетельством, что мир вне Зоны все-таки существует. И в этом мире не принято расхаживать с заряженными автоматами, не принято вздрагивать от каждого подозрительного шороха, там ходят на работу, а не за хабаром, там носят легкие красивые одежды, и мертвые не валяются прямо на дороге в ожидании, пока псевдопсы дожрут то, что от них осталось. Там, наверное, все другое…

Но там нас нет.

3

Второй день Катерина жила на Кордоне. За это время Сидорович успел связаться с Лебедевым и Сахаровым, какими-то своими способами выяснил у вояк, что никакой девицы ни легкого поведения, ни тяжелого у них давно не было, о чем военные весьма и весьма сожалеют. Кроме того, торговец получил письменное предложение от бандюков со Свалки, неведомым образом прознавших о появлении в лагере новичков особы женского пола. Предложение изобиловало грамматическими ошибками, словно заявление о приеме в московский вуз, написанное приезжим с Кавказа, а смысл его сводился к тому, что радостями жизни надо делиться, как, впрочем, и всеми остальными хорошими вещами. Изгвазданную мерзкими каракулями бумажку доставил покрытый синяками и обобранный до нитки сталкер по прозвищу Гвоздь, который, на свою беду, заночевал в полуподвальчике под барахолкой.

Той же ночью бандюки попытались напасть на лагерь, но схлестнулись с солдатами-дагестанцами с блокпоста. Намерения обеих сторон в отношении новой обитательницы лагеря различались разве что в незначительных деталях, поэтому перестрелка на дороге вышла жаркой, патронов не жалели, но на помощь дагестанцам пришли их сослуживцы из Тверской области, и бандиты побежали. Бей-Болт своим ребятам принимать участие в перестрелке запретил, но посты усилил. К утру все стихло. С блокпоста подошел БТР-90, на броню которого погрузили убитых солдатиков, так не вовремя возжелавших женской ласки, после чего деловито и безжалостно дострелили раненых бандюков. Оружие и все, что было ценного, у них забрали и, мощно навоняв соляркой, уехали, не тронув, однако, лагеря. Какой-то недобитый бандит, совсем мальчишка с виду, дополз-таки до ржавого автобусного остова, что возле дороги, долго стонал и просил аптечку, обещая сообщить, какой ценный артефакт предлагал Боров за девчонку, но так и умер, не успев ничего рассказать. Аптечек самим не хватало, бандюки всех достали, помогать им никто не собирался, а артефакт все равно заполучили военные.

Берет с Дуплетом по темноте отволокли тела за насыпь, да там и оставили. К утру трупы бандюков сожрали слепые псы и кабаны-мутанты.

В общем, жизнь на Кордоне текла своим чередом. Кто-то уходил, кто-то возвращался или не возвращался никогда. Ушел Ведьмак, обещав вернуться на следующий день, но куда-то запропал.

К Катерине понемногу привыкли, караулили ее без рвения, даже и не караулили, а так, присматривали, чтобы куда не надо не влезла. У Сидоровича нашелся оранжевый научный комбинезон, который деляга никак не мог сбыть с рук по причине малого размера. Теперь комбинезон вкупе с гриндерами-маломерками оказался очень кстати.

Бей-Болт обнову одобрил, отметив, что хорошо, что костюмчик такой яркий, в таком комбинезончике гимназистку видно за версту, после чего с неохотой отдал Сидоровичу заначенные на черный день «медузу» и «пустышку». Пусть одежка и числилась у Сидоровича в неликвидах, оказывать гуманитарную помощь купчина-выжига не имел привычки и содрал за шмотье приличную цену.

— Вот если бы у тебя ничего ценного не было, я бы, может, и даром бы отдал это барахло. Потому как на что оно мне, сам посуди? Но поскольку у тебя есть что-то на обмен — будь любезен заплатить. Таковы правила коммерции от сотворения мира и до наших дней, — назидательным тоном сказал торговец.

Видно, такие правила были ему по душе, сроднился он с ними.

Бей-Болт только сплюнул.

Вечером Катерина сидела у костерка и мирно беседовала с Васькой-Мобилой. Неподалеку ошивался Берет с «винторезом», который возвращать хозяину не торопился, а потому изображал из себя беспристрастного стража. Авось старый Бей-Болт оценит рвение и расщедрится. Тогда «винторез» перейдет в собственность Берета, а с такой машинкой можно попытать счастья и в глубине Зоны, куда бывший десантник собирался уже давно, да только подходящего снаряжения не было.

— Ты что, так ничего и не помнишь? — спросил Мобила, подбрасывая в руке старенькую «Нокию». — Совсем ничего?

— Почему, помню, — ответила девушка, — помню, что меня зовут Катей, помню, что жила в небольшом городке, у нас был выпускной вечер, выпили немного, гуляли всю ночь. Но на рассвете что-то грохнуло, вспышка была такая, что я думала, ослепну. А потом я очутилась здесь.

— А еще что-нибудь помнишь? — настаивал Васька. — Ну, там, как город назывался, родителей, подружек…

Катерина помотала головой:

— Нет, помню, что-то было, но… будто на самом деле этого ничего не было. И еще что-то помню, только рассказать не могу, потому что слов таких не знаю.

— А зачем ты здесь, тоже не знаешь? — Мобила отхлебнул из фляжки.

— Наверное, такая у меня судьба, — отозвалась девушка.

— Планида, как говорит Ведьмак, — важно подтвердил Васька. — Против судьбы еще попереть можно, а против планиды — пустой номер. Впрочем, здесь все старые номера пустые.

Мобила с грустью посмотрел на навек замолчавший телефон, выключил его и спрятал в карман.

Они долго сидели, слушая звуки вечерней Зоны, далекие автоматные очереди, кашель бандитских обрезов, невнятные стоны и поскуливание слепых псов, рыдающий хохот голодного кровососа…

Вдруг со стороны блокпоста послышалась автоматная стрельба, потом тяжело забубухал крупнокалиберный «Корд». Стреляли в сторону прохода на Болота, стреляли зло, не жалея патронов, стреляли радостно, потому что как-никак, а все-таки развлечение.

— Мобила, Берет, — раздался голос Бей-Болта. — Возьмите еще двоих и выдвигайтесь на шоссе. Вести отвлекающий огонь, самим под пули не лезть. Это Лебедев из «Чистого Неба», он недавно связывался со мной через ПДА.

Сталкеры молча, пригнувшись, побежали в сторону дороги. Через некоторое время послышалась частая автоматная стрельба, потом динамик на вышке блокпоста принялся гулко и бездарно материться и орал так до тех пор, пока разозлившийся Берет не влепил в него пулю из «винтореза».