Дар Монолита - Клочков Сергей Александрович "settar" - Страница 6

Но если «чернушка» не убила меня, пощадила инъекция ядовитого стимулятора, организм очистился от грязи и радиации, то усталость никуда не делась. Бывает иногда такое, что вымотавшись до предела, не можешь заснуть, и желания даже такого не возникает… хочется просто сесть где-нибудь в уголке, прикрыть глаза и не в сон даже провалиться, а в нечто вроде отключки — и не спишь, и мыслей никаких, одна только тупая лень и апатия, да еще желание, чтоб никто не подходил. Нет меня. Буду не скоро…

Хип, видно почувствовав мое отсутствие, что-то проворчала сквозь сон, и на ее лице вдруг появилось выражение неподдельного горя — похоже, снились ей сейчас не самые красивые сны. Я присел рядом, взял ее за руку, и девушка, глубоко вздохнув, едва заметно улыбнулась. Хороша… красивая она у меня. И хоть легли под глазами тени, заострились скулы, а губы, на которых никогда не видел я помады и блеска, обветрились, побледнели, была она в тысячу раз красивее и лучше тех скалящихся красоток из глянцевой шелухи, которой, случалось, приторговывали местные барыги. Загорела Хип, но не тем ярким, пляжным загаром, а немного бронзовым, светлым, какой только и бывает у сталкеров, неделями пропадающих в затяжных ходках. Мужику здесь, мягко говоря, трудно, а уж как тяжко девке в Зоне, так это просто слов нет… комбез и обувь подходящую найти иногда тяжелее, чем редкий артефакт. Ладно хоть связи среди торгашей налажены, заранее заказать можно, но, правда, втридорога — им, торговцам, тоже не улыбается неделями по своим каналам вопросы спрашивать и размеры подбирать. За собой Хип следит, очень хочет для меня красивой быть, а помыться — оно ведь только в лагерях, да и то не всех, или в Чернобыле-7, а Зона — это не только твари, аномалии и смерть. Это еще и грязища, которая в избытке и в подвале мокром, и в лощинке гнилой, и в ржавом, горелом нутре брошенного бронетранспортера, в котором ночевать придется, а то и в колодце от Выброса прятаться, по грудь не то в рыжей глинистой каше, не то еще в каком веществе, так как смердит, считай что, одинаково. И ведь исхитряется девка даже в таких условиях воды из дистиллятора и на чай, и на помывку головы набрать — как она это делает, ума не приложу… воды горячей всего-то три котелка, да времени в обрез, и гнилой домишко где-нибудь на окраине заброшенного поселка, а выходит уже довольная, улыбается, волосы вытирает. И в ходку дальнюю всенепременно и тайком от меня в рюкзак какие-то притирания, тюбики, асептики, бутылочки, очистители, влажные салфетки и прочую гигиену положит обязательно. Поначалу ругался я за каждый грамм в рюкзаке, Хип серьезно кивала, у меня на глазах все это дело из рюкзака выгребала, но стоило отвернуться — в секунды весь набор обратно по кармашкам между запасными фильтрами для респиратора и банками тушенки. Быстро, незаметно, ловко… только уже в Зоне, на привале выясняется, что побоку этот мой приказ пущен, и ведь ругаться не получается — так посмотрит своими глазищами, улыбнется, головой покачает, и все, какая уж там, на фиг, строгость…

