Дар Монолита - Клочков Сергей Александрович "settar" - Страница 40

— Эй… стажер!.. — позвал я. — Это…

И окончательно проснулся.

Квартира, пустая, темная, ответила прохладной тишиной. Ну, конечно… она же ушла. Черт. Забыл я про это совсем, спросонья еще не сообразив, что все, теперь больше некого звать. Нет ее здесь. Ты один.

Что-то оторвалось в груди. Резко и больно, так, что перехватило дыхание. Хлопнул по карманам в поисках верной фляжки, нащупал ПМК, включил… синее свечение экрана довольно резко ударило по привыкшим к темноте глазам. Половина пятого, должно уже светать, но рядом Зона, а значит, почти неизменная тяжелая облачность, отчего рассветы здесь темно-серые, поздние, а на тучах нет отсвета городов. Предутренняя Зона оттого непроглядно-черная, словно зев пещеры, плохо в такое время заблудившимся сталкерам…

Глаза быстро привыкли к свету, и я в уголке экрана заметил значок сообщения. А, небось, о своевременной оплате напоминает, хотя я на месте НИИ давно сделал бы сталкерам бесплатную сеть. По сотне долларов в месяц трясти за доступ ко всей распространяемой информации — это все-таки перебор. Все понятно, что передатчики, разбросанные по «палестинкам», стоят очень недешево, как и обслуживание полноценной сети на особых, специально для Зоны подобранных частотах, которые тем не менее иногда отчаянно «врали» не только во время Выбросов, но даже и вблизи крупных аномальных полей. Дорого, ясное дело, стоил и сам ПМК — уникальная, нужно сказать, вещица. Полноценный компьютер размером с ладонь и толщиной в два с половиной сантиметра, он справлялся со всем — со связью, фото- и видеосъемкой на встроенную камеру, через универсальные разъемы подключался к «продвинутому» дозиметру ДСУ и детектору аномалий. Дорого он стоил, это факт, но НИИ еще в те, светлые времена заказал их в избытке и распространял среди сталкеров почти даром — у торговцев ПМК без проблем можно было купить и оформить за двести, максимум за двести пятьдесят зеленых рублей. Ученые получили возможность отслеживать перемещения сталкеров, на расстоянии давать задания, если какой бродяга окажется на подходящей для исследований территории, а также получать большое количество разной полезной информации — за важные фотографии и видеосъемки НИИ платил неплохо. Сталкеры соответственно получили еще больше пользы — предупреждения о Выбросах, «глушняках», вливание в сеть общественно полезной информации, можно было и попросить помощи — не одна жизнь была спасена посредством этих маленьких умных машинок. Случался и обмен «любезностями» между группировками, разные объявления, предложения, а то и обычный треп бродяг, вынужденных скучать в схронах, пережидая какую-нибудь очередную пакость Зоны. Честно говоря, я бы не решился сделать дальнюю ходку без персонального мини-компьютера, или просто ПМК. Надежная, стойкая к разным воздействиям Зоны, на удивление прочная машинка стала такой же необходимой деталью экипировки, как оружие, защитный комбинезон и приборы.

Я дважды легонько ткнул пальцем в сенсорный экран. ПМК, отреагировав на прикосновение в сочетании с теплом тела, включился в активный режим.

«Есть непрочитанные сообщения. Открыть?»

— Валяй, — проворчал я, нажимая «открыть» и откидываясь на подушку. Надо бы заняться настройками новой машинки, чтоб не цепляла разную служебную ересь с институтских серверов, касающуюся только «кабинетчиков». Не особенно интересны мне расписания заседаний ученых комитетов и списки премированных лаборантов-штатников, которые обязательно будут приходить по пять раз на дню. Я ведь теперь как-никак старший научный. Хех… сто процентов, уже целый пакет новостей…

«Привет. Как ты?»

Я подскочил на диване, прогоняя остатки сна.

Хип?

Ну а кто еще может прислать сообщение со «свободовского» передатчика? Да еще и в три часа ночи? Только она… конечно, она. Как дела, значит? А так, что чихать на запланированный трехдневный отдых, шут с ним, что темно еще на дворе и что как следует не отдохнул. В Зону. На Армейские склады. Сил больше нет, как хочу просто увидеть и поговорить. Оживаю я, родная. Видно, не все еще во мне умерло в том иллюзорном мире.

