Одержимые Зоной - Китаева Анна - Страница 40

— Слушаю я, слушаю, — буркнул сталкер.

Вкратце история Робина, которого на самом деле звали не Робин, сводилась к следующему.

Однажды Доктор в сопровождении любимой собаки Киары вышел прогуляться по Болотам. Было это летом, а вот какого года — неизвестно. Может, четыре года назад, а может, и все шесть. Восемь? Ну, это вряд ли. Хотя… может, и восемь. Память — странная штука, и чем дольше живёшь, тем больше странностей за ней замечаешь. То, что в тот день цвели кувшинки, Доктор запомнил. А какой был год — забыл. Два года тому? Нет, не два, это точно. Потому что в тот день он прогуливался с тростью, хорошая была трость, удобная, прямо жалко было, когда в позапозапрошлом году её перекусили пополам. Водится тут на Болотах один такой… впрочем, это к делу не относится.

Ну вот, значит, цвели летние кувшинки, жёлтые и лиловые, Киара гонялась за бабочками и полтергейстами, настроение у Доктора было отличное, и, занятый своими мыслями, он дошагал практически до края Болот. До северного края, а если ещё точнее, до северо-западного. Там есть одно малопролазное местечко, заросшее занятными деревьями, которые Доктор для себя назвал мангровыми берёзами. Именно там, когда Доктор присел отдохнуть на перекрученный берёзовый ствол, сверху с ним заговорил голос. Голос сказал: «Не смотри вверх, пожалуйста! А то она меня выследит и найдёт».

Доктор удивился, потому что не думал здесь встретить никого говорящего на человеческом языке. Доктор не внял просьбе и посмотрел вверх. Доктор обнаружил в кроне мангровой берёзы тощенького белобрысого мальчишку в очень грязной одежде, который ответил ему возмущённым взглядом и прошипел: «Я же просил не смотреть!».

«Извини, — сказал Доктор. — А «она» — это кто?»

Мальчишка слез вниз и устроился напротив Доктора на таком же берёзовом стволе, закрученном узлами, как удав, пытающийся почесать себе спинку.

«Она — это химера, — мрачно сказал мальчишка. — Только ничего больше не спрашивай».

И он растёр грязь под глазами грязным же кулаком.

На взгляд Доктора, мальчишке было лет десять. Он явно был на грани срыва, но держался. Физически ребёнок выглядел здоровым, у него лишь была ободрана щека и подбородок — очень сильно, до крови. Некоторое время они сидели молча, поглядывая друг на друга. Когда молчать дальше стало невмоготу, прибежала Киара. Доктор только было приготовился хватать и успокаивать мальчишку, и объяснять, что этот с виду свирепый зверь не ест маленьких детей, как пацан сам полез обниматься с чернобыльской сукой. Киара деловито облизала ему ободранную щёку, слизнула слёзы с другой щеки и посмотрела на хозяина вопросительно.

«Я — Доктор, — наконец сказал Доктор. — У меня здесь дом, на Болоте. Пойдёшь ко мне в гости, Робинзон?»

Робин пошёл с ним и Киарой в дом на Болоте, и прожил у Доктора несколько месяцев. Он горевал, он плакал по ночам, а Доктор его ни о чём не расспрашивал, чтобы не бередить боль. Очень не сразу мальчишка сам рассказал, какая трагедия привела его в тот день на окраину болот. Робин жил с родными в затерянной деревне, и жили они на удивление спокойно, даже беспечно, потому что опасные твари там не появлялись. Поэтому сельчане и оказались беззащитны перед химерой. Тварь залезла в дом к семье Робина, убила родителей и погналась за мальчишкой. Он убежал. Подробности Доктор опять-таки не стал выпытывать…

— Ну дела! — Кайман хлопнул себя по бокам. — Док! Мышонок! Так я же знаю этого вашего Робина!

Сталкер увидел, как широко распахнулись глаза Мышки, и поспешил поправиться:

— То есть не сам лично знаю. Мне про него рассказывали. Знаешь, кто? Везунчик! Получается, они с Робином из одной деревни.

— Везунчик? — Доктор нахмурился. — Я как-то оперировал одного сталкера с таким прозвищем. Пришлось ему отрезать два пальца на правой руке — схватился за «адский репейник». Действительно везучий был парень, мог бы и вовсе без руки остаться… Это он?

— Нет, — махнул рукой Кайман, — кто-то другой. Я про своего напарника говорю. Не сбивайте меня, а то запутаемся.

