Одержимые Зоной - Китаева Анна - Страница 26

— А я в детстве шоколад не ел вообще, — вспомнил Кайман. — Выплёвывал, представляешь? Взрослые смеялись.

— Кайман.

Мышка глянула на него серьёзно, испытующе.

— Я ведь о тебе почти ничего не знаю. Ты кто? Где родился? Как в Зону попал?

Тьфу ты, ёшкин кот! Надо же было так подставиться. И кто его тянул за язык с этими воспоминаниями? Кайман сделал попытку свернуть разговор:

— Кофе пей. С конфетами, в самый раз.

— Не хочешь говорить — не надо, — хмыкнула девушка. — Спасибо за конфеты.

Она потрогала кружку — горячая. Ухватила её через подол футболки, в другую руку взяла жестянку и ушла из тамбура-кухоньки в жилую половину бункера. Кайман слышал, как она возится там — наверное, расстилает себе спальник. Он выдвинул ящики стола, покопался, нашёл пачку галет, бессмысленно переложил её из левого ящика в правый.

Какого чёрта?

Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься… Чего? А ведь и впрямь боишься, крокодилище. Боишься, что они поймут — у тебя под чешуйчатой бронёй мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Ещё как.

Кайман шагнул через порожек. Мышка устроила лежбище прямо на полу — постелила несколько спальников, ещё один свернула в изголовье вместо подушки. Сталкер присел на край разостланного спальника, хлебнул горячего кофе, отставил подальше кружку.

— Я очень обычный, — сказал он. — Рассказывать почти нечего. Родился я в Севастополе, отец — украинец, мама — русская. Когда учился в третьем классе, семья перебралась в Питер, там мамины родственники. Потом родители развелись, завели каждый по своей отдельной семье, меня только некуда было деть. Ну, я уже почти взрослый был. Закончил школу, отслужил в армии, устроился на работу. Экспедитор, это знаешь что? Сопровождение грузов. Командировки, разъезды, платили неплохо. Потом… потом влюбился, стали жить вместе. А потом как в анекдоте. Вернулся я из командировки, а у жены в постели любовник. Всё очень обычно, Мышонок. И никакого смысла об этом рассказывать.

— Смысл есть, — качнула головой девушка. — Кайман?

— Что, малыш?

Кайман гладил её стриженые светлые волосы, а она тянулась за ласкающей рукой, бодала его макушкой, как ничейный котёнок — погладь меня, ну погладь, ну ещё.

— Выключи фонарик, Кайман.

Наверху, за толстыми стенками бункера, лил дождь, бушевал выброс. А Мышка и Кайман любили друг друга, как в первый раз — словно те разы за Периметром были не в счёт, словно настоящее начиналось только здесь, в Зоне.

Может, так оно и было.

18

Мышка,

бункер по дороге на Янтарь

Она проснулась резко и подскочила, будто подброшенная. Колотилось сердце. Что-то было не так. А «не так» в Зоне запросто может значить смерть.

Кайман спал и негромко похрапывал. Во сне сталкер выглядел моложе — разгладилась ироническая складка у губ, разошлись морщины на лбу от постоянно нахмуренных бровей. Стоп! А почему она вообще видит его лицо? В бункере должно быть абсолютно темно, фонарик они потушили.

Из тамбура в жилую часть проникал неяркий свет. Кто-то негромко кашлянул за перегородкой. У Мышки бешено застучало сердце. Вот! От такого же точно кашля она и проснулась. Кто-то был там, где никого не могло быть. Кто-то находился в бункере вместе с ними. Кто же?

Одним движением она натянула футболку, другим — нашарила пистолет, сжала металлическую рукоять… и не взяла. По уму следовало разбудить Каймана. Но…

Человек сидел у стола, вполоборота к ней. Мышка узнала его скорее по описаниям, чем по собственным картинкам из памяти детства.

— Здравствуй, дядя Дима, — негромко сказала она.

Чёрный Сталкер Шухов по прозвищу Рэд смерил её внимательным взглядом. Мышка невольно вздрогнула. Казалось, она видит обыкновенного живого человека — вот только темнота как-то особенно льнула к нему, так что начинало мерещиться, будто клочья тьмы садятся ему на плечи, как чёрные снежинки… Садятся и прилипают, и фигура сталкера начинает расплываться, и хочется сморгнуть иллюзию… Но моргать боязно, а вдруг окажется, что никакого Чёрного Сталкера здесь нет и не было вовсе? А он ей очень, очень нужен!