И невыносимо уже от одиночества. Если и не суждено нам, как раньше, то, может, команда состоится? Все-таки, сработались мы с тобой на славу, стажер, настолько, что без слов друг друга понимали. А значит, на выход.

«Иду. Жди» — короткое сообщение ушло в сеть, я подхватил рюкзак — благо тот был еще не разобран, и, на всякий случай спрятав диски в тайник, через минуту захлопнул дверь.

Когда я проходил через пропускник Периметра и сонный сержант проверял пропуск, в Зоне уже начало светать.

* * *

«Огненный шар» откатился еще дальше, а длинная ветка, которой я пытался его подцепить, густо задымилась и как-то разом полыхнула веселым желтым пламенем. От жара уже начало печь не только открытое лицо, но и руку в защитной перчатке «Кольчуги». За костюм я не опасался — такие температуры ему нипочем, однако находиться так близко к «жарке» — испытание не из приятных. Веет густым теплом, словно из открытой печи, от жара на лбу выступил пот, уже начало жечь, и я, чертыхнувшись, отскочил далеко в сторону от аномалии. Воздух сразу стал приятно-холодным, свежим, я стянул с руки горячую перчатку и вытер пот со лба.

«Жарка» разлеглась на остатках деревянного дома, и она же, видимо, когда-то сожгла его не то что в угли — в золу. Постоянные дожди превратили пепел в плотную, серую землю с крапинами ржавчины от раздутых, полностью расслоившихся на чешуйки гвоздей и кусочками шифера. От дома, собственно, остались только кирпичный фундамент и печь с высокой трубой. От аномальной температуры с нее полностью обвалилась штукатурка, а кирпич пошел крупными трещинами и почернел — «жарка» окружила печь со всех сторон и буквально «облизывала» кирпичную кладку потоками дрожащего, раскаленного воздуха. Центральный канал аномалии скорее всего проходил в трубе, до сих пор, видимо, выдерживающей странный, оранжево-синий огонь такой температуры, на которую, конечно же, печь была не рассчитана. Кирпич, похоже, спекся, сплавился в монолит еще до того, как от жара пошли трещины, но этот вопрос занимал меня сейчас не особенно сильно. У поддувала, возле чугунной заслонки, темно-малиновой от постоянного «подогрева», в дрожании воздуха огромным, жарким углем, переливался «огненный шар» — не особенно редкая в Зоне вещь, но тем не менее три с половиной сотни стабильно стоивший даже в «богатые» времена. Теперь, ясное дело, больше.

Подобрав ржавую оконную ручку, я примерился и запустил ее в открытую печь. Предположение оказалось верным — разбуженная аномалия зарокотала пятиметровым языком переливчатого синего огня, вылетевшим из трубы, словно из ракетного сопла. Высоко в небо полетели яркие желтые искры. Потоком воздуха «огненный шар» затянуло в поддувало, внутри печи что-то громко лязгнуло, пахнуло совсем уж обжигающим жаром, и артефакт, подброшенный языком аномального пламени, вылетел из трубы и, упав, откатился далеко в сторону от аномалии.

Естественно, «огненному шару» «жарка» никак повредить не могла. Он даже не нагрелся, несмотря на то что рдел раскаленным углем, играя редкими, яркими искрами, то и дело вспыхивающими на его боках. Довольно крупный, размером с хороший грейпфрут, весил он совсем немного, словно был сделан из пенопласта. Легкий и твердый, артефакт давал обманчивое впечатление хрупкости, но его шершавые, скрипучие бока не пробивались даже винтовочной пулей. Сталкеры, зная об этом, часто выбивали прицельными выстрелами «огненный шар» из скоплений «жарок», правда, обычно тратя на это немалую часть боезапаса. Интересный арт… несмотря на огненный, жаркий вид, он лишь слегка согревал ладони, поскрипывая при трении и рдея точно так же, как громадная головня из костра, по каким-то фантастическим причинам потерявшая весь жар. Долго держать в руках его не следовало — «огненный шар» немного излучал, а в Зоне и без того хватает мест, где можно цапануть рентген. Значит, в углепластиковый контейнер его со специальной защитой из многослойной освинцованной фольги, снижавшей не только излучение, но и пока необъяснимым для науки образом подавлявшей большинство аномальных свойств артефакта. Уф… ну что ж, день задался.