— Давай тогда по порядку, — велела Мышка. — Что именно он тебе рассказывал?

— По порядку… — Кайман поскрёб щетину на подбородке. — Значит, так. Как-то к слову Везунчик вспоминал своего друга, который жил у Доктора на Болоте.

— И дальше что? — жадно спросила Мышка.

— Да и всё, — развёл руками Кайман. — То есть, может, он и говорил что-то ещё про того пацана, но я не запомнил. Откуда я знал, что это важно?

— А почему ты решил, что они из одной деревни? — не отставала Мышка.

— Так химера же! — Кайман увидел непонимание в устремлённых на него взглядах и поспешил пояснить. — У Везунчика тоже родители погибли, когда химера на деревню напала. Он потом из дома ушёл. Что-то мне не верится, чтоб это были две разные деревни и два разных нападения химер. Думаю, семьи Робина и Везунчика пострадали одновременно. Да, кстати! Про Везунчика я точно знаю, когда он покинул деревню — в шестнадцать лет, четыре года назад. Значит, и Робин жил у Доктора четыре года назад. Что скажешь, Док?

— Четыре года… — Доктор поднял прозрачно-голубые глаза к потолку. — Ну, может быть, и четыре… А о чём это говорит?

— Это Матвейка! — с тихим торжеством в голосе объявила Мышка. — Это он. Точно! Док, вы сказали, Робин показался вам десятилетним? Так ему и в самом деле было десять! Он просто прибавил себе два года, чтоб вы к нему относились серьёзнее.

— Гм…

— И внешность! — добавила аргумент Мышка. — Светлые волосы, небольшой рост… Посмотрите на меня внимательно, Док! Скажите, мы с Робином похожи?

Доктор честно воззрился на девушку.

— Ну… да, может быть, — признал он. — Хотя я не очень хорошо помню подробности. Всё-таки это было давно, лет семь назад… то есть, вы говорите, четыре? Да-да, я понял. Давно, в общем. Но сходство имеется.

— Вы забыли одно обстоятельство, — подал голос Можай, который до сих пор лишь внимательно слушал разговор. — У Робина были родители. Те самые, которых убила химера.

— Ой… — Мышка растерянно посмотрела на Каймана.

Сталкер озадачился. А ведь правда, Можай верно подметил. Значит, Робин не может быть Мышкиным братом. Не складывается… И вдруг Каймана осенило.

— А что, если родители были приёмные? — сказал он. — А?

— Может такое быть, — признал Можай. — А что? Оказался двухлетний пацан в Зоне, люди его подобрали, усыновили и всё такое… Похоже на правду.

— И я скорее поверю в такой расклад, чем в ребёнка-маугли, воспитанного кровососами, — ввернул Кайман.

— Точно! — Мышка подскочила на стуле. Глаза её горели. — Кайман, ты супер! Всё сходится. Мы завтра же идём в эту деревню! Доктор, спасибо, спасибо вам!

— Гм…

Доктор выглядел сбитым с толку, как будто он пытался что-то сопоставить, и у него не получалось. Впрочем, на ключевую фразу он отреагировал.

— Дорогая моя барышня, завтра вы никуда не идёте. Завтра вам ещё необходим отдых и процедуры. И послезавтра тоже. А там посмотрим. Тем более что попасть в деревню, о которой идёт речь, очень и очень непросто. Она не зря считается затерянной.

Кайман помрачнел.

— Верно… — протянул он. — Ах ты ж ёшкин кот! Слышал я от напарника про то, что у них там «карусель» особенная на входе… Ну чисто тебе сталкерская рулетка. Из-за этого он, когда из дома ушёл, уже и не возвращался туда. Лишний раз в «карусель» лезть — это вам не малину жрать с куста!

— Именно, — кивнул Доктор. — Можно попасть в пространственный карман, а можно отправиться к праотцам. Честно сказать, когда Робин вернулся домой, я подумывал о том, чтобы навестить его, но не стал рисковать. Я не могу полагаться на случай.

Мышка переводила взгляд с Доктора на Каймана.

— А я полезу! — звенящим от напряжения голосом сказала она. — Я за братом в какую угодно «карусель» полезу!

Кайман сердито посмотрел на неё и вдруг зевнул во всю пасть. И девушка в ответ зевнула тоже. Доктор поднялся с места, открыл жалюзи, выключил свет, и все увидели, что уже рассвело.