Винтовка Фергюсона - Ламур Луис - Страница 32

Я нарисовал на земле около себя схему: линия, обозначающая край плато, и другая — гору напротив, отметил расположение пещеры с крестом и нашу позицию. Если я не ошибался, мы находились не более как в трехстах ярдах к юго-востоку от этой пещеры.

Выбрав в качестве ориентира высокую растрепанную сосну на краю плато, я провел взглядом линию от нашего лагеря к ней. Приблизительно на полпути высовывалось нагромождение скал. В промежутке между ним и нами лежала небольшая сухая сосна. Найду дорогу даже в потемках. Я разыскал пару налитых смолой шишек и положил их, чтобы удобно взять.

Подошла Лусинда.

— Что хотите делать?

— Забрать золото и уезжать отсюда.

— Правильно! — живо отозвалась она. — Я мечтаю выбраться даже с пустыми руками. Давайте просто уедем! — Помолчав, она добавила: — Я его боюсь. Верю, что он с удовольствием нас поубивает, всех до одного!

Несмотря на дерзкое желание бросить Фолви персональный вызов, я сам не избежал опасений. Что он являлся борцом, почти не находящим себе равных, мы все принимали без возражений. Смелый, беззастенчивый человек, державший в повиновении команду головорезов частью страхом, частью силой личности. И однако я упрямо отказывался признать себя побежденным. Я добуду это золото, потом уже мы уедем.

Окружающая местность казалась предательски мирной. Куда ни глянь, никто не шевелится.

Сейчас мы как будто были в безопасности. Чувство, чреватое неприятностями. В подобные моменты человек становится уязвимым, а охоты подвергнуться атаке мы не испытывали. При изучении окрестностей, высматривая не только движение, но и знаки, оставленные передвигавшимися раньше, я раздумывал, что надо бы сделать одну решительную попытку быстренько добраться до клада и потом убираться из этих мест что духу в конях. Самым важным было уберечь Лусинду, с этим согласился бы каждый, а это значило оторваться от противника. Сэнди, Толли, Кембл, Шанаган и Хорхе знали, куда мы собираемся, и могли ехать следом — если были живы и если сохраним жизни мы.

Перебрался ко мне Эбитт, так же, как и я, изучая окружающее.

— Нет никаких идей насчет где запрятано добро?

— Мне кажется, я знаю, где оно.

— Очко в твою пользу. Я ума не приложу.

Я рассказал про мальтийский крест.

— Длинная перекладина, по-моему, сделана для обмана, заманить в ловушку. Думаю, клад зарыт под крестом.

— Может такое быть. — Казби запалил свою трубку. — Хотел бы я, чтобы парни подошли. Боюсь за них… да и за нас тоже.

— И я. Шанаган был плох.

Так мы переждали день: ловя возможность отдохнуть, давая лошадям попастись, копя силы для будущей гонки через прерии.

Тени удлинились. Так же, как и мы, они выжидали, но с темнотой действия возобновятся, и внезапно я решил: время двигаться. Сейчас, пока еще светло.

Мы сели верхом и выехали, прокладывая по траве курс к выходу скал. Вопросительно позвала куропатка, но кроме этого, слышался только шорох и топот от копыт наших лошадей. У скал мы натянули поводья, стараясь слиться с серым камнем.

Винтовка болталась на ремне у меня за плечом, но дробовика я из рук не выпускал. Момент неподвижности — приглядеться к лесной опушке, вслушаться. Подозрительных звуков не возникало, но тревога меня не покидала.

— Ждут нас скорее всего, — шепнул я Хиту. — Должны, мне кажется, знать, где мы есть.

— Значит, будет драка.

У намеченной мною сосны на краю откоса мы остановились. Соскочив с седла, я передал дробовик Хиту.

— Спущусь один. Помоги Лусинде в случае чего.

Перед нами тянулся верхний край откоса, сзади — открытая местность, которую только что пересекли. Казби Эбитт слез на землю, за ним Лусинда и Айзек. Не очень хорошая позиция, но есть несколько невысоких камней, пара кустов, упавшее дерево. Неудачно расположены, но все-таки укрытие.

В этой точке откос достигал полных шестидесяти футов в высоту, и, что делалось внизу, я различал слабо. Можно было выбрать из нескольких путей, ведущих вниз; я остановился на самом простом.