Трепали тут некоторые в Баре, что «неча в Зоне бабам делать, не бабское это дело — сталкерить». Сам-то щегол совсем, дальше лагеря на километр не уходил, в активе, может, пара «медуз», если очень повезет дураку, «коралл» или «выверт», а уж гонору, как на десяток ветеранов. Сидит, умничает такой вот, с позволения сказать, сталкер, на морде важность написана, к бармену иначе как «на два пальца чистого» не обращается. Однако не понимает зеленка, что таким вот поведением на годы вперед к себе отношение обеспечивает… а уж если имечко прилипло «Щегол» или, того хуже, «Шлепок», то от него уже не избавишься… вот такие вот «шлепки» часто в сторону Хип с презрением посматривали, высокомерно так, с ухмылочкой. Пришлось пару раз ухмылочки эти кулаком сносить, бывало, что и вместе с зубной крошкой. Человек я, в общем, не злой и на раздачу не скорый, драк органически не переношу, за всю местную карьеру было всего несколько красивых замесов. Однако в такие моменты разбивал морды не раздумывая — выбешивала кривящаяся харя просто до невозможности. Ни разу не слышал я ни от Сиониста, ни от Лихо дурного слова в отношении редких в Зоне девок-сталкеров. Век их, как и всех прочих бродяг, короткий был, ни одной не знал я одиночки, чтоб больше двух лет в Зону ходила. Помимо аномалий, мутантов и мародерской пули в спину еще была опасность, и немалая, когда на тропинке другой сталкер встретится… поди разбери, что он за человек, какие у него мысли. Совесть у многих бродяг ведь настолько прозрачная, что ее не всегда видно, и что случилось в подвале брошенного дома или на далекой тропе, никто и никогда не узнает, кроме разве что самой Зоны, а я крепко сомневался в ее справедливости. Был ведь случай, еще до того, как встретил я Хип… заходила временами в Бар девушка одна. Крупная, крепкая, слышал я, на Большой земле спортсменкой была, пловчихой, да что-то не заладилось у нее, вроде допинг нашли или просто подставили, да это уже и не важно. А она всю жизнь на этот свой спорт положила, только им и жила, по Европам каталась, медали для страны завоевывала. Вышибли ее, и ни работы, ни квартиры своей, ничего… деньги кончились, родни никакой, считай, нет, какая-то троюродная тетка с Тамбова не в счет. Личной жизни тоже… красивая она была, но дефект все же имелся — чуть губы искривлены, и на подбородке маленький, но заметный шрам — на тренировке неудачно поскользнулась и лицом о тумбу приложилась крепко. Метина-то небольшая, лицо она не портила, если не приглядываться, то не увидишь, однако крепко стеснялась девка… кстати, ее Муреной сталкеры окрестили, как узнали, что пловчихой была сталкерша. Умница большая была… редко из ходки пустой возвращалась, пусть и не попадалось ей редкого, уникального хабара, но весьма недешевые штуки приносила регулярно. Хотелось ей в Зоне такую деньгу найти, чтоб и на европейского хирурга хватило, и на квартирку, и на несколько лет нормальной жизни. Пытались за ней ухлестнуть, да толку ноль — никого и близко не подпускала. Даже Сизого, хоть и явно симпатичен он ей был, но шрама своего она крепко стеснялась. Сизый, который чуть раньше ее в Зону пришел, парень, в общем, был неплохой, положительный, хотя, конечно, как сталкер невезучий: ну, если особенной сноровки или чутья на хабар нет, то так и будешь хлам таскать. Ну вот и таскал он «медузы», «банки» и «русалочьи слезы», на жизнь хватало, на ремонт и изредка на подарок своей Мурене. Психовал страшно, если она в ходке задерживалась, ПМК из рук не выпускал, несколько раз даже напивался, когда сеть теряла сигнал с ее коммуникатора. Да и она на него посматривала по-особенному, тепло так, с хорошей улыбкой, частенько они вдвоем за дальним столиком сидели — крепкая, высокая девушка и Сизый, худощавый, жилистый парень на полголовы ее ниже. Ему-то я и рассказал потом, как нашел Мурену в развалинах недостроя, что на границе с Темной долиной. Не стал я ему выкладывать подробности, что сотворили с ней какие-то до сих пор не найденные подонки, но он, видно, и сам все понял, побелел и из Бара ушел. В Зону. Больше не видели его, но до сих пор совесть напоминает мне о том случае — не зря ли сказал, может, лучше было промолчать, мало ли народу в Зоне без вести пропадает, но, с другой стороны, без вести пропавший здесь — тот же самый труп. К тому времени, как нашел я Мурену, и сам я уже убивал, и меня не раз убивать пытались, на мертвых я насмотрелся, как и любой местный бродяга. Однако больно резануло мне по сердцу, когда увидел я сталкершу, страшной смертью погибшую. Своими бы руками удавил уродов… грешили на банду Кулька, в те времена на границе Свалки промышлявшего, но в тот же год «долги» их всех вычистили, надеюсь, вместе с теми уродами. Эх, «долговцы»… виноват я перед вами, мужики. Так виноват, что даже слов нет, прощения попросить не могу, не прощаются такие вещи… ладно, может, выпадет когда случай помочь вашим ребятам, помогу обязательно. Ха… если, конечно, когда в Зону вернусь из этой самой странной… «грани». А оно весьма сомнительно.

Я вздохнул и осторожно погладил волосы спящей девушки. Помню, как встретил тебя в первый раз, ушедшую из «Свободы», искавшую схрон на ночь в одном из самых неприятных уголков Зоны. Как поразился тому, что ты выжила и даже не нахватала радиации. Как услышал «Хип», как в первый раз ты искала у меня защиты от взъевшегося «долговца» Седого, с которым пережидали ночь. Как на утро мы уходили от колодца-схрона уже как странная, но все-таки команда. Как думал я еще, болван, не стоит ли бросить такую «обузу», так как давно ходил один, не желая доверять напарникам. Как до сих пор иногда окатывает холодом от мысли, что она бы не дошла, оставшись в аномалии или встретив мутанта. Что я мог бы потерять ее, даже не найдя, или бездумно отмахнуться от фактически смертницы — ни нормального костюма, ни оружия, ни сколько-нибудь серьезного опыта…