— Ну, здравствуй, Линочка, — отозвался Шухов ей в тон. — Вижу, выросла. Мама бы порадовалась.

Мышка прикусила губу. Давно, ох как давно её никто не называл Линочкой. Бабуля звала её Алей, и только так. Линочка — это домашнее имя тех времён, когда мама с папой… Ёшкин кот! Не хватало только разреветься.

Шухов грел руки над зажжённой спиртовкой, растирал пальцы. От него ощутимо тянуло холодом, как из распахнутой морозилки. Девушка переступила с ноги на ногу.

— Помоги мне, дядя Дима, — хрипло сказала она главное. — Помоги найти Матвейку. Я надеялась тебя встретить. Я…

Дыхание у неё перехватило — то ли от слёз, непролитых усилием воли, то ли от неживого холода, то ли от безумно вспыхнувшей надежды. А может, от всего вместе. Но Чёрный Сталкер медленно покачал головой.

— Почему? — почти выкрикнула Мышка. — Ведь ты же знаешь! Ты можешь! Про тебя такое рассказывают… Ты знаешь всё, что делается в Зоне, правда? Я верила, что ты найдёшь меня и поможешь!

Чёрный Сталкер поморщился. Едва заметно — но эта лёгкая гримаса отрезвила девушку. Не надо обманывать себя. Нет больше добродушного дяди Димы, который заходил к родителям в гости и разговаривал иногда с малышкой Линочкой. Есть призрак Зоны, который уже много лет карает и милует, именем которого сталкеры клянутся или проклинают. И только Зона знает, почему он помогает одним и наказывает других.

— Ты очень сильно хотела, чтобы я пришёл, — с непонятным усилием сказал Рэд Шухов. — Я пришёл. Но я не могу тебе помочь найти брата. Не спрашивай, почему. Она так решила.

Она? Почему-то Мышка не усомнилась в том, что Чёрный Сталкер говорит о Зоне.

— Скажи хотя бы, он жив? — попросила девушка. Шухов прислушался к чему-то внутри себя.

— Скажу, — кивнул он с задержкой. — Да. Жив.

Жив! Матвейка живой! Она была права, когда все остальные ошибались.

У Мышки подкосились ноги, и она изо всех сил вцепилась в стену.

— Спасибо, — прошептала она. — Это уже много.

Чёрный Сталкер с тревогой посмотрел на неё, и снова девушка увидела в нём живого человека.

— Линочка, тебе плохо? У тебя сердце здоровое? Рядом со мной опасно долго находиться. Я, наверное, пойду.

— Нет!

Мышка лихорадочно соображала. Чёрный Сталкер не может ей сказать, где Матвейка. Почему — непонятно, но, допустим, Зона ему не велит. Но может быть, он ей поможет в другом?

— Дядя Дима, не уходи ещё пока, пожалуйста, — заторопилась Мышка. — С сердцем у меня всё хорошо, это я просто обрадовалась так. Понимаешь, я наняла сталкера, чтобы Матвейку в Зоне отыскать, а расплатиться мне нечем. Я ему пообещала показать мамин тайник… только я соврала, дядя Дима. Если у мамы и был тайник, я не знаю, где он. Подскажи мне какой-нибудь клад, а? Ну хоть какой-нибудь. Я должна Кайману хабар.

Босые ступни её онемели от холода, и ледяное бесчувствие поднималось всё выше. Заледенели голые руки. Но Мышка боялась, что если она метнётся за одеждой, Чёрный Сталкер исчезнет как призрак.

— Должна? — приподнял бровь Шухов. — Хабар? А я было решил, что у вас совсем другие отношения.

— Ну…

Мышка покраснела. Это что же, Шухов наблюдал их в постели? Хотя если он всеведущий призрак Зоны, ему и наблюдать не обязательно — так знает.

— Во всяком случае, тайник показать я ему обещала, — твёрдо сказала девушка. — И солгала. А он пошёл со мной на поиски Матвейки, и до сих пор меня не подводил. Ну что, ты мне поможешь?

— Хорошо, — хмыкнул Чёрный Сталкер. — Я вижу, Линочка, ты повзрослела не только внешне и научилась заключать сделки. Так? Я тоже могу предложить тебе сделку. Согласна?

— Да.

Шухов нахмурился.

— Сначала надо узнать, какую, и только потом соглашаться, — раздосадованно сказал он. — Значит, есть в Зоне такое место, куда я не могу попасть. Это в высшей степени странно. Попробуй-ка ты туда зайти. Расскажешь мне, что там такое, — а я укажу тебе клад.