Стараясь не столкнуть ни камешка, я пробирался к долине, давая себе время. Сверху не доносилось ни звука. Подо мной ничего не шелохнулось. Слишком все хорошо; мне это не нравилось. Сломанное дерево, намеченное мной как веха, находилось прямо у входа в пещеру, но я не направился туда сразу. Что-то теперь копошилось на самом дне, не разберешь что к чему. Судя по шуму, лошади, не одна и не две.

Бесшумно дальше, глаза на вехе. Вот и пещера. Снять с плеча «фергюсон», проверить положение пистолета. Подойти.

Слишком скоро я оказался на месте. Шагнул подальше в тень, застыл. Поставлено все до последнего. Точного знания у меня не было, одни догадки, ощущения даже. И много времени для поисков мне не отпустят. В эту самую минуту мои товарищи наверху могут находиться в смертельной опасности. О чем я думаю, безусловно, находятся, пока остаются здесь.

Черный рот пещеры разинут рядом. Что ждет внутри? Ван Рункл? Вполне возможно. Он, по крайней мере, знает об этом месте; но могли его открыть и другие. Не поможет мне тут моя ученость — одни лишь мускулы, решимость, быстрота действий и везение.

Насколько я изменился за недели конного пути от Миссисипи на запад? А не началось ли изменение еще до этого, со смертью моей жены и сына?

Возгораний случалось больше, чем надо. Каждый год гибли семьи, уничтожались дома. Искры, летящие из каминов, опрокинутые подсвечники… несчастных случаев происходило множество, и моя трагедия была одной из тысяч. Хотя для меня лично она являлась единственной и неповторимой. Моя жена, мой ребенок не были цифрами статистики, но дыханием моей жизни.

Тогда ли я начал становиться другим? А начинал ли? Не таились в глубине сознания эти эмоции, эти инстинкты всегда?

Недвижимый около зияющей мрачной дыры, куда я должен скоро войти, я чувствовал, что готов погрузиться туда, готов и ожидаю с нетерпением то, что встретит меня внутри.

Во мне никогда не было той трусости, что побуждает охотиться стаей. Охотиться на людей, таких же, как я. Свои схватки я хотел вести равным оружием, при равных условиях. При этом моя новая мудрость говорила мне: враг подобных предрассудков не имеет.

Пригнув голову, я резко шагнул сквозь отверстие в темноту и холод пещеры. Распластавшись на стене, чтобы защитить спину, вслушался. Выдержал секунду, затаив дыхание. Свежесть и тишина. Ни шелеста воздуха в легких, ни шипения одежды, трущейся о камень. Я продвинулся вбок, шаг, другой… Шиш тебе света на тот раз. Придется поработать в темноте. Количество шагов от креста до устья пещеры я сосчитал загодя. Теперь отсчитывал их в обратном направлении. Нащупал боковое ответвление, которое искал. Несколько шагов дальше, чем надо, и полечу в ту пропасть. На сотни футов под землю, быть может.

Около самого креста был круглый камень. Носок моей ноги дотронулся до него. Я опустился на колени, ощупью удостоверился в находке, повел пальцами вдоль стены к кресту.

Ясно, что длинное плечо креста, направленное к провалу, ловушка или, не исключено, чистая случайность. Богатство закопали у подножия креста, нечего и сомневаться. Я принялся обследовать пыльную поверхность под стеной.

Сплошная! Хочу ощутить под пальцами края ямы, не нахожу; ищу мягкое, но все кругом твердо. Пол пещеры не тревожили много веков.

Вот и все. Просчитался. Остается мне волочить ноги обратно, откуда пришел, прихватить Лусинду и ехать, надеясь, что мои добрые товарищи явятся, когда смогут. Хит и Эбитт согласны, что поступить так — самое то.

Но уехать несолоно хлебавши?

Мои руки поползли по стене в надежде на трещины, различимые осязанием, но не глазом. Ничего похожего.

Мальтийский крест имеет поперечину, любой из концов которой может служить указателем, нижний конец — тоже, а верхний? Я вскинул руки над головой, пошарил, вытянулся вверх, как только мог… пустышка.

А я был выше ростом, чем большинство мужчин.

Но ведь потолка я не достал. Почему-то я считал, что он низкий, едва не упереться головой. Понятно: иллюзия, созданная темнотой. Привалиться к стене, поразмыслить.