Тропа чероки - Ламур Луис - Страница 8

— Это ненадолго. Там не место для женщины, какой бы крутой она ни была. — Стейси помолчал. — Шериф, не слышно ли чего-нибудь о шайке Денвера Кросса?

Наблюдая за всадником, едущим по улице, шериф помедлил с ответом.

— Нет, ни слова, — наконец сказал он, переводя взгляд на Стейси. — Но если б мне пришлось перевозить какие-нибудь ценности, я был бы очень осторожен. Эти ребята где-то поблизости, сидят в какой-нибудь дыре в горах.

— А как насчет Джонни Гавалика?

— Ходят слухи — какое-то время ребята трепались в салуне, — что Джонни мертв. Говорят, его застрелил Денвер Кросс.

— Жаль. Похоже, Гавалик был самым приличным парнем из всей этой швали.

— Но он был одиночкой, а Кроссу нужны те, что пляшут под его дудку. Он не любит индивидуалистов.

— А ты не знаешь, где они зарылись?

— Нет, да я их и не искал. У меня и без того полно забот, и тут, и дальше, до самого Денвера. У меня мыслишка, что Скант Лутер и Кросс как-то связаны друг с другом. Вот я и приглядывал за Скантом — вдруг что-нибудь выплывет, а эта твоя баба прогнала его.

— Лутер и Кросс? Какая между ними может быть связь?

— Кросс обычно торчал где-то около Форт-Гриффина. И Лутер тоже. Скант держал там салун, и в нем постоянно толклись какие-то темные личности, а Денвер одно время баловался там в картишки.

Ни мечтать, ни предаваться воспоминаниям не было времени. Только улегшись в постель, Мэри думала о прошлом. Но теперь это были всего лишь смутные образы, казалось, в реальной жизни ничего этого и не было. Огромный белый дом с колоннами, большие зеленые поля, белые изгороди, великолепные лошади и длинные спокойные поездки верхом с отцом, когда он объезжал плантацию.

Теперь осталась только земля. И когда-нибудь после войны она вернется туда. Заново отстроит дом, конюшни, поставит ограду. Конечно, все не будет таким великолепным, как раньше, — у нее нет столько денег, — но она отстроится и заживет заново.

Но это в будущем. Возможно, если им повезет, еще до того, как Пег превратится в молодую леди. Может быть, Пег, как и она когда-то, станет взрослеть на прекрасной земле, теперь разоренной и опустошенной войной. Но сейчас эта далекая земля потеряна для нее.

«Однажды, — часто говорил отец, — все это станет твоим, поэтому ты должна научиться с этим обращаться. Никогда не доверяй свои дела кому-нибудь другому. Если у тебя будет надсмотрщик или управляющий — хорошо, но ты должна быть уверена, что знаешь все, что происходит. Отдавая приказы, проверяй, как они исполняются».

Те старые деньки теперь далеко, но уроки не прошли даром. Здесь были те же проблемы, усиленные тем, что некоторые мужчины просто не выносят, чтобы ими командовала женщина.

У нее болела каждая мышца. Работая наравне с Мэтти, Мэри убирала посуду, мела и мыла полы, вытирала пыль. Они пекли хлеб, стряпали пирожки, а она составляла список припасов.

Наконец Мэри принялась за коттедж, который был предназначен им под жилье. Когда все было выметено и вымыто, она перенесла постели туда, поставила несколько своих книг на полку и достала фотографию покойного мужа.

Незадолго до прибытия дилижанса, когда они накрывали на стол, Мэри неожиданно вспомнила:

— Мэтти, почему ты сразу не сказала, что у тебя есть револьвер?

— Видите ли, мэм, от женщины не ждут, чтобы у нее было оружие.

— Но у тебя-то есть?

— Да, мэм, но я держу его в потаенном месте. И вам лучше сделать то же самое. Если прознают, что у вас есть оружие, то уж постараются отнять его. А если до тех пор, пока оно вам не понадобится, никто ничего не будет знать — это совсем другое дело.

Совет был хороший. Ей нужно заиметь револьвер — с ним легко обращаться, и он всегда может быть под рукой. Мэри вспомнила, как была потрясена, заглянув первый раз в глаза Лутера: в них застыли ненависть и злоба. Этого человека ничто не остановит, а рассказы о том, что его отстегала хлыстом женщина, теперь наверняка ходили от Денвера до Ларами и Джулсбурга.

