Верхом по Темной Тропе - Ламур Луис - Страница 13

Он медленно и величаво перевернулся один раз, потом второй — быстрее. Сразу под ним находился уступ футов шести, а за ним — крутой склон холма. Валун перекатился через уступ, тяжело ударился и начал набирать скорость на склоне, увлекая за собой тысячи мелких камней и осколков, размером от кулака до человеческой головы.

Внизу показался Бранненбург со своими людьми. В какое-то мгновение я подумал, что они его не увидят, но тут Голландец посмотрел наверх. И в это время валун подпрыгнул, ударился о землю и подскочил вверх футов на тридцать.

Я услыхал вопль Голландца — как раз вовремя.

Одна лошадь ударилась о скалу и вместе с наездником покатилась по склону, другая упала в то время, когда валун вместе с массой камней пролетел мимо и застрял в деревьях.

Я никого не хотел убивать. Просто пытался задержать их вынудить быть осторожнее. Они были потрясены.

Одного скинула лошадь, и он, поджимая ногу, поднимался с земли. Лошадь убегала с болтающимися стременами. Другие боролись со своими лошадьми, старались успокоить их, но не у всех это получалось. А я обогнул холмик и галопом поскакал по длинному зеленому лугу к краю котловины.

Прежде чем перевалить через нее, проехал широкий, выдающийся над краем уступ, зная, что конь оставит царапины на скалах, но их будет мало, и Бранненбургу придется здесь задержаться, С уступа в котловину, лежащую чуть ниже лугов, вела крутая змеящаяся тропа. На южном склоне котловины поднимались редкие ели и сосны. Я отпустил поводья и позволил чалому самому выбирать дорогу.

Высоко на противоположном склоне заметил полдюжины снежных баранов, наблюдавших за мной. У них очень острые глаза: они все видят. Из кустов вылетела сойка и, перелетая с ветки на ветку, последовала за мной, надеясь, что оброню немного еды. Но у меня не было времени останавливаться и что-то искать в седельных сумках.

Некоторые не выносят соек, а мне нравятся. Часто они составляли мне компанию в долгие дни одиночества, к тому же эти птицы привыкают к человеку. Они могут стянуть еду прямо из-под носа. Но кто я такой, чтобы критиковать образ жизни какой-то птахи? У нее свои принципы, у меня свои.

Я ехал по высокогорью — той земле, на которой чувствую себя уверенно. Мне нравится местность, где деревья исполосованы ветром, где под ногами растут осока и луговые цветы, где горы вгрызаются в небо серыми твердыми зубами, со снежной пеной, собравшиеся в расщелинах.

Все время держал путь на восток, стараясь измотать преследователей или скинуть их со следа, но с каждой милей приближался к «Эмпти» и Эм Тэлон.

Этой ночью я не разводил костер. Пожевал вяленого мяса с шиповником, собранным по дороге, съел оставшийся кусочек хлеба и полдюжины диких луковиц.

Расседлав чалого, с винтовкой в руках обследовал все вокруг. Мой лагерь был незаметен со стороны, если только не подойти совсем близко, а подойти беззвучно невозможно.

Устроился на ночлег на опушке осиновой рощи, выбрав единственное ровное место на пологом склоне.

Тронулся в дорогу еще до рассвета, не пытаясь скрыть следы. Наверху клубились тяжелые тучи, и скоро проливной дождь смоет все.

Еды совсем не осталось, и мне мучительно хотелось выпить кофе, когда показалось незнакомое ранчо, дымившее трубой в дождевые облака. Прежде всего я остановился за деревьями и внимательно осмотрелся. Дом стоял в полумиле и пятьюстами футами выше. Его окружал луг, по которому, огибая ворота ранчо и россыпь осин на холме, пролегла тропа. Объехав вокруг, остановился и минут пять сидел среди деревьев, внимательно глядя на дом. Наконец решил, что, кто бы там ни был, это не преследователь, и въехал во двор.

Шагом подъехал к дому и позвал. Через несколько секунд дверь открылась. Вышедший на мой крик человек был вооружен:

— Поставьте лошадь в конюшню и проходите в дом.

Я завел коня внутрь. Там уже стояли четыре лошади: три сухие, а одна мокрая. Вытерев чалого пучком соломы, накидал в ясли сена. Поискав вокруг с зажженной лампой, нашел мешок овса и засыпал порцию в кормушку.