Пассажиры усаживались в дилижанс, когда около нее остановился Уилбур Паттишаль.

— Мэм, в следующем дилижансе едет Марк Стейси. А может быть, и не в следующем, но он едет, и он не верит, что женщина может справиться со станцией на Тропе Чероки.

— Спасибо, Уилбур. Мы готовы к его приезду.

— Мне совсем не хочется терять вас, мэм. Все говорят, какая тут хорошая еда, и все такое. Лучше я никогда не пробовал. — Он помолчал. — Видел и каких-то индейцев на этой стороне долины Вирджинии. Похоже, мирные, но индейцев трудно понять, мэм, поэтому будьте начеку. Запомните: индеец уважает только силу, и вряд ли что еще. Силу и честность.

— Я слышала, что им можно верить на слово.

— Мэм, — терпеливо объяснял Уилбур, — индейцы — просто люди. Как вы, и я, и Скант Лутер. Некоторым можно доверять, некоторым — нельзя. Среди индейцев столько же честных людей, как среди белых и черных. Но и лжецов и воров тоже достаточно. У индейцев есть собственные марки стейси, но есть и свои сканты лутеры тоже. Нельзя сказать, что люди или только такие, или только эдакие. Вам придется самой судить о каждом человеке.

— Спасибо вам, Уилбур.

Мэри посмотрела, как отъезжает дилижанс, и повернулась к станции. Уот мыл руки в бадье перед дверью. Она остановилась рядом с ним.

— Уот, я хочу поблагодарить тебя. Как бы ни повернулись дела, я никогда тебя не забуду. Ты был моей опорой, и ни один мужчина не смог бы сделать большего.

Он покраснел и отвернулся.

— Спасибо, мэм. Тут был жуткий беспорядок, когда вы приступили к работе.

— Уот, ты когда-нибудь ходил в школу?

— Нет, мэм, не совсем так. Одно время мы жили рядом со священником, и тех, кто жил неподалеку, он учил читать и писать. И еще Джонни иногда приносил мне книги. Я видел его всего раза три-четыре, но он принес мне пару книг. Я их прочел.

— Какие же это были книги?

— Одна была «Айвенго» и еще «Робинзон Крузо». Мне эти книжки здорово понравились. Я их долго читал, но они того стоили.

— А кто такой этот Джонни?

Выражение лица мальчика резко изменилось.

— Просто один знакомый парень. Проезжий. Останавливался у нас время от времени.

— Ты жил на ранчо?

— Что-то вроде этого. Но у отца не было денег, чтобы купить много коров, хотя он и старался изо всех сил.

— Где это было, Уот?

— В последний раз — у края гор. Мы сменили несколько мест. Одно время жили где-то в Канзасе. Но индейцы сожгли нас и угнали все стадо. Некоторое время отец работал в лавке, а потом, когда работа кончилась, в баре одного из салунов в Уичито.

— Вы часто переезжали?

— Да уж, мэм, поездили. Отец все хотел заиметь собственный дом. Но когда он у него появился, радости не прибавилось.

— Где это было?

— На краю гор. — Уот вытер руки. — Ничего, если я сейчас поем, мэм?

Она кивнула. Он быстро повернулся и вошел в дом. Мэри, нахмурившись, смотрела ему вслед. Так она ничего и не узнала, за исключением того, что когда-то он жил в Канзасе и прочел «Айвенго» и «Робинзона Крузо».

Позднее она спросила его:

— У вас дома было много книг?

— Нет, мэм. — Уот в смущении посмотрел на нее. — Отец не умел читать. — Потом, будто оправдываясь, добавил: — У нас была Библия, такая старинная книжища. Отец говорил, что она в нашей семье более ста лет. Сзади было полно записей, ну там, имена, даты и все такое. Отец ею очень дорожил. Он говорил, что в ней записаны все рождения и смерти.

— Эта Библия, должно быть, у тебя, Уот? Вероятно, это семейные записи?

— Да, мэм.

— Где она сейчас?

— Где-то там. На краю гор, я полагаю.

Снаружи послышался стук копыт. Мэри вышла и увидела Темпля Буна.

— Мэм, — предупредил он, — едет «Марк Стейси. Будет тут через час!

Глава 5

Некоторое время Мэри стояла в нерешительности. Наступил момент, которого она боялась. Стейси был шокирован, когда узнал, что станцией Чероки управляет женщина. Он приготовился — до нее дошли слухи — уволить ее и взять мужчину, любого, только мужчину.