Я начинал чувствовать беспокойство, но чалому необходимо отдохнуть и поесть, да и мне тоже. Сняв кожаную петлю с рукоятки револьвера, пошел к дому. Как только поравнялся с крыльцом, дверь распахнулась.

На пороге стояла рыжеволосая девчушка лет семнадцати. На носу у нее рассыпались веснушки, и я ей улыбнулся. Она смутилась, но улыбнулась в ответ.

В комнате сидели трое, все с револьверами в кобурах. У одного — высокого, костлявого, сутулого парня — ноги от колен и ниже вымокли. Он скакал под дождем в накидке.

— Путешествую, — сказал я. — Кончилась кормежка.

— Садись к столу. Вот мясо, а вот кофе.

Все кивнули мне, человек с промокшими ногами — последним.

Ничего в окружающем, кроме рыжей девчонки, мне не нравилось. Конечно, ездить верхом никому не запрещается, но то, что мужчины в доме в присутствии женщины не сняли оружие, было необычно… если только они не собирались вскоре выехать.

Человек, которому, видимо, принадлежало ранчо, был плотным мужиком с ржаво-рыжими волосами, темнее, чем у девушки. Похоже, они родственники.

— Меня зовут Уилл Сканлан, — сказал ржавый. — Этот — Поплавок Миллер, а вон тот — Бентон Хэйз.

Ни о Сканлане, ни о Миллере я не слыхал. Бентон Хэйз в моих кругах был человек известный. Охотник за скальпами… а если по-другому — охотник за вознаграждением. У него была репутация умеющего стрелять, но особенно не раздумывающего, в кого стрелять и зачем.

— А леди? — спросил я.

— Она? — Сканлан удивился. — А, так это Зельда. Моя сестра.

— Похожа, — и добавил: — Меня зовут Логан. Я работаю к востоку отсюда.

Кофе был вкусным до невозможности, но я уже думал, как бы отсюда повежливее убраться. Никакой путешественник в здравом уме не подумает взять и уехать из теплого, сухого дома в дождь и темень, и если скажу, что надо ехать, это вызовет подозрение.

Тем временем я укладывал мясо туда, где оно принесет большую пользу. Зельда подала приличный кусок кукурузной лепешки и стакан молока в придачу.

— К востоку много мест, где можно работать, — сказал Хэйз. — Где именно?

Мистер Хэйз мне явно не нравился.

— В «Эмпти», — ответил я. — Я работаю у Эм Тэлон.

— Тэлон? — Бэнтон Хэйз нахмурился. — Слыхал это имя. Ах, да! Майло Тэлон. Он же в списке.

— В списке? — я старался показаться простачком.

— Он в розыске. За него объявлена награда.

— Майло? Он никогда не нарушал никаких законов.

— Все равно он в списке. Кому-то этот парень нужен, и нужен мертвым.

— Ну, — сказал я, улыбаясь вроде как по-дружески, — не очень-то рассчитывайте получать награду. По-моему Майло Тэлон здорово стреляет.

— Мне все равно, — сказал Хэйз, — Таких тоже можно взять. Любого можно взять.

— Уверен, он не станет нарушать закон, — сказал я, все еще улыбаясь. — Майло хороший парень. Может, он нужен еще кому-то, кроме закона?

— Откуда я знаю. За него объявили награду — пятьсот долларов. — Он пролистал какие-то замусоленные бумажки, достав их из внутреннего кармана. — Вот… Джейк Фланнер, мэр Сиваша. Он заплатит за него или за его брата, Барнабаса.

— Кто бы мог подумать, — сказал я, а потом зевнул: — Пожалуй, лягу в амбаре. Не хочу беспокоить вас, ребята.

— Можешь спать здесь, — прежде чем сказать это, Сканлан стрельнул глазами на остальных, и мне показалось, что он озабочен. — Зельда, постели мистеру Логану в другой комнате, — он взглянул на меня. — Ложись спать, мы тебе не будем мешать своими разговорами.

Я взял винтовку и пошел за молодой леди в комнату, где стояла кровать. В комнате не было окна, только дверь, через которую я вошел.

Зельда поставила лампу на стол, потом быстро глянула на меня и прошептала:

— Будьте осторожней. Этот мистер Хэйз мне не нравится. Я ему не доверяю.

— Я тоже. Но вы мне нравитесь, и если утрясу все свои дела, то могу вернуться.

Она серьезно посмотрела на меня:

— Мистер, мне нравятся люди оседлые, а не те, что шляются по ночам.